Холл с Драгомиловым наложили вето на философские споры; их разговоры теперь вращались либо вокруг стай скумбрии и тунца, игравших за кормой корабля, либо вокруг прекрасной кухни на борту, а иногда и вокруг теннисных баталий на палубе.
Но однажды утром путешествие закончилось. Проснувшись и выйдя на палубу, они обнаружили, что ее закрывает тень горы Дайамонд на подходе к острову Оаху, а город Гонолулу, белый и сверкающий, распахнулся прямо перед ними. К судну уже устремились маленькие каноэ. Внизу, в недрах гигантского лайнера, великаны-машины затихли, судно медленно заканчивало свой путь.
— Великолепно! — шептала Груня. — Разве это не прекрасно, смотрите, Винтер?
— Вы еще более прекрасны, — шутливо ответил Холл и обратился к Драгомилову: — Десять недель, только десять недель, сэр, и наши отношения изменятся. Вы станете моим тестем.
— И перестану быть вашим другом? — засмеялся Драгомилов.
— Нет, вы всегда будете моим другом, — нахмурившись, сказал Холл. — Между прочим, каковы ваши планы? Как вы считаете, члены Бюро последуют сюда за вами?
На лице Драгомилова по-прежнему сияла улыбка.
— Последуют за мной? Они все уже здесь. Или большинство, по крайней мере. Одного-то они, конечно, о ставили на материке.
— А как же удалось им прибыть раньше нас?
— На быстроходном судне; Я полагаю, на следующий день они сели на «Ориентал стар». Тело Грэя обнаружили, и оно указало на наше судно, а значит, и на пункт назначения. Они пришли в порт вчера вечером. Будьте уверены, к нашей высадке они будут тут.
— А откуда вы это знаете? — спросила Груня.
— Поставил себя на их место и сообразил, что стал бы я делать в тех же обстоятельствах. Нет, дорогая, здесь ошибки быть не может. Они придут меня встречать.
Груня взяла его за руку: в глазах ее был страх.
— Что же теперь делать, отец?
— Не беспокойся, родная. Их жертвой я не стану, ты этого боишься? Вот еще что: за несколько дней до отплытия я заказал для вас номера в гостинице «Королева Анна». Сам я не могу присоединиться к вам, но, как только освобожусь, дам о себе знать.
— Для нас обоих? — удивился Холл. — Но вы даже не знали, что я поеду!
Драгомилов широко улыбнулся:
— Я же говорил, что всегда ставлю себя на место другого. На вашем месте я бы ни за что не позволил такой очаровательной девушке, как Груня, сбежать от меня.
Мои дорогой Холл, я был уверен, что вы окажетесь на борту этого судна.
Он встал спиной к перилам. Разорвавший тишину пронзительный гудок корабля гордо объявил о прибытии. Лоцманский катер легко стукнулся о борт, и чиновники, одетые в щегольские фуражки и белые шорты, вскарабкались на палубу. За ними следовала вереница носильщиков в голубых одеждах и с косичками, они стремглав взбежали по трапу (их покатые соломенные шляпы дружно в такт подпрыгивали) и исчезли во внутренних проходах.
Драгомилов обратился к обоим своим собеседникам:
— Если вы позволите, я пойду закончу упаковку багажа, — сказал он с облегчением и, помахав рукой, исчез в проходе.
Лоцманы взошли на мостик, и машины «Истерн клипера» заработали; набирая скорость, судно двинулось к берегу.
— Пожалуй, нам тоже пора идти вниз, — заметил Холд.
— О, Винтер, не будем торопиться. Здесь так чудесно! Погляди только на горы, они словно уносятся от города. А облака!
Она умолкла, и воодушевление исчезло с ее лица.
— Винтер, а Что будет делать отец?
— О твоем отце, дорогая, я не беспокоюсь. Возможно, их здесь и нет. А если даже огни здесь, сомнительно, чтобы они решились на что-то в этой толчее. Пошли.
Передав багаж носильщику, Холл вернулся на палубу. Он встал у перил, с любопытством наблюдая за оживленными лицами встречающих, выстроившихся за оградой внизу. Внезапно он отшатнулся от перил: его глаза встретились с глазами Старкингтона!
Шеф чикагского отделения Бюро радостно улыбался и махал рукой. Взгляд Холла скользнул по поднятым кверху лицам и задержался еще на одном. Гановер тоже был здесь, ближе ко входу. Остальные, видимо, занимали другие стратегически важные позиции.
Поставили сходни, и по ним в обе стороны ринулись пассажиры и встречающие, толкая тяжело груженных носильщиков. Последние, покачиваясь под своим грузом, медленно протискивались вниз. Вверх по сходням прокладывал себе путь Старкингтон. Холл пошел ему навстречу.
— Привет, Холл! — Старкингтон широко улыбнулся. — Рад вас видеть.
— Старкингтон! Не вздумайте это сделать!
Старкингтон удивленно поднял брови:
— Чего не делать? Ах, не держать своего честного слова? Не быть верным данному обещанию и поручению?
Он по-прежнему улыбался, но глаза были совершенно серьезны. Они смотрели мимо, ощупывая лица пассажиров, идущих по сходням.
— На этот раз, Холл, он не убежит. Луковиль прибыл на борт на лоцманском катере, он уже внизу. Гановер караулите порту.
Холл скрипнул зубами:
— Яне допущу этого. Я обращусь к властям.
— Ни к кому вы не станете обращаться, — подчеркнуто холодно сказал Старкингтон. — Вы дали честное слово. Вы не сообщили властям до сих пор, не сообщите и теперь...
Он прервал свою речь, так как на него, рассыпаясь в извинениях, наткнулся китаец-носильщик, буквально погребенный под горой чемоданов. Рядом возник Луковиль. При виде Холла он радостно заулыбался.
— Холл! Очень приятно. Как прошло путешествие? Вам оно понравилось? Скажите, — продолжал он, понизив голос, — как обстояло дело с овощами на этом судне? Кухня на «Ориентал стар» бедна и овощами и фруктами. Там все мясо да мясо. Они, видимо, думают, что этим доставляют пассажирам удовольствие...
Наконец заметив нетерпение Старкингтона, он оставил овощи в покое и обратился к нему:
— Драгомилов внизу. Он занял 31-ю каюту под чужим именем. Чтобы он не ушел, я повесил на нее замок. Правда, есть еще иллюминатор... За ним наблюдает Гановер. — И обратился к бледному как смерть Холлу: — Не лучше ли вам сойти на берег? Поверьте, предотвратить это не в ваших силах.
— Я останусь, — воскликнул Холл и повернулся, почувствовав, что кто-то нервно сжал его руку. — Груня! Груня, милая!
— Винтер! — крикнула она и посмотрела на Старкингтона ненавидящими глазами. — Что вы здесь делаете? Не трогайте отца!
— Этот вопрос нами уже обсуждался, — спокойно возразил Старкингтон. — Я бы рекомендовал вам, мисс Драгомилова, сойти на берег. Все равно вы ничего не сможете поделать. — Сойти на берег? — Она вдруг гордо подняла голову. — Да, я сойду на берег! И возвращусь с полицией! Мне безразлично, какие указания дал мой отец, вы не убьете его! — Она сверкнула на Холла презрительным взглядом. — А вы! Вы хуже этих сумасшедших, потому что они верят в свою правоту, а вы-то знаете, что они ошибаются. И все же ничего не предпринимаете!
Она вырвала свою руку и бросилась к сходням сквозь поредевшую толпу. Старкингтон смотрел ей вслед, одобрительно кивая.
— Вы, Холл, сделали очень хороший выбор.
Эта девушка — с характером. Я думал подождать, пока судно опустеет. Однако, по-моему, большая часть пассажиров уже сошла. Вы пойдете с нами?
Холл последовал за ним, как во сне. Пока они спускались по широкой, устланной ковром лестнице, шедший рядом Старкингтон вел непринужденную беседу.
— Путешествие на судне очень приятно, не правда ли? Для всех нас это было настоящим наслаждением. Правда, Луковиль всю дорогу жаловался на пищу, но... А вот мы и пришли.
Он прижался ухом к двери и прислушался. Изнутри доносились какие-то неясные звуки. Он снял повешенный Луковилем замок и обратился к остальным:
— Луковиль, встаньте по эту сторону. Вам бы, Холл, я посоветовал уйти из тупика. Шеф, конечно, будет защищаться, и мне не хотелось бы, чтобы вас ранили.
Он извлек из кармана револьвер и взвел курок. Луковиль сделал то же самое. Холл с ужасом смотрел на этих двух людей, не выказывающих ни малейшего страха. Вынув из кармана ключ, Старкингтон вставил его в замочную скважину, даже не стараясь сделать это тихо.
— Назад, Холл, — скомандовал он и в тот же миг распахнул дверь. При виде того, что открылось перед ними, Старкингтон от удивления раскрыл рот, а Холл расхохотался.
На койке, извиваясь и дергаясь, лежал китаец-носильщик, раздетый до нижнего белья и крепко привязанный к кровати. Рот его был заткнут, а глаза сверкали от ярости. Как только он повернул голову, в отчаянии умоляя обнаруживших его Людей об освобождении, они увидели, что косички его обрезаны.
— Драгомилов! — выдохнул Луковиль. — Он, должно быть, проскользнул мимо нас под видом носильщика! — Он бросился к двери, но рука Старкингтона преградила ему путь.
— Слишком поздно, — сказал он спокойно. — Наши поиски придется начать сначала.
В коридоре послышался какой-то шум, и на пороге появилась Груня в сопровождении нескольких местных полицейских, вооруженных дубинками. Старкингтон вежливо дал дорогу полицейским, быстро овладевшим каютой и развязавшим несчастного китайца, стрекотавшего о своих злоключениях. Он указывал на обрезанные косички, потом на свое голое тело и показывал руками, как его повалили и связали. Все это он, захлебываясь, сопроводил рассказом на непонятном им языке. Сержант прерывал его несколько раз вопросами, а затем строго обратился к Старкинггону.
