Повторяю, поскольку наш анализ – исключительно рационально-типологический, постольку любые аксиологические (моральные, идеологические) критерии тут абсолютно не при чем. Как говорят в таких случаях, истина не ведает ни смеха, ни слез, аналогично и с истинами рационального бессознательного. Поэтому хотя всякий язык, на котором обсуждаются политические проблемы, традиционно идеологизирован, следовательно, преисполнен имплицитных оценок, я бы очень просил постараться понять все вышесказанное без любых “хорошо или плохо”.
В связи с этим, наверно, полезно хладнокровно взглянуть на наличное состояние мирового сообщества. В нем в самом деле резко доминируют по численности континентальные по типу народы, культуры. То либерализирующее историческое воздействие широкой торговли, активных контактов, которое произвело “смягчающий”, “цивилизующий” эффект на морские страны и превратило их в пионеров модернизации, подавляющее большинство народов обошло стороной. Мир в целом, в чем мало сомнений, преимущественно “континентален”. Он как целое, вдобавок, фатально отстал от заданных передовых рубежей (см. неприемлемо колоссальный контраст в уровнях модернизации в мире), по-прежнему слишком далек от тех внутренних критериев и мотивов, которыми пользуется узкий слой развитых стран. 4/5 мирового сообщества – бедные. Но главная загвоздка даже не в этом, а в том, что в своем нынешнем состоянии последние попросту неспособны и/или “не хотят” развиваться, т.к. в их коллективном сознании в зияющем дефиците те начала, которые и придают динамизм, сообщают импульс прогрессу. Поэтому проблемы в мире накапливаются несопоставимо быстрее, чем решаются. Полагаться на саморазвитие каждой страны (пуристически либеральная идея) в таких условиях стало и недальновидно, и опасно.
В облике современного глобализма очень много несимпатичных черт, его единственным преимуществом служит, пожалуй, что альтернативы ему – реалистичной, мало-мальски приемлемой – пока не предложено. Та же Россия в начале ХХ в. и особенно после Первой мировой, Гражданской войн объективно нуждалась в “большом скачке”, и исторически ждать уже было нельзя (в чем можно согласиться с советскими обществоведами). Модель ускоренной, “догоняющей модернизации” практически всегда ассоциируется с политическим насилием над населением, ибо запрос на повышение темпов, на мобилизацию сил значительно превосходит собственные возможности социума, его “хочу” (цена развития – в частности, жертва многим привычным). “Континентальный” консерватизм, если не сказать косность, в мировом сообществе в целом, как показал предшествующий опыт, слишком силен, чтобы продолжать упорно держаться старого предрассудка о “саморазвитии”. Трудность и в том, что большинство в развивающихся государствах хочет продолжать жить как прежде, согласно старым общественным нормам, а потреблять – по-западному. Неконтролируемый демографический рост (очередное следствие “полуцивилизованного” статуса: медицина уже предотвращает высокую смертность, но еще не включены механизмы регулирования семьи) только усугубляет положение, готовя почву надвигающемуся “глобальному взрыву” (об этом достаточно сказано и без нас). Не ждать, а упреждать – насущнейшая задача, если мировое сообщество не собирается смириться с грядущим самоуничтожением.
Упоминавшийся Сталин в России (третья подбифуркация в рамках третьей бифуркации) прибегнул к крупномасштабной индустриализации, модернизации. По словам Черчилля, “принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой”. К объективно сходной ступени подошло ныне и мировое сообщество в целом (опять-таки третья подбифуркация под знаком третьей бифуркации).
Кроме того, естественное саморазвитие в России, Германии, других государствах на сходном этапе модернизации привело к совершенно малотерпимым, агрессивным формам тоталитаризма. Теперь к подобной ступени подходит намного более многочисленный следующий эшелон. Так что же, пустить все на самотек и ожидать, пока в процессе “свободного саморазвития” не народятся Гитлеры, Сталины сначала исламского региона, затем африканского? Если на индустриализации как процессе в континентальных культурах лежит подобная “каинова печать” и обойтись без насилия все равно невозможно, то не целесообразнее ли применить превентивные меры, и в более приемлемых, чем “естественные”, формах?
Некоторым утешением при наблюдении наступающего в мире “тоталитаризма в квадрате” (третьи и бифуркация, и подбифуркация) может послужить, что на сей раз роль авторитарного лидера досталась либеральной по внутренней природе силе, т.е. США, – в отличие от коммунистов в СССР, нацистов в Германии, фашистов в Италии, фанатично веривших в собственную абсолютную правоту и в свое ничем не ограниченное право запугивать и убивать. А значит, в чем, по-видимому, затруднительно усомниться, США исторически скоро просто “устанут” от миссии “мирового шерифа” и с облегчением сложат неприятные полномочия. Впрочем, если добровольный отказ задержится дольше, чем подобает, ему поспособствует, скажем, растущий Китай, а разделенная власть уже, само собой, не авторитарна. Вдобавок третья бифуркация в мире – разумеется, не последняя, а далее начинаются более приемлемые по своим свойствам политические ступени (о четвертых, пятых и т.д. бифуркациях и подбифуркациях см. в книге).
Моя лично забота как раз не о конечной судьбе мировой демократии, скорее напротив. Представляется критически важным, чтобы за относительно короткий исторический срок (согласно нынешним заявлениям американских лидеров, 10 лет, и по объективным причинам не более 20) нынешние “полицейские” успели осуществить надлежащую цивилизующую миссию, чтобы в развивающихся странах, пусть и под давлением, успели сложиться внутренние предпосылки конструктивного саморазвития. Спустя годы, с высоты своего нового состояния большинство народов, конечно, не скажет спасибо недавним “насильникам”, зато самый опасный этап развития (недоразвития) для всех будет уже позади.
Есть еще многое, что сказать на полях событий 11 сентября, той эпохи, которая ими открыта. Так, выглядит едва ли не провиденциальным, что вызов Америке брошен со стороны именно Афганистана (на самом ли деле это правда – лишь отвлеченный академический вопрос, ибо в нашем виртуальном мире виноват тот, кто во всеуслышание объявлен таковым).
Итак, почему же именно Афганистан и почему именно Америка? – Две эти страны, пользуясь той же терминологией, как бы два полюса, между которыми натянуты линии наиболее острых современных коллизий: Север-Юг, культуры морские и континентальные. Находящийся в самом сердце крупнейшего материка Афганистан – само воплощение континентальности. Легальной внешней торговли практически нет, коммуникации – считай что отсутствуют. Автаркия. Другой полюс – квинтэссенция “талассократичности” и открытости. Первый полюс – символ недоразвития, посредством политики отбрасывающий сам себя к уродливой карикатуре на средневековые нормы (настоящее средневековье хотя бы не взрывало статую Будды, да еще под объективами видеокамер). Полюс второй – острие авангарда, живое воплощение будущего. Так обстоит в глазах большинства, и значит, тавтологически, по-виртуальному верно.
Оба полюса по праву гордились своей “неприступностью”. Согласно старым геополитикам, Афганистан – воплощенный heartland, его сердцевина, “естественная крепость”. Опыт великих держав – Британии в ХIХ в. и СССР в ХХ – как будто подтверждал означенную неприступность. С другой стороны, отделенные ото всех океанами США, с их более чем внушительной мощью почитались неприступными тоже. Теперь миф рассеян сразу в обоих компонентах (и континентальной, и морской), но главное, кажется, даже не в этом. Наконец, поставлена последняя точка в вопросе о глобализации: отныне все зависимы от всех, все уязвимы, ни одного исключения не осталось. Теперь уже вне обсуждения, “хотеть или не хотеть” развитым странам “навязывать” свои ценности развивающимся: “не навязывать” стало совсем невозможно. Если по долгу самого сильного, самого развитого и динамичного Соединенные Штаты недостаточно шли по направлению к развивающимся странам, к квинтэссеции их вопиющих проблем – тому же Афганистану, то сам Афганистан пришел к США. Настало время встречного визита, начала активной фазы модернизаторской миссии. И, заметим, если тоталитарные режимы в отдельных странах никогда не проигрывали внутренним оппонентам, то превратившееся в тоталитарное мировое сообщество навряд ли станет “белой вороной”.
Пройдет 20-30 лет, и по территории Афганистана застучат поезда, спешащие из Индии в постсоветскую Центральную Азию, протянутся нитки нефте- и газопроводов, горизонт ощетинится частоколом фабричных труб. В городах распахнутся стеклянные двери филиалов транснациональных кампаний, придется обсуждать проблемы автодорожных пробок и переполненности международных аэропортов. Часть кочевников переквалифицируется в коммивояжеров, другая осядет, для третьей окажутся востребованными целевые программы ООН по сохранению традиционной культуры. Дети сядут за парты и за телеэкраны. Соответственно, “успокоятся” прилегающие регионы, ныне нервирующие правительства, например, Индии и Китая. Скажете, утопия? – Если да, то значит, что втуне пропала военная акция, которая сейчас ожидает Афганистан, что политически-авторитарная сила в нынешнем мировом сообществе, помимо горького насилия, не принесла полезных плодов, как пристало. Это означало бы также, что невинные жертвы 11 сентября пропали напрасно…
