распространяющиеся на страны всего мира, вся торговля, наполняющая улицы наших городов, этот мелочный обмен, благодаря которому мы имеем под рукой необходимые в повседневной жизни предметы, – во всем этом нет никакого участия правительства; все это результаты добровольной деятельности граждан, работавших в одиночку или группами. Более того: сами правительства обязаны этим добровольным усилиям средствами выполнять свои обязанности. Отнимите у политического механизма все те пособия, которые доставляют ему науки и искусства; оставьте правительство только с теми ресурсами, которые выдумали чиновники, и деятельность его тотчас же прекратится. Даже язык, служащий ему для издания своих законов и для передачи своих приказаний своим чиновникам, есть орудие, которым оно обязано отнюдь не законодателю, язык создался незаметным образом в сношениях между людьми, преследовавшими свои личные цели.
Другая истина, вытекающая из предыдущей, это та, что различные части социальной организации, создавшейся добровольно, связаны между собой таким образом, что вы не можете действовать на одну, не действуя более или менее и на все другие. Это ясно видно, например, когда недород хлопка парализует сначала фабрикантов известных мануфактурных округов, затем влияет на действия оптовых торговцев и на продавцов всего государства, так же как и на потребителей, и, наконец, затрагивает фабрикантов, купцов и потребителей других изделий – из шерсти, льна и т. д. То же самое наблюдаем мы, когда повышение цены на уголь влияет на домашнюю жизнь, создает помехи в большинстве производств, поднимает цены фабричных изделий, ограничивает потребление этих изделий и изменяет привычки потребителей. То, что мы ясно видим в приведенных примерах, имеет место более или менее заметным образом и в других случаях. Очевидно, что законодательные акты – один из факторов, которые, помимо своего непосредственного влияния, дают еще самые неисчислимые и самые разнообразные результаты. Один выдающийся профессор, труды которого создали ему большой авторитет в этих вопросах, высказал в моем присутствии следующую мысль: «Раз вы начали делать изменения в порядке природы, вы не можете сказать, каков будет конечный результат». Если это замечание верно по отношению порядка в царстве природы, то это тем более справедливо относительно естественного порядка, существующего в организациях, созданных человеческими существами, соединенными в общества.
В подтверждение того вывода, что законодатель должен бы вносить в исполнение своей обязанности ясное сознание этих очевидных истин и других истин того же рода касательно человеческого общества, составляющего объект его деятельности, я позволю себе развить более подробным образом одну из истин, о которой я еще не говорил.
Чтобы какой бы то ни было высший вид мог размножаться, он должен сообразоваться с двумя противоположными принципами. С представителями его должно обращаться противоположным образом в детстве и в зрелом возрасте. Мы рассмотрим эти два состояния.
Один из самых общеизвестных фактов – что животные высшего типа, сравнительно медленнее достигая зрелости, могут, достигнув ее, давать своим детенышам более забот, чем животные низших типов.
Взрослые кормят своих детенышей в течение более или менее продолжительного периода, в то время когда детеныши еще неспособны доставать себе средства существования. Поэтому вполне очевидно, что поддержание вида бывает обеспечено только тогда, когда заботы родителей сообразованы с нуждами, вызываемыми несовершенством развития.
Нечего и говорить, что неоперившийся и слепой птенец или щенок, даже уже зрячий, погибли бы очень скоро, если бы были принуждены доставать себе тепло и пищу. Самоотверженность родителей должна быть тем более сильной, что детеныши не приносят пользы ни себе, ни другим, и она может уменьшаться по мере того, как, развиваясь, детеныши становятся способными сначала заботиться о самих себе, а потом помогать и другим. Из этого мы выводим заключение, что в нежном возрасте благодеяния должны быть расточаемы в обратной пропорции к силе или ловкости того, кто их получает. Ясно, что если бы в первой части жизни блага были пропорциональны достоинству или награды сообразны с заслугой, то вид прекратился бы на протяжении поколения.
От этого режима семейной группы перейдем к режиму более обширной группы, состоящей из взрослых особей вида. Посмотрите, что произойдет тогда, когда новый индивид, вполне научившись владеть своими силами и перестав получать помощь от родителей, предоставляется самому себе. С этой минуты вступает в действие принцип, как раз противоположный тому, который мы только что описали. В течение всей остальной своей жизни каждый взрослый индивид получает блага пропорционально своему достоинству, награды – соответственно своим заслугам: под достоинствами и заслугами мы подразумеваем в том и в другом случае способность удовлетворять потребностям жизни, доставать себе кров и пищу и избегать врагов. В соревновании с членами своего собственного вида, в борьбе с членами других видом индивид чахнет и умирает или же благоденствует и размножается, сообразно с тем, хорошо или плохо он одарен. Очевидно, что обратный режим, если бы возможно было его поддерживать, сделался бы со временем пагубным для вида. Если бы получаемые каждым индивидом блага были соразмеряемы с его несовершенством, если бы, следовательно, размножение слабейших индивидов было поощряемо, а размножение сильнейших останавливалось, следствием этого явилось бы прогрессирующее вырождение, и вскоре выродившийся вид не мог бы существовать рядом с видом, который ведет борьбу, и с видом, который конкурирует с ним.
При этом особенное внимание следует обратить на тот факт, что образ деятельности природы внутри семейной группы и вне ее – диаметрально противоположен в том и в другом случае и что перемещение порядка этой деятельности будет пагубным для вида тотчас же или в будущем.
Есть ли на свете человек, который думал бы, что эта истина не применима к человеку? Может ли он отрицать, что в человеческой семье, как и во всех семьях низших животных, соразмерность благ с достоинством должна иметь пагубные последствия? Может ли он утверждать, что вне семьи, среди взрослых не следует соразмерять блага с заслугами? Может ли он утверждать, что не произойдет никакого зла от того, что малоодаренным субъектам дана будет возможность благоденствовать и размножаться наравне с хорошо одаренными или даже более их? Человеческое общество, находящееся в борьбе или в соревновании с другими обществами, может быть рассматриваемо как вид, что оно так же, как и другие общества или разновидности, будет неспособно устоять в борьбе с обществами – своими противниками, если будет поддерживать свои низшие единицы в ущерб высшим. Разумеется, каждый должен видеть, что если бы принцип семейной жизни вполне применялся в социальной жизни, если бы вознаграждение всегда было тем больше, чем меньше заслуги, то это привело бы к пагубным для общества последствиям. Если же это так, то даже частичное введение семейного режима в область режима
