Рассказ Гардизи о хазарах содержит некоторые апекты, которых нет у Ибн-Русте. Одно из дополнений дает интересную информацию, которой нет больше нигде, о военной организации хазар. Военачальник (sālār), под которым, скорее всего, подразумевается абшад или бек, приказывает, чтобы каждый солдат нес с собой в походе то, что, по всей видимости, является острым колом определенной длины и толщины, чтобы построить забор вокруг лагеря, который можно укрепить щитами. Он также утверждает, что хазары получали небольшую дань от мусульман в двух городах, и упоминает о набегах на буртасов, о которых Ибн-Русте умалчивает. Он говорит, что в Хазарии много полей, и садов, и всяких хороших вещей. Там много меда, и оттуда везут хороший воск. У Ибн-Русте ничего этого нет.
Но вернемся к Ибн-Русте. По общему мнению, он не является изначальным автором описания хазар и других северных народов, которое содержится в книге. Вероятнее всего, это описание относится к географическим запискам аль-Джайхани, ныне утраченным72. Но в рассказе Джайхани, представленном Ибн-Русте, есть безошибочные следы более раннего периода, чем его собственный. Ибн-Фадлан встречал Джайхани в 309/921 году по пути к волжским булгарам. Однако совсем другие даты обозначаются в некоторых частях книги Джайхани. И дело не только в том, что изолированные детали, предположительно из Джайхани, такие как правление в Британии семи королей, которое прекратилось в 827 году, – присутствуют в книге Ибн-Русте и указывают на первую половину IX века73. Но положение целых народов представлено таким, каким оно было именно в это время, а не позже, – например, печенегов74. Можно согласиться с Бартольдом75, что главным источником рассказа Джайхани о северных народах был мусульманин ибн аби-Муслим аль-Джарми, который был жив в 231/846 году и, как известно, писал о греках и их соседях, в том числе хазарах76. Ибн-Хардадбех был знаком с трудами аль-Джарми77. Джайхани мог использовать их прямо или через Ибн-Хардадбеха78.
То, что рассказ Ибн-Русте о хазарах имеет следы более раннего периода – времени аль-Джарми, – представляется определенным, даже если впоследствии будет обнаружено, что передача произошла не так, как мы полагали. И дело даже не в том, что мы находим у Ибн-Русте названия Саригшин и Ханбалыг, которые в X веке, как нам известно от Ибн-Хаукаля, уже вышли из употребления. Ибн-Фадлан сообщает, что в его время (310/922) второй царь хазар назывался хакан б-х. Но Ибн-Русте называет его Иша. Значит, рассказ должен относиться к периоду до 833 года, когда его уже называли более поздним титулом, что явствует из греческого повествования о постройке Саркиля79. Насколько дальше назад нам следует отодвинуть рассказ Ибн-Русте, неясно. Если его два города соответствуют последующему Хазарану-Итилю (Атилю), это не может быть раньше, чем хазарская столица была переведена на Волгу. А поскольку это важное событие произошло, как следует из документов, в дни Салмана ибн Рабиа80, теоретически возможно, что рассказ Ибн-Русте повествует о периоде около 740 года, когда хазары приняли иудаизм.
Маркварт возражает, считая, что рассказ Ибн-Русте не однородно стар. Например, в нем сказано, что в двух городах Хазарии много мусульман с мечетями, имамами, муэдзинами и школами81. Но это не может быть интерполяция. Считалось неверным говорить об установлении ислама в Хазарии в первой половине IX века. А ведь именно на это нам указывают разные источники. Ибн-Хордадбех (232/846) утверждает, что направление для молитвы (кибла) хазар – Мекка82. Представляется определенным, что Ибн-Хардадбех здесь ссылается на Арсию (мусульманскую гвардию), о которой уже говорилось. Естественно, что у них и до 833 года имелись все религиозные учреждения, упомянутые Ибн-Русте.
Можно предположить, что факт иудейской веры хазарских царей был добавлен Джайхани или другим автором к более старому рассказу. Но в этом случае представляется в высшей степени вероятным, что появились бы и другие «современные» черты. А поскольку их нет, вероятно, все же рассказ Ибн-Русте о хазарах – единое целое. Трудно не прийти к выводу, что хазары, или, по крайней мере, их цари и высокопоставленные личности были иудеями, уже когда этот рассказ был написан, то есть в первой половине IX века83.
Здесь уместно привести рассказ Ибн-Фадлана о хазарах, отметив, что это не обязательно результат личного наблюдения. То, что записал Ибн-Фадлан, он слышал от волжских булгар и, частично, от хазара Ибн-Башту, с которым путешествовал от Багдада до Бухары. Ввиду недружественных отношений между хазарским правителем и его номинальным подчиненным – Ялтаваром (Эльтебером)84 булгар, мы можем быть уверенными, что информаторы Ибн-Фадлана не льстили хазарам – скорее наоборот. Субъективизм ощущается в разных частях повествования Ибн-Фадлана. К примеру, когда он описывает «домашнее хозяйство» хакана, который имел двадцать пять жен и шестьдесят наложниц. Сами числа – в масштабах Соломона – предполагают преувеличение. Однако о гареме хакана упоминает и несколько позже Масуди85. Также следует допустить, что упоминание о двадцати пяти женах, причем «каждая жена – это дочь кого-либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей», как-то связано с тем, что сказано в одной из версий труда Элдада ха-Дани (конец IX века), а именно что у хакана хазар было двадцать пять подчиненных ему царей86. Это илюстрирует и история о том, как царь булгар пытался спасти дочь от хазарского царя. Несомненно, об этом инциденте поведали Ибн-Фадлану87. Таким образом, невероятным представляется не количество жен, а фантастические декорации. Якобы «каждая из свободных жен и наложниц находится в отдельном дворце, – у нее есть помещение в виде купола, покрытое тиком, и вокруг каждого купола предусмотрено пространство для прогулок» – такого не могло быть в хазарской столице. Из других описаний известно, что существовал замок в некотором удалении от Волги88, или, возможно, в другой период, остров на реке89, где предположительно жили и хакан и бег. Там было максимум два царских здания. Об этом говорят арабские источники. В иудейском «ответе Иосифа» царица, ее женщины и евнухи живут за пределами лагеря. Это представляется возможным. Вполне вероятно, хакан, как булгар Алмуш, имел главную жену (хатун)90, хотя об этом у Ибн-Фадлана ничего не сказано. Конечно, у каждой женщины не было отдельного замка, но, вероятно, имелись отдельные апартаменты, или, скорее, апартаменты в гареме. Это ясно и из упоминания об одном евнухе, который им прислуживает. То, что он «является к ней (жене) быстрее мгновения ока», предполагает, что весь двор находится где-то рядом. Все это говорит о собственническом отношении хазарского царя к женщинам. А рассказ о казнях и наказаниях, похоже, мотивирован желанием представить хазарского царя жестоким тираном.
Помимо случайных ссылок на хазар в ходе повествования, которое показывает ненависть и страх булгар к своим иудейским хозяевам91, у Ибн-Фадлана есть следующий главный рассказ.
«Что же касается царя хазар, которого называют хакан, то он не показывается иначе, как раз в каждые четыре месяца в отдалении. Его называют великий хакан, а заместителя его называют хакан-бех. Это тот, кто предводительствует войсками и управляет ими, руководит делами государства, и заботится о нем, и появляется перед народом, и отправляется в военные экспедиции. Ему изъявляют покорность цари, находящиеся с ним по соседству. И он входит каждый день к великому хакану смиренно, проявляя униженность и серьезность, и он не входит к нему иначе как босым, держа в руке дрова, причем, когда приветствует его, он зажигает перед ним эти дрова. Когда же покончит с дровами, он садится вместе с царем на его скамью с правой его стороны. Его замещает муж, называемый кундур-хакан92, а этого замещает также муж, называемый джавишгар93.
И обычай большего царя тот, что он не дает аудиенции людям и не разговаривает с ними, и к нему не является никто, кроме тех, кого мы упомянули, а обязанность схватить или отпустить, по исполнению наказаний и управлению государством лежит на его заместителе хакан-бехе.
И обычай большего царя тот, что если он умрет, то строится для него большой двор, в котором двадцать домов, и вырывается для него в каждом из домов могила, и измельчаются камни настолько, что они делаются похожими на сурьму, и расстилаются в могиле и бросается негашеная известь поверх этого. А под этим сооружением есть большая река94, которая быстрая. И они помещают эту реку над этой могилой95 и говорят, что это для того, чтобы не добрался до нее ни шайтан, ни человек, ни черви, ни гнус. Когда он похоронен, то рубят головы тем, которые его хоронят, чтобы не было известно, в каком из этих домов могила. Могила его называется рай, и они говорят: «Он вошел в рай». И все дома выстланы парчой, вышитой золотом.
