Отсутствие сырья и форс-мажорные обстоятельства производства потребовали приспособления под елочную игрушку любых пригодных для этого заготовок и полуфабрикатов. Так, например, во второй половине 1930-х годов в магазины поступали шары, изготовленные из электрических лампочек. Лампочку раскрашивали изнутри, цокольную часть ее спиливали и запаивали, а сверху наносили рисунок. Эти шары легко было отличить от других, поскольку они имели несколько грушевидную форму. В коллекции автора этой книги имеется такой шар изумрудно-зеленого цвета с изображенной на нем чернильного цвета ласточкой.
По свидетельству современницы, у детей, родители которых работали в авиапромышленности, елка была «вся усыпана цветными парашютами и планерами, а на тракторном заводе на одной елке висели разукрашенные металлические звезды из барабана для очистки деталей». Неожиданно вспомнили и некоторые старые технологии и материалы для производства елочных украшений. Так, в 1939 году киевская артель «Игрушка» стала производить маленькие елочки по старой, еще дореволюционной технологии — из гусиных перьев. <…>
На маленькую Галю Савину огромное впечатление произвела елка, которую устроили для детей рабочие артели меховщиков, где в то время работал ее дед: все игрушки на елке, даже шары, были меховые. Их изготовили из отходов производства. Хотя такие игрушки и изготовляли из подручных средств, но предназначались они специально для елки, в отличие от «квазиелочных» украшений — различных предметов и вещей, по происхождению и первоначальному функциональному назначению не имевших к елке никакого отношения, но ставших елочными игрушками в силу сложившихся обстоятельств. Производство елочной игрушки в провинции наталкивалось на ряд дополнительных трудностей. Во-первых, здесь ощущалась явная нехватка квалифицированных кадров. Эта проблема лишь отчасти могла быть решена и решалась за счет выселенных в провинцию ссыльных и ссыльнопоселенцев. Высланная из Ленинграда в Казань в конце 1935 года художница Вера Шолпо вспоминала впоследствии, что долго не могла найти себе в городе никакой работы, пока случайно не прочитала в газете «Красная Татария» маленькое объявление об открытии в Казани мастерской фанерной игрушки, располагавшейся «в глубине большого грязного двора, в одноэтажном длинном каменном доме », организованной высланным в Казань из-за жены-англичанки бывшим бароном Г.А. Остен-Сакеном. Коллектив сотрудников показался художнице несколько странным. Кроме нее самой в мастерской работали пятеро учеников-беспризорников, трудившихся за символическую плату, «бывший морской командир… Эдуард Эдуардович Фришмут, высланный, не спрашивала откуда и когда», «пожилой человек, высланный из Ленинграда за религиозные убеждения и прошедший уже ссылку, научный работник Царевский Сергей Федорович», «художник Бобровицкий Иосиф Ефимович, высланный из Баку за принадлежность жены к партии эсеров».
Другой проблемой были плохое качество или нехватка материалов, необходимых для изготовления елочных украшений. В той же мастерской Остен-Сакена из отходов фанеры изготовлялись плоские игрушки — и на подставках, и для елки (серии «Колхоз», «Красная армия», «Сказка о рыбаке и рыбке»). Первоначально в официальных источниках и тогдашних средствах массовой информации они характеризовались как прочные и изящные, хотя в действительности были хрупки, ненадежны и «несерьезны в художественном отношении». В 1937 году было объявлено о вредительстве, имевшем место в мастерской, и о «контрреволюционности» игрушек из серии «Красная армия», поскольку они быстро ломались: «Говорили: «Остен-Сакен — сукин сын, заказывает мощную «Красную армию», которая в руках детей крошится». <…>
Пристальное внимание уделялось изготовлению и потреблению елочных украшений в национальных республиках, поскольку советская елка должна была стать общесоюзным праздником. Настоятельно требовалось организовать и расширить производство елочных игрушек в национальных, в том числе традиционно мусульманских регионах, обращая особое внимание на «местную специфику» и «национальный орнамент», чтобы эта игрушка была близка и понятна детям всех народов СССР. К новому, 1939 году московская артель «Елочная игрушка» начала производить игрушку «Интернациональная дружба». Появились флажки — флаги союзных республик. Воспитывая чувство пролетарского интернационализма, советская власть не только сохранила традиционную многонациональную этнографическую игрушку, но и способствовала ее распространению по всей территории страны. Например, на елочных фигурках, изображавших представителей народов СССР, можно было рассмотреть все элементы традиционной этнографической мужской и женской одежды. Размещение на елке кукол — представителей разных национальностей призвано было «способствовать воспитанию симпатии к ним». Очень рекомендовалось оформлять на елке «уголок Севера» с игрушками-оленями и куклами-ненцами. <…> К началу 1940-х годов елочная игрушка прочно вошла в советский, преимущественно городской, быт: она уже не вызывала ни зависти, ни удивления. <…>
Наряженная новогодняя елка стала новой советской праздничной традицией. Желание обязательно ее соблюсти рождало подчас удивительную изобретательность. Так, например, во время арктической экспедиции ледокола «Седов» две женщины-ученые ухитрились установить на его борту елку, сделанную из старого весла и прутьев от веника, и украсить ее «образцами морской фауны». <...>
Елочная игрушка в дореволюционной России была максимально удалена от всего повседневного, будничного, тривиального, обыденного. Советская елочная игрушка тоже заключала в себе романтику, но это была уже романтика новой революционной эпохи. Именно ей была созвучна идеологическая заданность новых советских елочных украшений. Практически все они были образны, а многие из них — сюжетны. Пропаганда здорового образа жизни и массового спорта породила игрушки, изображающие хоккеистов, лыжников, парашютистов (и людей, и животных). Покорение Арктики нашло свое отражение в игрушках, изображающих дрейфующие льдины и полярные станции. Тема формирования человека-мастера и «политехнизация» жизни нашли свое отражение в стиле «техно» — автомобилях, самолетах, дирижаблях, аэростатах, паровозах (часто со знаковыми надписями «СССР», «Сталин») и даже велосипедах и самокатах, которые сменили на елке прежние кареты и тележки. <…>
В 1937 году была выпущена серия шаров с портретами членов политбюро ЦК ВКП(б), а также большой шар с изображением Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина (как страшно, наверное, было тогда такой шар разбить!). Московский журналист К. Кудряшов назвал такую елочную эстетику «лобовой». Впоследствии подобные опыты уже не возобновлялись, но образ вождя должен был зримо и незримо присутствовать на детском новогоднем празднике. Показателен в этой связи сценарий, по которому была проведена в январе 1940 года новогодняя елка в Московском доме пионеров и октябрят. Лозунг «Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!» украшал пригласительные билеты, а также вход в само здание. Огромный портрет Сталина в рамке из электрических лампочек располагался у входа в центре , второй такой же портрет — на заднике сцены, где проходило действо. В ходе праздника дети должны были петь песни о Сталине (в частности «Песнь о Сталине» на музыку Блантера), читать о нем стихи (например, стихотворение Агнии Барто «Елка»: «Сияет елка яркая, / Горят на ней огни…/ За все спасибо Сталину/ От всей, от всей души»), скандировать просталинские лозунги («Любимому другу детей, великому Сталину ура, ура!») и даже отгадывать о нем загадки (Снегурочка: «Есть одно имя — большое, родное. Все от мала до велика знают это имя и произносят его с горячей любовью. И каждый из вас, если спросить, кто дал вам счастливое детство, ответит...» Дети: «Сталин»). Надпись «Сталин» можно было встретить на бортах игрушечных пароходов и самолетов, дирижаблей и катеров, паровозов и аэростатов, висящих на елке.
После выхода на экраны кинокомедии «Цирк», которую очень любил Сталин, на елки стали вешать игрушечных клоунов, акробатов и особенно часто симпатичных негритят как символ неприятия расовой дискриминации. Игрушки на сказочные темы были представлены прежде всего героями сказок, которые легко вписывались в советский воспитательный контекст (старик с неводом из «Сказки о рыбаке и рыбке», сама золотая рыбка, царь Дадон с золотым петушком, шамаханская царица, звездочет, Черномор и богатыри, царь Салтан, повариха, белочка, грызущая золотые орехи, и др.). Большинство этих игрушек впервые было изготовлено в 1937 и 1949 году, соответственно к 100-летию со дня смерти и 150-летию со дня рождения А.С. Пушкина.
Отдельная группа елочных игрушек изображала «простого советского человека» — как большого, так и маленького. Среди них были сигнальщики с красными флажками и солдатики с красными звездами, работницы в красных косынках и всадники-кавалеристы, колхозники и санитарки, военные летчики и балерины, счастливые советские дети разных возрастов — с лопатой, лыжами, обручем, куклой, погремушкой, книгой и пр.
