Первоочередная задача, стоявшая перед московским правительством, заключалась в том, чтобы отстоять в Золотой Орде ярлык на великое княжение Владимирское. А в самой Орде в этот год начинается «замятия велика»[9]. Полоса убийств, вспыхнувшая после резни, устроенной Бердибеком в 1357 году, разгорелась с новой силой. «Того же лета во Орде убиен бысть хан Бердибек, сын Жанибеков, внук Азбяков, и з доброхотом своим, имянованным Товлубием князем, и со иными советники его прияша месть по делом своим, испи чашу, еюже напоил отца своего и братию свою. И по нем сяде в Орде на ханстве Кулпа, и властвова месяц 6, дней 5 и много зла сотвори»[10]. Его вместе с двумя сыновьями убивает Наурус". И это было только начало. Убийство Кульпы усиливает междоусобную борьбу в Золотой Орде. Исследователи отмечают, что за последующие 20 лет там перебывало более 25 враждовавших между собой ханов[11].
Думалось, что с восшествием на престол хана Науруса (Ноуруз, Навроус, Навруз — разные чтения) должен установиться порядок в Орде. За ним чувствовались сила и власть, и русские князья поспешили к новому правителю для их утверждения на княжествах. Князь Василий Михайлович Тверской «з братаничи», ростовский, рязанский и многие другие князья, опережая друг друга, бросились в Орду. О составе московского посольства в источниках крайне противоречивые данные. Рогожский летописец отмечает, что к хану приехал сам малолетний князь «и виде царь князя Дмитрея Ивановича оуна соуща и млада возрастом»[12]. В.Н.Татищев, опираясь на иной круг летописей, считает, что от Москвы посольство возглавил киличей князя Василий Михайлович, «а князь Дмитрий Иванович остался мал, яко 6 лет (на самом деле 9 лет. — В.Е) и не иде»[13]. Среди русский князей в Орде произошла ссора, каждый жаловался хану на обиду при разделе земли. Посол московского князя просил ярлык на великое княжение Владимирское Дмитрию Ивановичу. Но Навруз отказал. По одной версии — из-за малолетства князя[14], по другой: «когда сам придет, тогда ему дам»[15], при этом хан обещал послу никому до поры до времени великого княжения не давать. Конечно, не желание хана видеть князя-отрока сыграло роль в том, что великое княжение Владимирское не было передано сразу Москве. Сыграл главную роль другой фактор. Малолетство московского князя позволило поднять голову другим русским князьям, не помышлявшим о ярлыке на княжение Владимирское, а стало быть, и на главенство в Северо-Восточной Руси со времён Ивана Калиты. А для Орды это был хороший повод, чем больше претендентов, тем больше разжигаются страсти и есть возможность стравливать русских князей друг с другом, возвышая одних, унижая других, и при этом, получая новых претендентов на власть, требовать увеличения выплаты дани, иных форм зависимости.
Тем временем в Орду поспешили и Суздальско-Нижегородские князья, Андрей и Дмитрий Константиновичи. После смерти в 1355 году их отца Константина Васильевича Нижегородское княжество по завещанию было разделено на ряд уделов. Старший, Андрей, получил Нижегородский стол, Дмитрий получил Суздаль, и ещё один брат, Борис, — город Городец с волостями[16]. Цель поездки была, очевидно, та же: закрепить за собой свои княжения, а при возможности — зарекомендовать себя перед новым ханом, задарив его и его окружение подарками, продолжить ту борьбу за великое княжение Владимирское, что вёл их отец. Братья считали, что у них больше прав, преимуществ, чем у их юного соперника. Правда, и среди них существовали разные точки зрения на этот вопрос. Старший, Андрей, помня злоключения своего отца, добивавшегося ярлыка в соперничестве с Иваном Ивановичем, прекрасно понимал, что ситуация на Руси в значительной степени изменилась. Москва, даже с юным князем, просто так теперь не отдаст ярлык, что это теперь зависит не только от воли, желания хана. Получить-то ярлык можно, но возможно ли его удержать? Поэтому, когда Навруз предложил Андрею Константиновичу ярлык на великое княжение Владимирское, тот вежливо отказался, предпочтя «синицу в руках» — нижегородское княжение, и уступил это право своему брату Дмитрию. В сложившейся ситуации Навруз долго размышлял, но суздальский князь, развив бурную деятельность, в конце концов прельстил хана и его окружение, и «даде ему великое княжение Белое, град Володимер и Переславль со всею областию»[17]. Вручение ярлыка на Владимирское княжение не московскому, а суздальскому князю с дипломатической точки зрения объяснимо Уж очень возвысилась Москва в предыдущие правления, и, давая ярлык Дмитрию Константиновичу, Навруз следовал старому правилу монголо-татарского господства: подавлять возвышающихся, находить опору в их противниках, создавать атмосферу зависти и ненависти в княжествах, стравливать их друг с другом, сосредоточив все узды правления в своих руках.
Княжение Дмитрия Ивановича начиналось с поражения.
В ЛЕТО 6868 (1360 г.). Год ознаменован прежде всего тем, что в Москву из киевского плена возвратился Алексий. Источники очень скупы в описании пребывания митрополита в Киеве. А события, предшествовавшие этому, были очень тревожными для митрополии и драматичными для самого митрополита.
С середины 50-х годов XIV века усиливается экспансия великого княжества Литовского на земли Юго-Восточной и Северо-Восточной Руси. Под властью литовского князя Ольгерда оказались белорусские земли, Киевское, Волынское, Переяславское княжества. В 1356 г. Ольгерд подчинил Брянск, в орбите своей политики смог удержать Смоленск, в 1359 году подчинил города Мстиславль, Ржев[18]. Границы Литовского княжества вплотную подошли к Московскому. Большинство населения территории Литовского княжества составляли русские, православные жители. Осуществляя экспансию русских земель, Ольгерд решил усилить свои позиции, добившись провозглашения особой Литовской митрополии, независимой от Москвы.
Попытки создания особой митрополии стали предприниматься ещё в начале XIV века. В 1347 году митрополиту Феогносту, предшественнику Алексия, удалось закрыть Галицкую митрополию[19]. Константинополь с опаской относился к разделу единой русской митрополии, но под давлением Ольгерда в 1355 году принял решение об образовании Литовской митрополии. Митрополитом был назначен Роман, родственник жены Ольгерда, тверской княжны Ульяны, получив в своё ведение Новгородскую, Полоцкую и Туровскую епар-хии21. Однако Роман этим не удовлетворился и стал предъявлять большие претензии, вести наступление на права митрополита Алексия. Бесспорно, за всеми действиями Романа видится желание Ольгерда. Можно только представить, какие сложные задачи пришлось решать Алексию. Ольгерд набирает силу, его желание захватить все русские земли, объединить их под властью Вильно приобретает реальность. Алексий едва стал митрополитом, а уже большая часть митрополии во главе со святым для православных людей городом Киевом оказалась под Ольгердом и не в его власти, митрополита «всея Руси», а Романа. Что делать? Только одно: искать заступничества у Орды, Византии. Дважды в ходе этой борьбы Алексий бывает в Орде, дважды в Византии. В 1356 году патриарх Каллист вызывает и Алексия, и Романа для окончательного раздела митрополии. На Соборе было принято, по существу, половинчатое решение. Алексий оставался митрополитом Киевским и Всея Руси, а Роман — только митрополитом Малой Руси. Такое решение, в первую очередь, не могло удовлетворить Ольгерда. Он настаивал, чтобы Литовско-русское княжество было избавлено от духовного подчинения митрополиту Алексию, а стало быть, и Москве. Роман не принял такого решения Константинополя и, прибыв в Киев, самостоятельно провозгласил себя Киевским митрополитом. Потеря власти над православной церковью в Литве грозила большой опасностью не только самой русской митрополии, но и Москве, так как смещались точки влияния на эти территории.
Возникала угроза великорусскому княжению. Алексий в 1358 году собирается отправиться в Киев, чтобы лично на месте урегулировать этот сложный вопрос. Попытка довольно смелая и рискованная, но, очевидно, Алексий рассчитывал на поддержку определённых кругов Киева, недовольных и Ольгердом, и Романом. Но решительно действует и Ольгерд. Он «изымал его обманом», заключил Алексия под стражу, отнял у него многоценную утварь и, может быть, убил бы, если бы при содействии некоторых митрополит не убежал тайно и таким образом не избавился от опасности[20]. Алексий прибывает на Русь, где в его отсутствии произошли события, о которых мы уже говорили.
Вслед за Алексием поспешил на Русь и Роман, причём отправился он не в Москву, прекрасно понимая, что это ни к чему хорошему не приведёт, а в Тверь — политическую противницу Москвы. Цель поездки видна определённо: склонить Тверь, Тверское духовенство к литовско-русской митрополии и тем самым ослабить позиции Алексия, Москвы. Но тверичи, несмотря на то, что Роман был родом из этого города, что тверской князь и бояре в своей политике во многом опирались на Ольгерда, проявили твёрдость. Фёдор, епископ тверской, даже не пожелал с Романом встретиться[21]. Князь же отнёсся к этому событию с большой осторожностью. Решив не «сжигать мосты», памятуя, что за Романом стоит Литва, он и бояре выплатили Роману потребное, отправив его назад. Это событие знаменательное по многим моментам. Главное — признание безоговорочного права Москвы на духовное лидерство и отказ от религиозной зависимости Литвы.
