— Вы думаете, что Венкель все еще считает меня русской шпионкой?
— Да. И потому настаиваю: Венкеля необходимо убрать. Кроме меня этого не сделает никто, — твердо добавил он.
— Обер-лейтенант, я больше не желаю разговаривать с вами на эту тему. И вообще об инциденте с Венкелем никогда впредь не напоминайте мне.
— Слушаюсь, фрау гауптман.
— Вы свободны, — холодно закончила разговор Миллер.
Эльза впервые видела Гардекопфа таким взвинченным. Когда он вышел, она задумалась, не наделал бы обер-лейтенант глупостей, слишком уж близко к сердцу принял он действия Венкеля.
На следующее утро Миллер проснулась от стука в коридоре. Она подошла к двери, прислушалась. Показалось, что в коридоре взламывали какую-то дверь: Миллер быстро оделась и выглянула в коридор. У двери комнаты, где жил начальник СД, собралось человек десять сотрудников СД, Замерн, Гартман и Гардекопф. Окинув взглядом собравшихся, Эльза поняла, что с Венкелем что-то случилось. Она подошла к Гардекопфу.
— В чем дело, обер-лейтенант?
— Штурмбанфюрер Венкель закрылся в комнате и не подает признаков жизни.
— Кто-нибудь стучал в дверь?
— С семи часов стучат, уже начали ломать дверь, а оттуда — ни звука.
В это время один из офицеров СД нажал ломиком дверь, и она со скрипом открылась. Замок был закрыт ключей изнутри, в комнате был порядок. Штурмбанфюрер Венкель лежал на кровати, скрестив на груди руки и, казалось, спал. Оберштурмфюрер Вельц подошел ближе и окликнул начальника СД:
— Господин штурмбанфюрер, господин штурмбанфюрер!
Венкель не отзывался. Тогда Вельц наклонился к нему и потрогал за руку. Но тут же испуганно отпрянул.
— Срочно врача. Штурмбанфюрер мертв. Никому ни к чему не прикасаться. Надо позвать криминалистов.
Эльза стояла у порога и старалась не выдать волнения. Осмотрев внимательно комнату, она все поняла. Ничто не говорило о том, что здесь совершено убийство. Все вещи лежали там, где им положено лежать, лицо у мертвого Венкеля спокойное, впечатление такое, что штурмбанфюрер спит, но Эльза была уверена, что он убит.
Миллер подошла к двери, взяла в руку носовой платой и осторожно вынула ключ. И тут же бросила быстрый взгляд на Гардекопфа. Тот пристально следил за ее действиями. Во всем его облике чувствовалось внутреннее напряжение. Миллер посмотрела на ключ: так и есть — замок открыт при помощи «слона». А «слон» Марека остался у Гардекопфа. Все ясно: это работа обер-лейтенанта, Гартмана и Замерна, в этом Миллер не сомневалась. Сработали они чисто, как профессионалы. Никто их не сможет заподозрить.
Она вставила ключ в замок и обернулась. Гартман, Замерн и Гардекопф неотрывно смотрели на нее. Миллер махнула рукой, подзывая их к себе.
— Долго вы собираетесь здесь торчать?
Все трое недоуменно переглянулись.
— Вы забыли, что на сегодня вызваны командиры воинских подразделений, расположенных в нашем районе?
— Никак нет, фрау гауптман.
— Вы собираетесь участвовать в расследовании смерти штурмбанфюрера Венкеля?
— Никак нет, фрау гауптман.
— Тогда немедленно отправляйтесь на службу и занимайтесь своими делами.
Все трое щелкнули каблуками и вышли. Миллер вернулась к себе в номер. Подошла к тумбочке, стоявшей у кровати, посмотрела на ручные часы. Они показывали 8.37. Эльза решила после завтрака, не откладывая на завтра, отнести Кустарю данные о находящихся в районе воинских подразделениях немцев. Она взяла конверт с данными, подготовленными для подпольного обкома партии, завернула в газету сапог (Эльза не хотела пренебрегать советом Кустаря — приходить в мастерскую только по «делу»).
Обычно в это время в столовой было многолюдно, но сегодня, в связи со смертью начальника СД, она пустовала. За соседним столиком сидели два гестаповских офицера. Они о чем-то говорили. Миллер прислушалась.
— …К нам не приедет ни один уважающий себя старший офицер, — сказал один из гестаповцев.
— Ты уверен в этом?
— Это какое-то проклятое место, за два с половиной года здесь погибли три начальника СД.
— Ты подозреваешь, что штурмбанфюрер Венкель умер не своей смертью?
— Это не имеет значения. Как он умер, определят криминалисты, я не о том.
— Не понимаю.
— Ты веришь в проклятые богом места?
— Нет.
— Я тоже раньше не верил. Но как объяснить все? Зайлер был зарезан ножом вместе со своим заместителем. Гейнц покончил о собой. Венкель найден мертвым в постели. Что это значит?
— Не знаю.
— А я знаю: над нами висит какое-то проклятие… — прошептал гестаповец.
— Не болтай чепухи, рядом в нами видит гауптман Миллер, если она услышит твоя олова, нам обоим не поздоровится, — пресек его второй.
Офицеры замолчали.
Миллер позавтракала и отправилась в мастерскую. Кроме сапожника, там находился рыжий веснушчатый полицай. Увидев Миллер, вытянулся по стойке «смирно».
Не обращая на него внимания, Эльза небрежно бросила на столик перед мастером сапог. Тот стал разворачивать бумагу. Полицай продолжал стоять по стойке «смирно».
— Иди, Виктор, зайдешь позже.
— Фрау гауптман, разрешите идти?
— Идите, — махнула рукой Миллер.
Когда полицай вышел, она спросила:
— Что ему нужно здесь?
— Это наш человек.
Эльза протянула Кустарю конверт.
— Вот информация для подпольного обкома партии.
— Быстро вы справились с заданием!
— Как получилось. Сегодня ночью умер начальник СД.
— Умер или убили?
— Думаю, его убили мои подчиненные.
— Вы так спокойно говорите об этом. СД не выйдет на них?
— Вряд ли. Они отлично сработали. Абвер славится специалистами такого рода.
— Причины убийства?
— Во время моего пребывания в госпитале Венкель оклеветал моих подчиненных перед берлинским начальством. Кроме того, пытался сделать из меня русскую шпионку. Вот и поплатился за все.
— Репрессий против мирного населения не ожидается?
— Пока не знаю, но, на всякий случай, надо быть наготове.
— Понятно. Из Центра предупреждают, чтобы вы вели себя крайне осторожно. Ко мне приходить только в экстренном случае. Сапог оставьте, придете за ним, когда понадобится связь с Центрам, Радомир напоминает никакой самодеятельности с ценностями, на них можете погореть. Вопросы есть?
— Нет.
— Желаю удачи!
— Спасибо.
Из мастерской Эльза направилась в СД.
У здания стояло семь легковых автомобилей, три бронетранспортера, больше десятка мотоциклов. Миллер поняла, что съехались командиры воинских подразделений, вызванные на совещание. Она вошла к Гардекопфу. Его, Гартмана и Замерна окружили офицеры вермахта, ожидавшие ее.
— Господа офицеры, прошу ко мне. Гартман, все явились?
— Так точно, фрау гауптман.
Как только все расселись, Миллер взяла в руки приказ Гиммлера относительно повышения активности по сбору ценностей, не сданных в казну рейха, и начала свою речь:
— Господа офицеры, все вы получаете из Германии письма и знаете, что в последнее время жизнь ваших матерей, жен, детей и отцов с материальной стороны ухудшилась. Чем это вызвано? А тем, что вермахт не дает отдачи в той мере, на какую рассчитывал фюрер, когда посылал вас сюда. На войну с Россией тратятся огромные средства, и то, что в Германию отправляется большое количество хлеба, угля и материальных ценностей, уже не окупает расходы государства. Наша родина в тяжелом финансовом положении. И в это нелегкое время среди офицеров и солдат находятся такие, кто не выполняет приказ фюрера, касающийся сдачи ценностей, найденных на территории России, в казну рейха. Вы все понимаете, какое серьезное преступление совершают те, кто скрывает захваченные ценности. Мне приказано повысить активность по сбору ценностей, не сданных в казну рейха. Я собрала вас сюда для того, чтобы напомнить о необходимости сдачи ценностей и еще раз объяснить вам, какие могут быть последствия для тех, кто не выполняет приказ фюрера. Прошу вас, господа офицеры, сделайте соответствующие выводы. Все, что спрятано от государства, прошу сдать в течение двух дней. Я располагаю определенной информацией по этому вопросу. И знаю точно, что у некоторых из вас такие грехи, имеются. Отнеситесь к моим словам со всей серьезностью, у меня все. Вопросы есть?
— Да, — поднялся один из офицеров. — Я командир полка самоходных орудий. Несколько дней назад ваши люди изъяли у меня ценности на огромную сумму. Я собирался сам отдать их, да все не мог выбрать время. Как будет расцениваться это?
— У меня есть журнал, куда я записываю обстоятельства сдачи ценностей. Ваш случай зарегистрирован как добровольная сдача, но лишь потому, что все произошло до нашего разговора. В настоящее время я располагаю сведениями о том, что у многих из сидящих здесь имеются золото, камни и другие ценности, не сданные в казну рейха. Если в течение двух дней они не сдадут их, такой поступок будет расцениваться как невыполнение приказов фюрера. Что за этим следует, вы все отлично знаете. Еще вопросы есть?
