Ирина Михайловна Святловская (Добролюбова) (1890–1971) — сестра А. Добролюбова, жившая в Ленинграде, мать Михаила Святловского.
Неустановленное лицо.
Елена Михайловна Добролюбова (18827—1969) — сестра А. М. Добролюбова, жившая после революции некоторое время в Варшаве, а затем уехавшая во Францию. Позже, в 1950-х гг., переехала в США. После смерти сестры Марии Добролюбов ощущал ее самой близкой себе по духу среди всех братьев и сестер. В 1930-е гг. он неоднократно предпринимал усилия для получения ее французского адреса.
Описка, правильный номер дома — 7. Современное название Геслеровского проспекта, где жила Ирина Святловская с мужем и детьми, — Чкаловский проспект.
Текст письма написан на открытке с изображением заснеженных гор Сванетии.
Имеется в виду Мария Михайловна Добролюбова (1880–1906) — общественная деятельница, организатор школы для бедных детей, затем — сестра милосердия на фронте русско-японской войны. После возвращения в Санкт-Петербург примкнула к эсерам. По легенде, не нашла в себе сил исполнить террористический акт, на который была назначена, и покончила с собой. По другой версии, умерла от сердечного приступа. А. Добролюбов высоко чтил ее память и считал святой. В начале 1930-х гг. он написал клятву верности ей.
Стихи к письму оказались так и не приложенными. Все стихи А. Добролюбова 1930-х гг. известны нам благодаря тому, что он посылал их своим корреспондентам.
Речь идет о дальнем родственнике Ирины Святловской — критике и публицисте Михаиле Петровиче Миклашевском (1866–1943), писавшем под псевдонимом М. Неведомский, и его семье. В 1930 г. Миклашевский оказал помощь Святловской, когда она хлопотала за А. Добролюбова, арестованного в Баку, которому грозила высылка на Север. К счастью, ее хлопоты и заступничество Вересаева увенчались успехом.
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич был корреспондентом Добролюбова во второй половине 1930-х гг. Очвидно, причиной этого был его интерес к русскому сектантству, ярким представителем которого он считал Добролюбова.
Викентий Викентьевич Вересаев был активным корреспондентом Добролюбова в 1930-е гг.
В качестве директора Государственного литературного музея Бонч-Бруевич покупал рукописи и архивы писателей (в том числе и здравствующих). С этим и связано предложение Добролюбова.
Так у Гумилева.
Эта единица хранения содержит также другие переводы Гумилева: четыре стихотворения Дж. Леопарди и «Малайские пантумы» Ш. Леконта де Лиля.
См.: Кольридж С. Т. Любовь // Кольридж С. Т. Стихи. М., 1974. С. 130–133.
Гумилев Н. Предисловие // Кольридж С. Т. Поэма о старом моряке. Пб., 1919. С. 7–8.
Вариант Лозинского:
И там была моя любовь.
Мой светоч, Женевьева.
К третьей строке Лозинский предложил три варианта: Но трепет девичьей груди; Но сердца девичьего дрожь; Ее невидимую дрожь.
Вариант Лозинского: Угадывало чувство.
Вариант Лозинского: И мне открылось сердце девы.
К третьей строке Лозинский предложил два варианта: Так мне досталася рука; И так досталась мне рука.
Вариант Лозинского: Прекрасной Женевьевы.
Вариант Лозинского: О черной мужеской?
Вариант Лозинского: его.
Речь идет о проекте, в 2005–2007 гг. поддерживавшемся РФФИ (грант 05–06-80089а).
Развитие ивановедческих исследований встречает два серьезных препятствия — с одной стороны, читатели до сих пор не имеют сколько-нибудь полного и текстологически ответственного издания корпуса сочинений Вяч. Иванова, с другой стороны, весьма затруднено использование рукописных материалов. Архив Иванова оказался разделенным между Москвой, Петербургом и Римом. В пяти крупнейших российских архивохранилищах имеются личные фонды Иванова — в отделах рукописей РГБ, РНБ, Пушкинского Дома, РГАЛИ и ИМЛИ, при этом речь идет именно о фрагментах некогда единого целого, личного архива поэта и философа. В римском архиве Вяч. Иванова находятся не только документы, созданные за годы эмиграции в 1924–1949 гг., но и значительное количество рукописей, отражающих жизнь и творчество фондообразователя в доэмигрантскую пору. В одной российской части ивановских бумаг находится несколько десятков тысяч листов, причем вне печатного обихода остаются и переписка, и варианты опубликованных произведений, в том числе большое количество поэтических, критических, теоретических сочинений, не появлявшихся в печати. В рамках нашего проекта должна быть создана база данных, отражающая рукописный материал всех названных хранилищ (за исключением Архива Вяч. Иванова в Риме, отказавшегося принять участие в нашем проекте).
Следует думать, что была по крайней мере еще одна рукописная копия стихотворения — снятая Д. М. Ивановой, та, что она показывала Вл. С. Соловьеву (см. об этом ниже, ср. здесь, текстологическое примеч. 13* /В файле — примечание № 812* — прим. верст./).
OP РГБ. Ф. 109.1.26. Л. 3–4. Автограф. Авторской датировки нет; на вкладном листе в росписи стихотворений этой единицы хранения — вероятно, составленной при обработке фонда незабвенной Ю. П. Благоволиной, во всяком случае, с учетом ее данных — рассматриваемая пьеса датирована: «1886 авг. 6», несомненно, с учетом ее датировки в том автографе, о котором речь ниже.
Это стихотворение (или омонимичное ему произведение, поскольку при его названии стоит римская цифра два, смысл появления которой объяснить не умею) фигурирует в списке литературных замыслов Иванова 1888–1889 гг., что свидетельствует об особой важности, которой молодой поэт наделял тему (см.: Вяч. Иванов. <Интеллектуальный дневник. 1888–1889 гг.> — ОР РГБ. Ф. 109. 1. 2; 4. 15; 16; 19 (подгот. текста Н. В. Котрелева и И. Н. Фридмана; примеч. Н. В. Котрелева). С. 38.
Было: В цветных лучах струился отблеск рая.
В Кельнском соборе почитаются мощи трех царей, принесших дары Богомладенцу Иисусу; как известно, их вела в странствии звезда, так что упоминание светила в стихотворении может быть мотивировано приуроченностью его сюжета к определенному сакральному пространству. К сожалению, во время работы над печатаемым текстом не представилось возможности побывать в Кельне ради возможных уточнений предметной стороны стихотворения; за фотографии собора и справки я сердечно благодарен Г. Берштейну.
(*) Намек на известную легенду о создании Сикстинской Мадонны. (Примеч. Вяч. Иванова. — Н.К.)
Между строк зачеркнутого катрена попытка правки:
[Летит от нас, и сладостный и полный
Она лиет источник из очей;
[И в грудь текут] И в грудь лазурные втекают волны
Таинственных лучей…]
Возможно иное чтение работы над третьей строкой зачеркнутого четверостишия (два отмененных начала строки): [И в грудь текут] [Лазурные втекают волны].
OP РГБ. Ф. 109.1.23. Л. 3–3 об. Автограф. Зачеркивания воспроизвожу в квадратных скобках, на своих местах в последнем слое текста, за исключением более сложных случаев, когда предпочтительнее дать упраздненные варианты в примечании, чтобы не загромождать последнего варианта.
В отличие от рукописи ОР РГБ. Ф. 109.1.26, этот автограф не велик, всего десяток листов. Вся подборка некогда была сложена пополам, по горизонтальной оси. У нее нет ни обложки, ни титульного листа или оглавления, но нельзя исключить того, что мы не опознаем еще связи этой стопки автографов с какими-то другими в плохо обследованных и описанных бумагах, оставшихся от Вяч. Иванова, допустимо и предположение, что материальное единство рукописи было разрушено — временем ли, самим ли автором, утратой ли каких-то фрагментов.
