Шестому же часу наставшу, божиим попущением а грех ради наших, начаша одолевати погании. Мнози же бо от велмож руских побиты суть. Удалцы руския, аки силнии древа сломишася. Не турове возреваше — мнози удалцы урывающеся76 на землю под конския копыта, мнози же сынове руския сотрошася. Самаго же великаго князя велми уязвиша. Он же уклонися с коня и съеде с побоища, едва могий, яко уже не мощно бе ему битися. Татарове же мнози стези великия подсекоша, но божиею силою не истребишася до конца, но паче укрепишася.
Се же слышахом от вернаго самовидца, глаголюща, иже бысть от полку князя Владимера Андреевича, исповедаша великому князю видение сицево: «В шестую годину icero дне видех над вами небо отверзсто, изыде багряна заря, ниско держашеся над вами. Той же облак исполнен рук человеческих, а каяждо рука держит венцы, ово же потирцы,* ово же пророческия проповеди, а иныя же, аки некия дарове неведомии. Наставшу шестому часу мнози венцы от облака того опустишася на полки руския».
Егда же шестому часу минувшу, погании всюду задеша и обступиша около христиан татарове. Уже бо мало есть полков христианских, но все полки татарския. Видев же то князь Владимер Андреевичу не могий победы терпети, и рече Дмитрею Волынцу: «Брате Дмитрие, что убо наше пользует стояние и кому хощем помощи?». И рече Дмитрей Волынец: «Беда велика, княже, не уже бо еще година пришла. Начинаяй без времени беду себе приемлет. Мало убо потерпим да умучимся до времени подобна, в онь же час имам воздарение воздати противником. Токмо в сий час бога призывайте и ждите осмаго77 часа, в онь же имать быти благодать божия и христианская помощь». Князь же Владимер Андреевичь воздев руце свои на небо и рече: «Боже отец наших, сотворивый небо и землю, предстоят бо нам врази наши и крамолу деют нам. Не даждь же, господи, порадоватися врагу нашему о нас. Мало наказуя, помногу помилуй, господи, волитель бо еси милости». Сынове же руския в полку его плачющеся, видяще други своя погибаемы, непрестанно по-рывающеся, аки званнии на брак сладкий вина пити. Видяще бо ин отца побиваема, а ин брата такожде видит побиваема, а ин зрит дети своя побиваемы. Лепо бо есть ныне в то78 время стару помолодитися, а молодому храбрости испытати. И не престают плачущеся, рвущеся крепко. Волынец же возбраняше им и рече: «Пождите, буйнии сынове руския. Есть вам с кем утешатися, есть бо вам и еще с кем испивати и весели-тися!». Приспевшу же осмому часу, и абие потянув ветр южный ззади их. Возопив же Волынец гласом велиим: «Княже Володимере, час прииде и время приспе!». И паки рече: «Дерзайте, братие и друзи, сила бо свя-таго духа помогает нам!». И выедоша из дубравы единомысленнии друзи, аки соколы искуснии, ударишася на стада жаравлина. И тамо стези направлены крепким воеводою. Бяху бо яко отроцы Давидовы, им же сердца быша, аки лвов, образ имуще сице: волки на овчее наехаша 79 стадо и ударишася напрасно.
Погании же видевше и крикънуша, глаголюще: «Увы нам, Русь убо умудриша нас: хуждыпия с нами бишася, а лучшия соблюдошася». И обратишася погании и вдаша плещи своя. Сынове же рускии силою святаго духа бияху их, помощию святых мученик Бориса и Глеба, аки лес клоняху поганых, аки трава от косы постилахуся. Рускими мечи посекаются татарския полки. Бежаша же татарове и глаголюще своим языком: «Увы тебе, честный царю Мамаю! Высоко вознеслся еси, а до ада сшел еси!». 80Мнози же и уязвленнии наших помогаху,81 секуще бо без милости их, ни единому же могущу убежати, понеже кони их на побо-ищи истомишася.
Мамай же царь, видев новыя люди, выехавъшыя из дубравы, и напрасно своих побиваемых, нача призывати боги своя: Перуна, Салмана, Раклиа, Руса* и великаго своего помощника Махомета.* И не бысть ему помощи ничтоже от них, сила бо святаго духа, аки огнем пожигает. Татарския же полки рускими мечи секутся. Царь же Мамай рече ко алпаутом своим: «Побегаем, братие, ничтоже имам добра чаяти, хотя своя головы унесем». И абие побеже с четырми мужи.
И мнози от христиан гнашася за ним далече, но конми их не одолеша, целы82 бо кони под ними бяху, яко не быша на бою. Гонишася руския удалцы, дондеже всех татар доступиша, и возвратишася. Обретоша же трупы мертвых татар об ону страну Непрядвы реки, идеже не быша руския полки. Сии побиты суть от святых мученик Бориса и Глеба, о них же поведа Фома Берцыев, егда на стороже стоял. Возвращахуся же и соби-рахуся с побоища руския сынове, коиждо под свое знамя.
Князь же Владимер Андреевичь ста на костех под черным знамением. Не обрете брата своего великаго князя Димитриа Ивановича, токмо едины литовския князи. И повеле князь Владимер трубою собирателною трубити. И трубиша два часа и не обретоша великаго князя. И нача князь Владимер 83 плакатися и кричати и по полком ездити сам и не об-рета брата своего великаго князя Димитриа, и нача вопрошати: «Кто, братия, видел или слышал про государя своего великаго князя Димитриа Ивановича, в кий час и в кое время он был? Се бо подобно, якоже писано есть: „Поражен пастырь и разыдутся овцы".* Кому сия честь довлеет и кто победе сей победитель явится?». И рекоша литовския князи: «Мы чаем, яко жив есть и уязвлен велми, егда в трупе мертвом будет». А иныя рекоша яко: «Видехом его в пятый час биющася крепко». А ин рече: «Аз видех его еще поздее того биющася, но четыре татарина належат ему». Некто же юрьевской юноша, князь Степан Новоселской,* ту стоя рече: «Аз видех его пред твоим приездом пеша по побоищу хо-дяща и уязвлена велми, и еще ему стужают четыре татарина. Аз же бихся с татарином и божиею помощию побих его борзо84 и погнахся за теми, иже стужают велми великому князю, но не мощно бе гнатися: не можаше бо конь борзо итти во трупе человеческом. Едва сугоних85 татарина и убих, от него же ззади приехав изнависть три их на мя нападоша и много ми стужаху. По милости божии, едва от них отбихся, третий же побеже./ Аз же гнахся и за тем. Узрев же, иныя татарове наехаша на мя и много ми стужиша и раны многи мне крепко воздаша,86 от них же пострадах и
едва от них избых, сорвахся с коня и во трупу87 пребых, дондеже приспел еси ты. Аз чаю, яко жив есть великий князь, но во трупу мертвом». И рече ему князь Владимер: «Истинно есть, брате Стефане, видение твое».
И заповеда князь Владимер Андреевичь искати великаго князя, глаголя: «Да аще кто обрящет ныне великаго князя, поистинне будет честен той человек». Отроцы же рачители, раскинувшеся88 по великому грозному побоищу, искаху победителя. Овии же найдоша Михаила Андреевича Бренка89 и чаяху великий князь, а иныя наехаша князя Федора Семеновича белоезерскаго, чающе быти великому же князю, занеже подобо-личен бе ему.
Два же етера воина, великия витязи, уклонишася на десную страну в дубраву. Единому имя Сабур,* а другому Григорий Холопишев,* родом же оба костромичи. Мало же въехав с побоища, наехаша великаго князя, бита и сечена велми, отдыхающа под посеченым древом под березою. Видевше же его, с коней слезоша и поклонишася ему с радостию. Сабур же возвратися скоро и поведа князю Владимеру Андреевичу, яко великий князь Димитрий Ивановичь здравствует. И вси князи и бояре скоро к нему сунушася, съскочиста с коней и поклонишася великому князю, глаголюще: «Нашь древний Ярославе, новый Александре,* победитель врагов своих явися, сия же победа тебе государю честь поведа-ется». Великий же князь едва с нуждею проглагола и рече: «Поведайте ми победу сию». Рече же брат его князь Владимер Андреевичь: «По милости божии и по пречистей матери молитве, сугубыми молитвами сродников наших святых мученик Бориса и Глеба и молением рускаго святителя Петра митрополита и его способника, нашего вооружителя игумена Сергиа и всех святых молитвами врази наши побеждени суть, мы же спасохомся».
Слышав же то великий князь, став на нозе свои и рече псалом — песнь обновления дому Давидову: «Вечер водворится плачь, заутра же радость»* —и паки рече: «Хвалю тя, господи боже мой, и почитаю имя твое святое, яко не дал еси нас врагом нашим в посмех и не дал еси По хвалы чюжему языку, иже сия на мя умыслиша». И рече псалом седмый: «Суди, господи, по правде моей и по незлобе моей на мя». Во псалме же седмдесятом рече: «Аз же всегда уповаю на тя и приложу на всяку похвалу твою уста моя».
И приведоша великому князю конь кроток. Он же всед на конь той, выехал на побоище, и видев многое множество побито воинства своего, а поганых вчетверо боле того побито, обратися к Волынцу и рече ему: «Брате Дмитрие, воистинну разумлив90 еси и не ложны суть приметы твоя. Подобает ти быти всегда воеводою».
И нача з братом своим и с новонареченною братиею с литовскими князи и со инеми оставшими по побоищу ездити, а сердцем кричати и слезами омываяся. Наехав же на место, на нем же лежат князи белоезер-стии, вси вкупе посечени, и толь напрасно билися, друг за друга умираху. Сия же суть имена их: * князь Федор Романовичь белоезерской да сын его, князь Иван, князь Федор Торусский да брат его князь Мстислав, князь Дмитрей Александровичь Монастырев, Тимофей Васильевичь окол-ничей, Семен Михайловичу Василей Порфирьевичь, Михайло Каргаша Ивановичь, Иван Александровичь, Андрей Серкиз, Волуй Окатьевичь, Дмитрей Мичень, Александр Пересвет, Григорей Ослебя. Ту же лежит близ Микула Васильевичь. Над ним же став государь и много даровав любезными дарми, и нача плакатися и глаголати:, «Братия моя милая, князи руския, аще имеете дерзновение, господу молитеся о нас, вем бо, яко послушает вас бог, и паки о нас молитеся, да вкупе с вами будем».
