сошла с ума, оттого пела и плясала, а сама старая цыганка, дойдя до своей будущей могилы, устроила там жуткое представление. Она вдруг завыла. Но это не был вой страха и ужаса, нет. Это был, как пишет Рубина со слов свидетельницы, страшный «нутряной вой», которым она творила древнее свое цыганское заклинание, вспарывая воздух звуком словно «волчица в зимнем поле»:
«– Гады, палачи проклятущие, зе-е-е-млю за моих жрать будете, зе-е-е-млю жрать! Мои все до девятого колена присмо-о-о-о-тренные!..»
Вот на этом слове «присмотренные» Дина Рубина и вздрогнула, второй раз в жизни его услышав и поняв: устойчивый термин! А значит, практика. И значит, профессиональное сообщество. И значит, технологии. Но это уже я за нее логическую цепочку завершил, женщине такое не под силу…
А что же стало с немцами, с расстрельной командой? Они через день погибли, и не из-за партизан, как вы могли подумать, а в результате несчастного случая – что-то у них там загорелось, взорвалось и сдетонировало – все полегли, начальнику расстрельной команды аж башку оторвало.
Вот такая история. И на этом я бы завершил данную главу, если бы не решился рассказать в ней и о себе.
Я, дорогие мои друзья, никакой не цыган и не колдун. И, насколько мне известно, никаких колдунов, ведьм и целителей в моем роду, в отличие от рода госпожи Кошкиной, не было.
Но однажды… да даже и не однажды, а дважды один мой знакомый меня предал.
Звали его Кирилл Ганин. Был такой порнорежиссер на Руси, коему я по жизни несколько раз крупно помогал. Именно я, будучи о ту пору журналистом, взял у него в девяностые годы первое интервью, когда он вышел из тюрьмы. Я доставал ему деньги на его проекты. А он не только отплатил мне чернушной неблагодарностью, но через какое-то время даже пригрозил устроить неприятности. Причем, буквально на ровном месте. И крупные. Уж не знаю, что с ним такое случилось – зависть ли обуяла или что, но черный гнев в моей душе тогда поднялся в его сторону большой волной. А через некоторое время мне сообщили:
– Ганин внезапно умер! Скончался скоропостижно по непонятной причине.
Здоровый был как черт. 52 года. Худощавый, накаченный. Ходил в бассейн, в тренажерный зал. Старался правильно питаться. И вот-те нате – издох!..
Я бы, наверное, и внимания на это не обратил, если бы примерно в то же время вторым моим обидчиком не стал известный телеведущий Андрей Норкин. Не буду вдаваться в историю конфликта, но сила моей негативной эмоциональной волны тогда едва ли не превысила таковую, вызванную предательством Ганина. В результате через какое-то время Андрея Норкина прямо из студии увезли в больницу, но он почему-то оклемался – чтобы через некоторое время получить еще один удар судьбы: его жена неожиданно покончила жизнь самоубийством, – говорят, повесилась прямо на воротах их дома в Пушкино.
И вот когда это случилось, я вспомнил про Игоря Иванова, про проклятия Нурбея Гулиа и стал перебирать в своей жизни тех людей, которые меня обижали. А как меня можно обидеть сильнее всего? Например, денег не отдать, взятых в долг, чтобы я расстроился и переживал! И оказалось, что практически все мои должники уже лежат в могилах, отправившись туда в совсем не преклонном возрасте (от 30 до 40 лет)
Будем считать это совпадением.
Глава 5. К вопросу о технологиях…
Любезные граждане, которые читали мою книгу «Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов», уже знакомы с ее главным героем – Владимиром Ковалевым, доктором физико-математических наук из Объединенного института ядерных исследований, что в Дубне. Он большую часть жизни занимался кондовой наукой – классическими ядерными исследованиями на ускорителях, в чем и преуспел, совершив даже небольшое открытие в этой области. Но в его судьбе ученого случались странные «вненаучные» вещи, которые сам Владимир Дмитриевич объяснить не может.
И начну я рассказ об этих вещах, пожалуй, с чего-нибудь простого и необременительного. Например, с лозоходства. И не судите меня строго за такую скучную пошлость, но вещь эта при всей известности и даже расхожести до сих пор так и не объясненная.
Вы, конечно, знаете, что такое лозоходство. Берется Y-образная ветка или две Г-образных проволоки, и с их помощью ищется вода под землей, точнее, место, чтобы прорыть колодец. Кондовая марксистско-ленинская наука лозоходство яростно отрицала, и не только потому, что Карл Маркс не занимался лозоходством, а потому, что никаких объяснений этому у физиков нет. Поэтому писали и сейчас еще пишут, что поиск воды с помощью лозы дает, якобы, такой же процент попаданий, что и простое угадывание.
Если мне не изменяет память, первые в позднесоветской прессе начали всерьез писать об этом феномене в журнале «Наука и жизнь» уже после начала перестройки, когда упали цензурные оковы Единственно Верного Учения. И тогда общий рефрен статей был таким: черт побери, а в этом что-то есть! Или нету…
Уже в 2021 году, изучая данный вопрос, я заметил в океане интернета с высоты своего орлом парящего интеллекта одинокий белый парус комментария, едва сверкнувшего случайным отблеском в ряби словесного мусора. Располагался данный коммент под видео с каким-то доморощенным лозоходцем и отчетливо выделялся среди кучи хлама:
«Искать воду нужно босиком и не на медные рамки, а на Y-образную веточку молодого дерева. Меня дед-старовер один обучил, и в абсолютно сухом хвойном лесу я в автономке не один колодец таким макаром вырыл, лопатой, не глубже 2 метров. Но обязательно босиком! Идешь с веточкой, держишь за рогатину на больших и указательных. Когда приноровишься, будешь понимать, где идет трасса грунтовых вод, и выходить на ее преломление, копая на подъеме! Когда начинается пульсация, это самая близкая точка подъема жилы. Естественно ты должен быть абсолютно спокоен, низкий пульс и полная концентрация. Медные же рамки – фуфло, потому что реагируют на металлы и прочее, а когда ты заземляешься босиком и используешь намагниченный водой (так в комментарии – А. Н.) предмет, коим и является свежая сочная рогатинка, ты имеешь чистый сигнал по воде!»
Вот такое любопытное мнение, на котором мы не будем останавливаться, а перейдем наконец к истории Ковалева…
Платили ученым в СССР не так чтобы очень много, а энтузиазм и преданность науке у наших ядерщиков были точно такими, как у героев фильма «Девять дней одного года», Ковалев и его команда проводили в институте по 12 часов, бегали туда в выходные. И чтобы хоть как-то поправить
