Новая жизнь
Но время шло, и самые тяжкие годы минули. Стало легче жить во всей советской стране. И чеченцы обжились на новых местах: построились, собирали урожаи, работали. Школы, сельсоветы, больницы — все как у людей. Единственное, что действовали ограничения на передвижение. В последние годы высылки статистика показывает устойчивый рост рождаемости среди спецпереселенцев. Рождается не просто очередное поколение, появляются новые люди. Постепенно ослабляют и снимают ограничения. После смерти Сталина — отмена высылки. И возвращение. Одно дело — высланные в сознательном возрасте, а теперь возвращающиеся из странствий. Совсем другое — увезенные в младенчестве, и уж тем более — родившиеся на другой территории. Для них далекая родина не была понятием физическим. Новые люди обретали новую землю, которая, по рассказам старших, была все же своей. Вот это самое поколение потом покажет себя, с его вступлением в зрелый возраст, и начнется настоящая политическая жизнь.
Указом Президиума Верховного Совета РСФР от 9 января 1957 г. восстановлена Чечено-Ингушская АССР. Этот день в современной Чечне отмечают как дату «восстановления» (на самом деле — возникновения) чеченской государственности. И не зря. Это именно так. Новое «восстановленное» образование стало первой, предварительной формой чеченской национальной государственности.
Зачем Сталин делал то, что он делал, — это тайна. Вернее, просто непонятно, как он сам думал — зачем это? Но что получалось, часто не зависело от него. В чем-то через диктатора просто действовала судьба или история. Для чеченцев депортация стала великой трагедией, но она же стала и великим рывком.
Они вернулись, и во второй раз на арене истории появился чеченский народ — причем новый. Они вернулись совсем другими. Те, кого высылали, — то был архаический этнос, зацикленный на своем противостоянии «русским», слабо ориентирующийся в реальном мире, консервативный, накрепко привязанный к своей территории. Само противостояние русской экспансии, а потом и социализму (толком не разобравшись, в чем между ними разница), было противостоянием всей современной цивилизации, любому типу модернизации.
Теперь чеченский народ был готов к модернизации. Нет — он сам был готов стать движущей силой модернизации себя и всего, что вокруг. Он преодолел историческую и географическую ограниченность. Он увидел мир. Он понял, что движение не убивает. Движение — это рост.
А еще чеченцы поняли, что СССР — это не Россия. В СССР много народов, кроме русских. А значит, рано или поздно, СССР падет, как пала Хазария. Только на этот раз надо быть готовыми создать свое государство. И что государство нужно — они тоже поняли. Государство нужно, и именно свое, и именно государство, а не свободная ассоциация во главе с кучкой стариков, типа Мехк-кхела, к которому молодые то прислушиваются, то нет — по настроению. Для чего? Хотя бы для того, чтобы больше это никогда не повторилось. Чтобы больше никто не отнял у них землю — и не отнял их у земли.
Возвращение было не вполне безболезненным. Ведь в домах жили люди. Они уезжали не сразу. Возникали конфликты из-за домов, из-за имущества. Постепенно все улеглось: некоторые русские остались, другие перебрались в станицы, в города или уехали совсем. Напряжение в межнациональных отношениях сохранялось. Но чеченцам урок пошел впрок — открыто и массово они недовольство не выражали, свои антирусские настроения в целом скрывали и не саботировали советскую власть.
Снова народ почувствовал, что надо копить силы. Волк готовился к прыжку.
Условия для накопления сил были едва ли не идеальными. Советский Союз в отношении народов, бывших угнетенными при царском режиме, а также незаконно репрессированных при культе личности, проводил обычную постколониальную политику компенсации и интеграции. Политику, в чем-то похожую на политику и других развитых стран по отношению к их бывшим колониям. Формировалась национальная интеллигенция: определялись национальные квоты в вузах, научных и культурных учреждениях, для представителей «малых» наций создавались благоприятные условия для получения образования и даже карьеры. Резервировались для «туземцев» места в аппарате управления (поначалу — вторые места). Вкладывались немыслимые средства в экономическое развитие окраин.
Интеграция поощрялась (даже на уровне семьи — смешанные браки получали одобрение и были плюсом для карьеры), русский язык — обязательный, программы обучения — в основном унифицированы. Вместе с тем, для баланса, поддерживалось и развитие национальной культуры.
Что касается чеченской культуры, то впервые по-настоящему, а не в виде редких упражнений, появилась чеченская письменность. Да, впервые, только при СССР. На основе кириллицы. Были прежде вариации — на основе арабского и латиницы. Но массового распространения они не получили. При СССР впервые чеченская письменность изучается всеми детьми в школах. На чеченском языке издаются газеты — впервые! Журналы. Учебники. Книги. Радио по-чеченски. Телепрограммы. Чеченская литература, чеченская поэзия. Собирается и переводится чеченский фольклор — все по-настоящему впервые. Из загона выходят чеченские танцы, музыка, изобразительное искусство — из загона, потому что до советской власти все формы народной культуры запрещались исламом как проявления язычества.
Таким образом, создаются все основания для роста национального самосознания и развития «культурного» национализма. Хотя мы знаем, что национализм, коли он идет в гору, никогда не может быть только культурным, что все это — даже фактически «спродюсированное» Россией — впоследствии стало, и не только у чеченцев, основой для деклараций о своем национальном «величии» и о том, что в СССР «не давали развивать национальную культуру». Хотя у многих малых народов и культуры бы никакой не осталось, и развивать было бы нечего, если бы не СССР.
То же и с государственностью.
Но это позже. А пока — блаженные времена застоя. Советская национальная политика дает наилучшие результаты за все время пребывания России на Кавказе! В два-три десятилетия СССР достигает успеха в том, чего за века не смогла царская Россия (и что за пару-тройку лет было со свистом спущено новой, не знаю как ее назвать — либеральной? олигархической? — Россией). Кавказ интегрирован. Кавказ модернизирован. Любая из территорий Северного Кавказа ровно так же безопасна и развита, как и Центральная Россия. Советский житель чеченской национальности почти не отличается по основным параметрам социализации от советского жителя молдавской или карельской национальности; при этом каждый сохраняет свою национальную самобытность, язык и культуру. Это невероятный, исторически беспрецедентный и, видимо, неповторимый успех в национальной политике.
К слову сказать, именно Северный Кавказ — «передовик» по интеграции. Все же не так хорошо обстояли дела в Средней Азии — это становилось очевидным, например, в армии, где по призыву оказывались узбеки и таджики, не говорящие по-русски и вообще слабо образованные и потерянные для современной цивилизации.
Но в Чечне все было хорошо. Улучшалась экономическая ситуация — плюсами были хороший климат и нефть. Чеченцы, при выселении открывшие для себя мир, если недостаточно зарабатывали дома, теперь спокойно и без стрессов ехали в тот же знакомый Казахстан «на шабашку». Строились дома, села, города.
СССР получал пользу от интеграции. Но и чеченский народ пользовался всеми доступными благами и копил силы. Без обид и задних мыслей: теперь чеченцы уже считали СССР своей страной и умирали за нее в Афганистане; однако знали — Союз не вечен и надо готовиться к самостоятельной жизни, когда пуповину перережут. Причем было чувство, что перережут. И даже не спросят, хотим ли мы этого.
Государству нужен класс особых людей. Нужна элита. Нужны военные, управленцы, ученые, экономисты, юристы, нужны политики. И чеченцы теперь очень серьезно относятся к своему обучению государственной жизни — к ЧИАССР. Делают карьеру в советских органах, в хозяйстве, в науке. И в армии. Занимают командные высоты.
Появляется значительная прослойка советской чеченской интеллигенции. Ей предстоит сыграть важную роль в истории Чеченской Республики и России.
Часть седьмая
СУБЪЕКТ ФЕДЕРАЦИИ
Катастрофа — свободный полет
Золотой век не перешел в серебряный, медный и т.д. Просто закончился. Еще в начале 1980-х все было хорошо, даже слишком хорошо. А на рубеже 1980-1990-х рухнуло все и сразу.
И тут же на сцену вышло националистическое политическое движение. Других политиков, кроме националистов, просто не было. Когда на повестке дня стоит вопрос создания национального государства, актуальны только националистические партии и движения. Все партии, все политические движения в Чечне времен развала СССР были националистическими — как бы они ни назывались и какие бы программы ни провозглашали. Никакой политической идеологии, кроме идеологии национализма, не было. Была разница в степени национализма и в частных моментах определения путей строительства национального государства; эта разница позже разведет политические силы по двум полюсам. Но вначале сильнее был фактор притяжения — национализм.
