Его племянник, великий князь Кирилл Владимирович вспоминал: "Я всегда был заядлым тенниссистом, и в зимние месяцы 1893-96 гг. часто играл на закрытых кортах дяди Николаши (великого князя Николая Николаевича) и графа Шувалова, которого мы звали Бобби. Кроме того, в нашем распоряжении был корт, который устроили в помещении одного из больших складов военно-морской верфи.
Отец и дядя Алексей, равно как и многие иностранные дипломаты, часто присоединялись к нашим полным беззаботного веселья играм.
Дядя Алексей облачался в странное одеяние собственного изобретения — что-то вроде мефистофелевского костюма в красную полоску — которое делало его похожим на настоящего шпрехшталмейстера. Он очень гордился тем, что был единственным обладателем такого фантастического наряда, и любил демонстрировать его окружающим. «Я одет лучше любого из вас», — не раз говорил он нам.
Когда в перерывах между сетами мы пили чай — а его нам подавали из находившегося неподалеку дома дяди Алексея, — мальчишки из мореходного училища, которые подносили нам мячи, начинали дурачиться и поднимали такой шум и гам, что дядя Алексей своим зычным командным голосом призывал их к порядку" [17, с. 74].
Со своим племянником великим князем Кириллом Владимировичем, избравшим своей профессией морскую службу, великий князь Алексей Александрович поддерживал особые отношения.
Подобно своему любимому дяде Алексею, великий князь Кирилл прошел обучение по курсу морского кадетского корпуса.
После успешно сданных вступительных экзаменов, в качестве вознаграждения юного племянника за тяжкий труд, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович дал возможность ему развлечься в участии в торжествах по случаю завершения строительства Кильского канала летом 1895 года, где великий князь Кирилл был награжден Кайзером Вильгельмом II Орденом Черного орла.
Поворотным в карьере и личной жизни великого князя Алексея Александровича стала русско-японская война. В литературе на эту тему есть много мнений по поводу того, почему пал Порт-Артур, и как могло случиться, что при Цусиме был полностью выведен из строя российский флот.
Высказывалось мнение, что великий князь Алексей Александрович — главный виновник этих трагических для России событий, так как плохо оснащенный по его распоряжению балтийский флот был отправлен за тысячи километров к берегам Японии на собственную погибель.
Сохранилось свидетельство великого князя Александра Михайловича, присутствовавшего на совете у императора Николая II, которое проливает свет в этом деле.
"Мы сидели в Царском с Никки, дядей Алексеем и Авеланом и обсуждали новый важный вопрос. Нам предстояло решить, должны ли мы утвердить план адмирала Рожественского, который предлагал отправить наши военные суда на Дальний Восток, на верную гибель. Сам адмирал не питал каких-либо надежд на победу. Он просто думал о том, что надо "чем-нибудь удовлетворить общественное мнение…"
Никки объяснил нам причину нашего совещания и просил нас всех искренно высказать свое мнение по этому вопросу.
Дядя Алексей ничего не мог сказать и имел гражданское мужество в этом признаться… было решено… наш Балтийский флот на верную гибель в Тихий океан не посылать".
Император Николай II принял все же это роковое решение. "В Цусимском поражении он не мог винить никого, кроме себя, — писал великий князь Александр Михайлович. Представляется, что сняв с себя полномочия начальника флота, великий князь Алексей Александрович со свойственным ему благородством взял всю ответственность на себя за это страшное событие в военной истории России. В русско-японской войне великий князь Алексей Александрович потерял многих своих коллег и друзей — единомышленников, с которыми его связывали тесные узы морского братства.
В 1905 году он переезжает в Париж, последняя квартира великого князя Алексея Александровича находилась по адресу Avenue Gabriel дом 38.
Ему лишь 55 лет, но лучшие годы прожиты. В Париже в небольшой квартире великого князя находилось лишь самое необходимое, опись его парижского имущества составляет лишь 269 предметов. Среди наиболее ценных — письменный стол с бронзой в стиле Людовика XV работы Dasson, изделия из нефрита, севрский фарфор, железная подкова "на счастье", найденная в Париже. О его личных переживаниях, связанных со смертью 3. Д. Богарне в 1899 году и волновавших его до самой смерти свидетельствуют ее многочисленные портреты. Среди них — бюст Зинаиды Дмитриевны из белого каррарского мрамора, работы d'Epinay, который хранился в специальном ореховом футляре; а также многочисленные фотографические портреты.
Проживая в Париже, великий князь продолжал сохранять связи с членами семейства; он был участником многих событий в жизни своих многочисленных племянников, поддерживая их в трудные и счастливые дни. Он принимал участие в женитьбе великого князя Кирилла Владимировича, когда тот оказался в опале, а также был приглашен на свадьбу великой княжны Марии Павловны. Свадьба великой княжны Марии Павловны со вторым сыном шведского короля Густава герцогом Вильгельмом Зюдерманландским состоялась в апреле 1908 года. По случаю бракосочетания дочери своего младшего брата Павла Александровича великий князь Алексей Александрович прибыл из Парижа.
Великий князь Гавриил Константинович, вспоминая эту свадьбу, отмечал, что"…принц был громадного роста, очень худой, с длинной шеей. Он был морским офицером и потому был в морской шведской форме".
Большой Царскосельский дворец сиял огнями. Приглашенные дамы были в великолепных туалетах с драгоценностями; а также было много красивых мундиров.
"Невеста была в русском парчевом серебря ном платье-декольте с большим шлейфом. Ее шею украшало колье из больших бриллиантов. Корсаж ее платья был покрыт бриллиантовыми украшениями. Кроме короны, ей надели бриллиантовую диадему с вуалью из старинных кружев… Поверх платья невесты накинули малиновую мантию с горностаем" [13, с. 62].
После окончания венчания в церкви дворца состоялся парадный обед.
"Обеденный стол был замечательно красиво декорирован. Молодые сидели с Государем, Государыней и Шведским королем… За каждым принцем и принцессой и членами Семейства стояли придворные чины и камер-пажи. Первые наливали нам шампанское, а вторые держали накидки, перчатки и веера великих княгинь и принцесс, и головные уборы великих князей" [13, с. 63].
В Павловске в Большом бальном зале был устроен "Семейный обед". "Играли балалаечники Измайловского полка и Мария Павловна танцевала русскую, а за ней и все начали танцевать".
На обратной дороге в Царское Село великий князь Гавриил Константинович и его дядя вели кий князь Алексей Александрович "говорили о Чехове. Я тоже помню, как дядя Алексей сказал, что в жизни следует все испытать. Он был очень похож на своего брата, Александра III, но красивее его", — писал великий князь Гавриил Константинович [13, с. 65].
Первого октября 1908 года великий князь Алексей Александрович скончался в Париже от воспаления легких.
"По случаю смерти дяди Алексея были панихиды, и одна из них — у Государя, в Царском Селе", — вспоминал великий князь Гавриил Константинович. "После панихиды великий князь Борис Владимирович сказал государю, что его отец, Владимир Александрович, очень огорчен смертью брата и был бы счастлив, если бы Государь разрешил его сыну, Кириллу Владимировичу (бывшему в немилости в это время) приехать на похороны. Государь согласился и снова пожаловал его флигель-адъютантом" [13, с. 69].
Кирилл Владимирович, чрезвычайно любивший своего дядю, генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, считал, что "даже в своей смерти он пришел мне на помощь, как всегда делал в течение всей жизни. В моей памяти он останется одним из самых достойных и благородных людей, которых я когда-либо знал".
С. Ю. Витте в своих воспоминаниях писал: "Первого октября [1908 г. ] скончался в Париже великий князь Алексей Александрович. Это был прекраснейший человек, весьма добрый, никому не делавший зла, очень приятный в своих отношениях, имеющий то качество, которым должен обладать великий князь, а именно — благородство. Внешность Алексея Александровича также соответствовала его рангу. По существу и в политическом отношении это был человек совершенно слабый.
Во всяком случае, смерть великого князя огорчила не только всех его друзей, но и всех лиц, близко его знавших.
В отношении лично меня, а в особенности — моей жены, великий князь был в высокой степени внимателен и любезен, даже после того, как я ушел с поста председателя Совета Министров, когда сделалось модным набрасываться на меня со всех сторон".
Сведения, приведенные В. И. Александровой в исторической справке, хранящейся в Государственной инспекции по охране памятников, разрозненные архивные данные и воспоминания современников позволяют сложить цельную кар тину использования дворца после смерти вели кого князя Алексея Александровича.
