В этой связи мы вынуждены признать, что наука не знает ответов на все вопросы. Наука основана именно на незнании всех ответов, но кое-что ей все-таки известно.
Глава 23. Жизнь невозможна
Трудно есть бутерброды, которых не видишь. Ринсвинд прекрасно понимал, что на самом деле их ему дает Библиотекарь. Приходилось принимать на веру, что это были бутерброды с сыром и чатни[75]. А еще, как оказалось, с привкусом банана.
Волшебники были потрясены. Ужасно было осознать, что даже со своей собственной Вселенной нельзя творить все, что вздумается.
«Значит, мы не можем просто создать жизнь внутри Проекта с помощью волшебства?» — спросил Декан.
«Боюсь, что нет, сэр», — ответил Думминг, — «Хотя мы можем оказывать заметное влияние, но происходит это довольно медленно. Я уже пробовал».
«Я бы не сказал, что перемещение огромных миров было таким уж медленным», — возразил Декан.
«Внутри Проекта на одно лишь перемещение луны потребовалась сотня тысяч лет», — объяснил Думминг, — «Там время предпочитает идти быстрее. При таком его запасе даже простыми толчками можно сдвинуть невероятно большие объекты».
«Но мы же столько всего сделали…»
«Мы просто перетаскивали с места на место, сэр».
«Это же позор: мы создали мир, но жить в нем некому», — заметил Главный Философ.
«Когда я был маленьким, у меня была игрушечная ферма», — сказал Казначей, отрываясь от своего чтения.
«Спасибо, Казначей. Это было очень интересно», — вмешался Архканцлер, — «Ладно, давайте действовать по правилам. Что и куда нужно передвинуть, чтобы получились люди?»
«Отец, говорил, что для этого нужны… ну, части тела других людей», — сказал Декан.
«Ну и пошляк же ты, Декан».
«Во многих религиях все начинается с пыли», — предложил Главный Философ, — «Потом остается только ее оживить».
«Это даже с помощью волшебства непросто сделать», — возразил Архканцлер, — «Тем более, что там волшебство использовать нельзя».
«В Фиглифьорде верят, что все живые существа были созданы, когда бог Нодди отрезал свои… ну, вы понимаете, что… и забросил их на солнце, которое было его отцом», — продолжал Главный Философ.
«Свое нижнее белье что ли?» — спросил Преподаватель Современного Руносложения, который не всегда быстро вникал в суть дела.
«Во-первых, мы не можем физически находиться внутри Проекта, во-вторых, это негигиенично, а в-третьих, я сильно сомневаюсь, что ты сможешь найти добровольца», — отрезал Архканцлер, — «И вообще, мы волшебники. Не к лицу нам заниматься всякими суевериями».
«Может, создадим погоду?» — предложил Декан.
«Думаю, ГЕКСу это по силам», — согласился Думминг, — «Погода — это и есть перенос вещества».
«Значит, мы можем поразить молнией того, кто нам не угодил?»
«Так там же нет никого, кто мог бы нам угодить или не угодить», — устало проговорил Думминг, — «В этом-то все и дело».
«Да, Декан везде способен нажить себе врагов, но, думаю, Круглый Мир даже его талант может поставить под сомнение».
«Большое тебе спасибо, Архканцлер».
«Да пожалуйста, Декан».
Послышался стук клавиатуры ГЕКСа. Перо принялось писать. Первые слова звучали так:
+++ Думаю, вы мне не поверите +++
Воздух разрывался от ударов грома, которые было слышно далеко в море.
На мгновение воздух сверкнул. Гроза прошла. Береговая линия выглядела как-то иначе.
«Эй, что произошло?» — спросил Ринсвинд.
«Все в порядке?» — отозвался у него в ухе голос Думминга.
«Что произошло секунду назад?»
«Мы немного перенесли тебя вперед во времени», — ответил Думминг, — «Интонации в его голосе подсказывали, что он боялся услышать вопрос «Зачем?».
«Зачем?» — спросил Ринсвинд.
«Ты будешь смеяться, когда я тебе расскажу…»
«О, здорово. Я люблю посмеятся».
«ГЕКС утверждает, что обнаружил признаки жизни повсюду вокруг тебя. Ты что-нибудь видишь?»
Ринсвинд настороженно посмотрел вокруг. Море омывало берег, на котором теперь можно было заметить немного песка. По волнам перекатывалась пена.
«Нет», — сообщил он.
«Хорошо. Видишь ли, там, где ты находишься, никакой жизни быть не может», — продолжал Думминг.
«А где именно я нахожусь?»
«Ну… в волшебном мире, где никого нет, кроме тебя».
«А, ты имеешь в виду тот мир, где живет каждый из нас», — с горечью заметил Ринсвинд. На всякий случай он еще раз взглянул на море.
«Но если ты не против поискать…», — настойчиво продолжал Думминг.
«Жизнь, которой здесь не может быть?»
«Ну, ты же все-таки Профессор Жестокой и Необычной Географии».
«Именно жестокая и необычная география меня сейчас и беспокоит», — отозвался Ринсвинд, — «Кстати, а ты давно смотрел на море? Оно голубое».
«Ну и что? Море и есть голубое».
«Что, правда?»
Вездескоп снова оказался в центре внимания.
«Все знают, что море голубое», — сказал Декан, — «Кого хочешь спроси».
«Это так», — согласился Архканцлер, — «Тем не менее, хотя все и знают, что море голубое, обычно оно выглядит серым или темно-зеленым. Уж точно не такого цвета. Он какой-то ядовитый!»
«Я бы сказал, бирюзовый», — заметил Главный Философ.
«У меня когда-то была рубашка такого цвета», — вспомнил Казначей.
«Я думал, что это могут быть соли меди, растворенные в воде», — сказал Думминг, — «Но это не так».
Архканцлер взял последнюю распечатку ГЕКСа, на которой было написано:
+++ Ошибка: Недостаточно сыра +++
«Бесполезно», — пробурчал он.
«Хорошо, что он все еще продолжает управлять Проектом», — сказал Думминг, присоединившись к Архканцлеру, — «Полагаю, он в замешательстве».
«Замешательство не входит в его обязанности», — заметил Архканцлер, — «Мы и сами вполне способны привести себя в замешательство — машина для этого не нужна. Это чисто человеческое достижение, и прямо сейчас я чувствую, что мог бы выиграть по замешательству приз. Вы, господин Тупс, утверждали, что ни при каких обстоятельствах жизнь внутри Проекта возникнуть не может».
Думминг лихорадочно взмахнул руками: «Но это и правда невозможно! Жизнь не похожа на камни или воду. Жизнь уникальна!»
«Дыхание богов — ты это имеешь в виду?» — спросил Чудакулли.
«Ну, конечно же не богов в прямом смысле, но…»
«Мне кажется, что с точки зрения камней камни уникальны», — сказал Чудакулли, продолжая просматривать распечатку ГЕКСа.
«Нет, сэр. У камней нет точки зрения».
Ринсвинд очень осторожно поднял осколок камня, пребывая в готовности бросить его при малейшем намеке на зубы или когти.
«Только зря время тратим», — сообщил он, — «Здесь ничего нет».
«Совсем ничего?» — уточнил голос Думминга внутри шлема.
«К некоторым камням прилипла какая-то гадость, если тебе это так интересно».
«Какая гадость?»
«Ну, вроде… грязи».
«ГЕКС предполагает, что то, что здесь появилось, одновременно и является и не является живым существом», — сказал Думминг, который не очень-то интересовался всякой слизью.
«Ну, ты меня обнадежил».
«Недалеко от тебя есть некоторое скопление… Мы собираемся переместить тебя, чтобы ты смог на это взглянуть…»
Голова Ринсвинда поплыла. Мгновением позже к ней все тело захотело к ней присоединиться. Он оказался под водой.
«Не беспокойся», — заверил его Думминг, — «хотя ты и находишься на большой глубине, давление тебе не грозит».
«Здорово».
«А кипящая вода покажется просто тепленькой».
«Хорошо».
«И сильный восходящий поток ядовитых минералов не причинит тебе вреда, потому что на самом деле тебя там, конечно же, нет».
«Да я сейчас упаду от смеха», — мрачно ответил Ринсвинд, всматриваясь в тусклое сияние впереди.
«Это точно боги», — сказал Архканцлер, — «Стоило нам отвернуться, и они уже тут как тут. Другого объяснения нет».
«Какие-то они не слишком амбициозные», — хмыкнул Главный Философ, — «Ну, то есть разумно было бы ожидать сотворения людей, да? А не каких-то… студней. Как вы себе представляете: студни встают на колени и возносят своим богам благодарение?»
«Там, где они сейчас находятся — вряд ли», — сказал Чудакулли, — «Эта планета вся покрыта трещинами. Огонь не должен гореть под водой. Это противоестественно».
«Куда ни посмотри, крошечные студни», — заметил Главный Философ, — «Повсюду».
«Студни», — задумался Преподаватель Современного Руносложения, — «Способны ли они молиться? Умеют ли строить храмы? Могут ли они пойти священной войной на менее просвещенных студней?»
Думминг с грустью покачал головой. Выводы ГЕКСа недвусмысленно указывали на то, что никакой материальный объект неспособен преодолеть грань, отделяющую от Круглого Мира. Приложив достаточно волшебства, можно было оказывать на него незначительное давление, но этим все и ограничивалось. Конечно, можно было предположить, что мысль способна проникнуть внутрь, но тогда оказывалось, что головы волшебников на самом деле были заняты какими-то глупостями. «Студни» — не очень подходящее название для того, что в данный момент плавало в теплой морской воде и стекало по поверхности камней. Слишком уж оживленным и лихорадочно веселым кажется это слово.
