Татьяна Гуляева - Соотношение «права ВТО» и национального права государств-членов

Так, в споре «США – Запрет импорта креветок и продуктов из креветок»[366] Апелляционный орган процитировал Я. Синклера для подкрепления своей позиции, что отсылка к ст. 32 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. подтверждает заключение относительно положения, значение которого остается неясным после исчерпания всех возможностей ст. 31 этой конвенции[367].

Однако, как правило, третейские группы и Апелляционный орган ссылаются на научные статьи, касающиеся общих вопросов международного права или отдельных правовых проблем национального права, нежели «права ВТО».

Таким образом, являясь «полуавтономным» договорным режимом, «право ВТО», с одной стороны, и будучи частью международного публичного права, с другой стороны, представляет собой систему принципов и норм, содержащихся в Соглашении об учреждении ВТО – едином международном договоре, предусматривающим права и обязательства для всех членов ВТО, – которое включает «Многосторонние торговые соглашения» и «Торговые соглашения с ограниченным кругом участников», принятые к ним протоколы, разъяснение которых обеспечивается благодаря дополнительным средствам толкования норм «права ВТО»: решениям органов ВТО, включая ОРС ВТО, а также протоколы о присоединении к Соглашению об учреждении ВТО.

Общепризнано, что международное и национальное право являются самостоятельными правовыми системами. Вместе с тем международное и национальное право находятся в состоянии постоянного взаимодействия и взаимного влияния друг на друга[368].

В науке международного права вопрос взаимоотношений международного и национального права рассматривается через призму «соотношения»[369]. Учитывая полисемантический характер термина, включающий в себя взаимопроникновение («interpenetration» (англ.л.)[370], взаимосвязь[371], взаимовлияние и взаимодействие, стоит согласиться с утверждением, что соотношение международного и национального права – это, прежде всего, «отношения связей и обратных связей, образующих в комплексе взаимодействие систем»[372].

Поступательное возрастание взаимодействия международного и национального права проявляется во многих отношениях. Во-первых, происходит увеличение количества международных договоров и внутренних правовых актов, направленных на регулирование схожих или близких предметов,

лежащих в пределах компетенции государств и международного сообщества. В частности, вопросы введения нетарифных мер регулирования торговли – СФС мер или технических барьеров – регулируются не только нормами международного права и «права ВТО», но и нормами национального права. Во-вторых, отмечается возрастание роли и значения процессов унификации, осуществляемой с помощью международных договоров. Так, например, обеспечение санитарной безопасности в сфере международной торговли наземными животными и животноводческой продукцией регулируется национально-правовыми актами с учетом норм международного права, например, Кодекса МЭБ. Соответственно взаимодействие происходит в форме влияния источников права каждой из систем друг на друга.

Интеграция государств в ВТО, в частности, Российской Федерации, опосредует необходимость разрешения проблемы взаимодействия «права ВТО», составляющего часть международного права, и национального права государств-членов ВТО.

В отечественной литературе в качестве одной из особенностей соотношения международного и национального права В.Н. Мулюн[373] выделяет влияние ВТО на внутригосударственное право. Можно согласиться с его мнением, что соглашения ВТО содержат положения, направленные на регулирование вопросов взаимодействия норм «права ВТО» и национального права. Эти положения затрагивают вопросы обязательности норм соглашений ВТО для государств-членов (ст. XIV.2 Соглашения об учреждении ВТО), исполнение которых обеспечивается через ОРС ВТО[374]. А.А. Приказчиков и А.А. Ковалев разделяют позицию В. Н. Мулюна, отмечая существенное влияние ОРС ВТО на национальное право государств-членов, следствием которого является постепенное приведение национального законодательства в соответствие с нормами международного права[375].

Одним из главнейших аспектов этого взаимодействия является проблема действия норм «права ВТО» в пределах территориального верховенства государств-членов ВТО. Последнее лежит в плоскости соотношения «права ВТО» и национального права» и требует изучения взаимного влияния «права ВТО» и национального права государств-членов ВТО.

Влияние национального права государств-членов ВТО на «право ВТО» в первую очередь связано с вопросом надлежащей реализации международно-правовых обязательств, возникших по «праву ВТО», в национальном праве.

В Соглашении об учреждении ВТО этот вопрос предусмотрен в ст. XVI.4, которая гласит, что «каждый член обеспечивает соответствие своих законов, иных нормативных актов и административных процедур своим обязательствам, вытекающим из прилагаемых Соглашений». Это положение корреспондирует общей норме международного права – ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., согласно которой «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Более того, оно подтверждается судебными и арбитражными решениями. Еще в 1872 г. в деле «Alabama claims» арбитражный трибунал отклонил аргументы Великобритании о ненарушении обязательств по сохранению нейтралитета в Гражданской войне ввиду отсутствия правовых средств для предотвращения действий со стороны частных лиц[376]. В дальнейшим эта норма была подтверждена практикой Постоянной палаты международного правосудия (далее – ППМП) и МС ООН по такому делу, как «Wimbledon case»[377], в соответствии с которым установление нейтралитета со стороны индивидуального государства – Германии, запрещающей транзитную перевозку грузов, не могло преобладать над положениями Версальского мирного договора 1919 г., согласно которому именно Германия была обязана пропустить Wimbledon через Кильский канал (ст. 380 Версальского мирного договора 1919 г.).

Что касается практики ОРС ВТО, то в споре «Бразилия – Программа финансирования экспорта воздушных судов»[378]Апелляционный орган отметил, что, несмотря на первоначальное заявление Бразилии о договорном обязательстве по национальному праву (предоставлении экспортных субсидий в рамках специализированной программы PROEX иностранным покупателям бразильских самолетов Embraer) и наличии ответственности за нарушение контракта по бразильскому праву, Бразилия признала, что национальное право не может служить основанием для неисполнения принятых международно-правовых обязательств.

В споре «США – Разделы 301–310 Закона о торговле 1974»[379] третейская группа разъяснила, что национальное законодательство как мера члена ВТО может нарушать принятые обязательства по ВТО.

Стоит также учитывать положения ст. XXIV.12 Договоренности о толковании статьи XXIV ГАТТ-1994, предусматривающей, что «каждый член ВТО несет полную ответственность по ГАТТ-1994 за соблюдение всех его положений и принимает все разумные меры, имеющиеся в его распоряжении для обеспечения их соблюдения региональными и местными правительствами и властями в пределах своей территории»[380]. Другими словами, региональные и местные правительства и органы власти членов ВТО также связаны обязательствами по обеспечению исполнения положений соглашений ВТО (ГАТТ-1994) при условии наделения (Конституцией) соответствующими полномочиями[381]. Так, в споре «Бразилия – Меры, затрагивающие импорт восстановленных шин»[382] третейская группа постановила, что введенные меры со стороны штата Риу-Гранди-ду-Сул Бразилии исходили от государства в целом, т. е. рассматривались как действия, совершенные правительством Бразилии, которое несло полную ответственность за действия штатов по исполнению международных обязательств по ВТО[383]. В споре «Соединенные Штаты – Меры, касающиеся обнуления и обзоров за последний период» Апелляционный орган отметил, что член ВТО несет ответственность за все действия или бездействия своих органов судебной власти, которые рассматриваются как действия или бездействия, исходящие от члена ВТО[384].

Таким образом, государство, нарушившее международно-правовое обязательство, не может утверждать о правомерности не только своих действий, но и бездействий в соответствии с национальным правом, т. е. национальное право как мера, входящая во внутреннюю компетенцию государства по обеспечению соответствующего правопорядка, не должна служить препятствием к надлежащей реализации международно-правовых обязательств, в частности по «праву ВТО»[385].