Летать на дальние расстояния и соблюдать строй Майк учился не у кого-нибудь, а у самого Дика Рутана. Братья Рутан признали, что Майк – прирожденный мастер пилотажа, лучший из всех, кого они когда-либо встречали. Со временем Берт еще больше уверился в том, что Майк способен выполнять опасные полеты на экспериментальных самолетах, выполняя различные маневры, и благополучно приводить «младенцев» домой.
Но случались моменты, когда Майк, сидя в самолете на взлетно-посадочной полосе перед началом первого испытательного полета, смотрел на хитроумное устройство, к которому был пристегнут ремнями, и задавался вопросом: «Останусь ли я в живых после того, как включу зажигание?» Много раз Майку едва удавалось избежать катастрофы, в том числе и в тот день, когда в 1983 году механик оставил гаечный ключ внутри крыла прототипа «Старшип» и в полете у него заело рычаги управления. Майк перепробовал все, что можно, а потом просто ухватился за ручку и надавил на нее всем своим весом. Ему повезло – гаечный ключ просто выскочил.
Салли руководила в Scaled отделом кадров. Но при этом она была еще и женой летчика-испытателя экспериментальных самолетов, что было совсем не просто. Когда ее спрашивали, каково это, она просто показывала на свои морщины. Но поскольку она тоже была пилотом, то говорила: «Майк сам решает, опасно лететь в этом самолете или нет». И Майку, и ей оставалось лишь верить, что Берт никогда не посадит Майка в самолет, который может представлять опасность.
Но иногда Берт просто выходил за пределы разумного. В 1992 году Майк и еще один пилот компании Дуг Шейн испытывали самолет, который Дуг назвал неприятным сюрпризом, а Майк назвал полет на нем ужасным экспериментом. Берт разработал новый радиоуправляемый беспилотный летательный аппарат (БПЛА), предназначенный для 48-часовых полетов на высоте 19,8 км. Этот БПЛА получил название «Раптор»[32] и имел размах крыльев 20 м. Он был рассчитан на перевозку 68 кг полезного груза, включая подкрыльные противоракеты. Фюзеляж был слишком узким и не вмещал кабину. «Раптор», сконструированный Ником Колелла в тот период, когда он работал в Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса, был элементом концепции ПРО.
Однажды утром Майк пришел на работу и увидел, как рабочие в ангаре развлекаются, экспериментируя с седлом, которое они надели на недавно собранный «Раптор». Менеджер по ремонту и техническому обслуживанию держал лошадей, а члены экипажа, по всей вероятности, по очереди катались на них. Когда они, немного занервничав, спросили Майка, могут ли они сфотографировать его сидящим в седле, он согласился принять участие в игре и поднялся на борт самолета как раз в тот момент, когда в мастерскую вошел Берт. На мгновение все замолчали, боясь, что босс рассердится. Но Берт оценил ситуацию совсем по-другому и заорал: «Вот! Это то, что нам нужно! Как же я раньше об этом не подумал?» Берт боялся потерять прототип беспилотника в первых же испытательных полетах. В то утро, опять же к удивлению экипажа, Берт приказал рабочим мастерской изготовить из стекловолокна «седло» с поддержкой спины и плеч. Он хотел дать пилотам возможность отказаться от дистанционного управления. Теперь они смогут просто оседлать самолет! Но на всякий случай у них будут парашюты.
И вот наступило время испытательных полетов «Раптора». Майк с опаской забрался в стекловолоконное «седло», установленное поверх самолета, надел шлем и поставил ноги в стремена. Салли спряталась где-то глубоко в здании Scaled; она была не в силах выйти на улицу и наблюдать, как Майк, любовь всей ее жизни, скачет верхом на самолете. Инженер проекта Дэйв Ганзер контролировал взлет и посадку дистанционно, поэтому Майк, сидевший верхом на фюзеляже, чувствовал себя пешкой в чужой и ужасной видеоигре. Особенно страшной была посадка, так как «Раптор» приближался к земле со скоростью почти 160 км/ч. Майк то ли летел, то ли ехал верхом на самолете, перед ним не было даже лобового стекла. Ему потребовалось собрать в комок всю силу воли, чтобы не воспользоваться рычагами управления.
Но однажды, во время одного из испытательных полетов, почти сразу же после взлета Майк почувствовал, что рули управления его не слушаются. Ганзер и его экипаж находились в автомобиле слежения на взлетно-посадочной полосе, и Дэйв сразу же доложил о возникшей проблеме. Майк не мог приземлиться, не сориентировав самолет по взлетно-посадочной полосе. Он связался по радио с Ганзером и сказал, что собирается лететь к высохшему озеру в Розамонде и там попытается приземлиться. Прыгнуть с парашютом он не мог, так как ему не хватило бы высоты. Ганзер спешно выехал из Мохаве, следуя за «Раптором», которому угрожала серьезная опасность. Он ехал в старом белом фургоне Берта с отверстием в крыше, сделанном для установки пластикового фонаря. Ганзер вставал в фонаре, держа в руке панель управления «Раптором».
Когда высохшее озеро оказалось под ним, Майк подумал, что, для того чтобы затормозить и остановиться, придется опустить одно крыло. Но при этом самолет наверняка развалится. Ганзер раньше говорил ему что-то об «опасном рыскании»[33] «Раптора». Это позволяло предположить, что на нормальное нажатие рукоятки управления самолет может отреагировать необычно. Если отжать рукоятку влево, самолет или начнет рыскать, или повернет вправо. Майк произнес свою молитву пилота и отжал рукоятку до отказа вправо. Самолет сначала вильнул влево, а затем Майку привалило счастье – самолет выровнялся. Майк сразу же приземлился и медленно рулил до полной остановки, ничего не видя в облаке пыли. К нему на бешеной скорости неслись Ганзер и его экипаж. Майк высвободился из смертельной ловушки. Когда автомобиль Ганзера подъехал к нему, он уже почти восстановил дыхание. Там, на озере, Ганзер обнаружил, что реле рулей управления заклинило. Реле заменили, и Майка попросили доставить БПЛА обратно в Мохаве. Его первой реакцией было: «Да ни за что! Ведь я там уже попрощался с жизнью!» Но через несколько часов стало ясно, что единственный способ вернуть «Раптор» в Мохаве – это полет Майка в обратном направлении. И он с большой неохотой вернулся в «седло».
Теперь, в начале января 1996 года, Майк готовился к первому испытательному полету очередного нового двухмоторного самолета «Бумеранг», вмещающего пятерых пассажиров и знаменующего собой выход на новый уровень отрицания установленных стандартов. Он был вызывающе асимметричен и выглядел совершенно «неправильно». Крылья у него были разные: правое крыло было на 145 см короче левого. Один из двигателей установлен на фюзеляже, другой на левой балке, и правый двигатель мощнее, чем левый. Горизонтальный стабилизатор, присоединявшийся к сдвоенному килю, продолжался за правым килем, но не за левым. Наконец, «дверь» для обоих пилотов была проделана в ветровом стекле. При создании такого самолета с крылом обратной стреловидности (отсюда и название – «Бумеранг») Берт стремился решить проблемы и устранить риски, связанные с отказом двигателя и возникновением асимметричной тяги – так называемого Р-эффекта[34] – у традиционных самолетов с двумя двигателями. Берт заверил Майка, что этот асимметричный дизайн на самом деле «более симметричен, чем у симметричного самолета в полете». Он объяснил, что Р-эффект замедляет полет симметричного самолета, требуя выравнивания с помощью рулей управления, и что вследствие Р-эффекта асимметричный самолет летит симметрично на низких скоростях и асимметрично на высоких скоростях, но пилот этого не замечает.
Прежде чем уехать из офиса, Майк еще раз сверился с чертежами «Протеуса» – высотного самолета Angel Technologies, который все еще находился в стадии разработки. Он сильно напоминал боевой корабль клингонцев из «Звездного пути», а также богомола и стрекозу одновременно. «Протеус» предназначался для того, чтобы в течение 14 часов (в одну «смену») выписывать в небе небольшие круги, неся на себе полезную нагрузку нужного размера и веса. «Тебе придется надеть лунный скафандр», – сказал Берт. Майк не сомневался, что Берт говорит серьезно, и подумал, что на этот раз ему сильно повезло, так как у этого самолета все-таки была кабина и не было стремян. Майк изучил чертежи и понял, что разброс температур будет экстремальным: «Протеус» должен взлететь летом в Мохаве при температуре 43 °C и потом лететь на высоте 15, а то и 18 км при температуре –80 °C, так что разница составит 123 °C.
Размышляя обо всем этом, он вдруг заметил на рабочем столе Берта еще один эскиз, на котором к нижней части «Протеуса» была прикреплена ракета. Майк пригляделся – у этой ракеты была кабина! «Ну, это вообще несерьезно», – подумал Майк.
Берт между тем выжидающе улыбался. Майк и раньше замечал это мечтательное выражение на лице босса. Но ему оставалось только гадать: что еще, черт возьми, собирается соорудить Берт?
