«Бритонцы (кельты)… которые, как говорят, сами прибыли в Британию из Арморики, владели участками земель в южной ее части. Когда (некоторое время спустя) они сделались хозяевами на большей части острова, начиная с южных земель, пикты из Скифии (Силли), как рассказывают, вышли в море на нескольких больших кораблях, которые несло попутным ветром вдоль берегов Британии, и причалили к северо-восточному берегу Ирландии, где, встретив народ скоттов (ирландских кельтов), они попросили позволения поселиться на берегу рядом с ними, но не преуспели в получении просимого[16]. Скотты отвечали, что на острове не найдется места для них обоих, но добавили: «Мы можем дать вам добрый совет, как вам быть дальше: нам известно, что там, чуть дальше, есть другой остров, расположенный на востоке, недалеко от нашего. Мы часто видим его вдали в ясную, безоблачную погоду. Если вы отправитесь туда, вы наверняка найдете пристанище…» Пикты, последовав их совету, отплыли к берегам Британии и начали заселять северную часть этого острова».
Так писал Беда Достопочтенный. В этом рассказе есть неточности и двусмысленности, но этому вряд ли стоит удивляться, если принять во внимание, что Беда жил и писал спустя много веков после описываемых событий. Что действительно заслуживает удивления, так это то, что столь ясное и обстоятельное описание этого судьбоносного события в истории Британии, написанное к тому же человеком такого ранга и положения, как Беда, постоянно игнорировалось или недооценивалось большинством профессиональных историков. Быть может, именно потому, что эти сведения не отвечали сложившимся ортодоксальным взглядам на историю, ученые предпочитали относить их к области мифологии, превращая единственное сохранившееся свидетельство о прибытии арморикан на север Британии в очередной образчик ирландских мифов. Но Беде Достопочтенному было известно куда лучше, как обстояло дело, и, следовательно, пикты — выходцы из Галлии — это тот самый народ, который стал пиктами Шотландии[17].
Изгнанники из северных районов Арморики (прибрежные племена, обитавшие на землях между Бретанью и устьем Сены, в том числе — куриозолиты, редоны и унеллы) собрались на островах в проливе Ла-Манш, всегда считавшихся оплотом арморикан.
Затем эти беженцы отправились на восток, намереваясь высадиться где-нибудь на побережье Британии. И хотя этот маршрут оказался несколько длиннее, он давал ряд преимуществ, заключавшихся в том, что таким путем можно было попасть прямо на просторные и плодородные равнинные земли между Фирт оф Форт и Морэй Фирт.
Изгнанники, решившие обогнуть Британию с востока, тоже плыли на нескольких флотилиях, в каждой из которых насчитывалось по нескольку кораблей, способных выдержать удары непогоды. Не спуская парусов днем и ночью и используя попутный ветер, эти мореходы вскоре оказались в Северном море. Более того, они избегали приближаться к побережью, ибо широкая прибрежная полоса в Норфолке и Суффолке не могла служить надежным убежищем, поскольку давно находилась в руках кельтов.
Вероятно, беженцы взяли курс на острова Фарн, лежащие примерно в двадцати милях от устья реки Твид. Здесь могла состояться их последняя встреча перед долгим плаванием.
Решение о том, как быть с невесть откуда взявшимися иммигрантами-армориканами, представляло серьезную дилемму для северян-альбанов. Если они откажутся позволить беженцам высадиться на берег, им предстоит вооруженное столкновение с несколькими тысячами изгнанников, отчаявшихся и готовых на все. Но что их ждет, если они дадут согласие? Как им ассимилировать массовый приток пришельцев на землях, ресурсы которых и без того почти исчерпаны в результате переселения из южных районов Британии альбанов, которых еще раньше изгнали оттуда кельты, вторгшиеся с континента?
Я предполагаю, что альбаны-северяне были вынуждены поневоле проявить доброжелательность. У арморикан был сильный флот и немало воинов. Если они высадятся на пограничных землях между альбанами и кельтами, они смогут послужить альбанам своеобразным буфером и защитить их интересы как на суше, так и на море.
Эти пограничные земли постоянно служили своего рода яблоком раздора. Натиск кельтских переселенцев, стремившихся проникнуть в глубинные области южной Британии, ощущался теперь на всех землях Альбы. Отряды кельтских разбойников уже успели превратить плодородные земли равнины Мерс в зеленой долине реки Твид в безлюдные, заброшенные места. Более того, кельтские рейнджеры пытались даже перебраться через защитную гряду холмов, разделявших долину Твида и гористые земли графства Форт. Я думаю, что перед лицом реальной угрозы потерять долину Твида альбаны «отдали» ее армориканским иммигрантам, позволив им владеть ею и удерживать ее… если им это окажется по силам.
Аналогичная ситуация сложилась и на западе. Там кельты, контролировавшие южное побережье Солвэй Фирт, угрожали вторгнуться в плодородные равнинные районы, расположенные вдоль северного побережья. И если арморикане высадятся здесь, они смогут помочь задержать кельтов на побережье залива.
Конец истории иммигрантов канул в неизвестность. «Записки» Цезаря сообщают нам, что число мятежников-арморикан, принявших участие в восстании Верцингеторикса, достигало 30 тысяч воинов (правда, примерно четверть из них составляли пиктоны). Это показывает, что общая численность арморикан могла достигать по меньшей мере 150 тысяч человек. Принимая во внимание потери, нанесенные армориканам римлянами, и учитывая, что далеко не все уцелевшие хотели покинуть родину, можно предположить, что общее число переселенцев, добравшихся до севера Альбы-Британии, не превышало нескольких тысяч.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВОИНА НА СЕВЕРЕ
БУДУЧИ ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ СКОТОВОДАМИ и проводя большую часть жизни на пастбищах среди стад, альбаны не испытывали особого уважения к жителям городов. Зато арморикане как раз были горожанами. И когда эти строители городков начали обживаться на новом месте, они смотрели на местных жителей, казавшихся им неотесанной деревенщиной, с высокомерием, а то и с презрением. И неизбежные трения между народами, придерживающимися столь разных укладов, рано или поздно могли привести к серьезным конфликтам.
Вероятно, арморикане уже достаточно скоро, либо не довольствуясь ролью только защитников пограничных территорий, либо просто потому, что их не устраивали скудные клочки самых неудобных земель Альбы, начали все чаще бросать жадные взоры на север, особенно в сторону обширных равнин, лежащих к востоку от Грэмпианского горного массива. Альбаны, со своей стороны, оказались в ситуации, напоминающей ту, в которой очутился араб из старинных сказок, который позволил верблюду сунуть голову в свой шатер[18].
К началу 40-х гг. до н э. напряженность между двумя народами уже успела вылиться в открытую вражду.
Нет сомнения, что арморикане имели очевидное преимущество, поскольку они давно привыкли жить в походных условиях и были искусными воинами. Что касается северян Альбы, то они практически не имели боевого опыта вплоть до появления кельтских захватчиков на их границах, а это произошло всего за несколько поколений до прихода напористых арморикан. Угроза со стороны кельтов сохранялась, став не столь острой, но не потому, что альбаны проявили какую-то особую воинскую доблесть, а потому, что натиск кельтов заметно ослабел. Тем не менее альбаны показали себя талантливыми новаторами в деле организации обороны.
Альбаны укрепили свои южные границы, и единственная сколько-нибудь серьезная угроза, которую продолжали представлять для них кельты, заключалась в многочисленных набегах с моря, совершаемых кельтскими рейнджерами для захвата рабов, скота и прочего имущества. Дюжина-другая кельтов в открытой лодке, а иногда и несколько таких лодок, действовавших заодно, наводили ужас на прибрежные земли, выискивая беззащитные, оторванные друг от друга поселения альбанов. Кельты уводили в плен или убивали жителей, резали скот, грабили дома, унося с собой все, что имело хоть какую-то ценность, а затем предавали огню дома и постройки и спешно уплывали, прежде чем соседи могли прийти на помощь жертвам.
Люди, жившие на побережье под постоянной угрозой нападения врагов, начали строить кольцевые или D-образные укрепления и крепостцы (которые сегодня принято называть дунами, от гэльского дун — форт) из камней, не скрепленных строительным раствором. Эти постройки, возведенные потомками великих зодчих эпохи мегалита, оказались настолько прочными, что разрушение их потребовало бы столь громадных затрат, которые не окупились бы скудным скарбом и пожитками, хранившимися в них.
На восточном побережье, где кельтские морские рейнджеры никогда не встречали отпора, было построено очень мало таких дунов. Зато на западе альбаны, обосновавшиеся там, возвели множество этих «домашних фортов». Со временем, когда разбойники стали более агрессивными и решительными, строители этих крепостей тоже проявили большую изобретательность, возводя так называемые дуны галерейного типа, которые стали предшественниками одного из самых оригинальных и эффективных оборонительных сооружений древности — броча[19].
