Людей для производства инженерных работ нужно было брать из боевых частей, а строительный материал (главным образом для устройства заграждений и оборудования блиндажей и землянок, так как надвигалась суровая зима) предстояло подносить через скалы и леса. Мне казалось, что проделать все эти работы в столь короткое время войска не смогут. Кроме того, я сомневался, можно ли вообще удержать эти позиции, растянувшиеся на сотни километров. О своих сомнениях, разумеется соответствующим образом обоснованных, я доложил командованию. А пока я приказал инженерные работы начать прежде всего в районах, прилегающих к шоссейным дорогам.
Согласно приказу сначала отводился южный фланг армии, а 18–й горнострелковый корпус оставался на своих позициях. Я предполагал 36–й корпус перебросить через Рованиеми в район Ивало, а 18–й корпус через Рованиеми и Кемь — в район Шиботн.
Но в первую очередь нужно было обеспечить южный фланг армии, для чего требовалось, широко используя минно–подрывные средства, перекрыть все дороги, подходящие с юга. При проведении этих мероприятий финны не чинили нам никаких препятствий. Местность здесь была такой же, как и во всей полосе армии, только имелась значительно лучше развитая сеть шоссейных и грунтовых дорог.
Необходимость вывоза важнейших, а в то время просто незаменимых грузов — в первую очередь боеприпасов, горючего и продовольствия — крайне некстати задерживала отрыв южного фланга от русских. Все эти перевозки были связаны с колоссальными трудностями. Во всяком случае, из очень дорогого времени на это пришлось пожертвовать целую неделю, хотя отрыв от противника уже давно был подготовлен во всех деталях и мог бы начаться немедленно.
В ночь на 9 сентября 6–я горнострелковая дивизия СС, позиции которой выдавались в сторону противника, оттянулась на рубеж других дивизий. Преследовавшие русские оставались под воздействием наших огневых средств. [193]
В следующую ночь корпус отошел от рубежа соседнего корпуса, оборонявшегося севернее его.
11 сентября 36–й горнострелковый корпус отошел на новый рубеж очень узкой по фронту обороны. Это было связано с большими трудностями, так как в отличие от его правого соседа здесь для отхода имелась только одна дорога. Отводить дивизии последовательно, одну за другой, было нельзя, ибо при наличии в районе боевых действий многих дорог фланг и тыл оставшихся дивизий оказались бы под угрозой. Русские, встревоженные действиями 18–го корпуса, стремились мощными атаками остановить движение корпуса. Но добиться этого им не удалось. Отрыв от противника и походное движение осуществлялись в точном соответствии с разработанным планом. Осложнения возникали лишь там, где русским удавалось проникнуть с носимым оружием через лесные заросли и выйти на пути нашего отхода. Это, конечно, создавало очень трудную обстановку, и бои на путях отхода велись с предельной интенсивностью. Корпуса, дивизии, части и подразделения, мастерски управляемые своими командирами, действовали, как и всегда, тактически грамотно. На деталях боевых действий я не останавливаюсь.
На юге финские войска развертывались на двух ясно обозначившихся направлениях — Рованиеми и Кемь. Для южного фланга овладение Рованиеми означало удачное завершение отрыва от противника и тем самым решение вопроса «быть или не быть?».
В конце сентября 36–й горнострелковый корпус вышел в богатый дорогами район Салла и вынужден был долгое время оставаться там, ожидая подхода 18–го корпуса, путь которого был намного длиннее. Впереди шла дивизионная группа «К» (Кройтлера), за ней — 7–я горнострелковая дивизия и 6–я горнострелковая дивизия СС. 18–му корпусу было приказано пройти район Рованиеми раньше 36–го корпуса.
Особенно крупные силы русские сосредоточили против 36–го корпуса, которому пришлось вести очень тяжелые бои в условиях, когда богатая дорогами местность давала противнику возможность использовать свое большое численное превосходство. Я усилил корпус моторизованной лыжной бригадой, истребителями танков и саперами. Корпус был связан двоякой задачей: во–первых, дождаться подхода 18–го корпуса и, во–вторых, обеспечить [194] прикрытие района Рованиеми. Эта двоякая задача в значительной степени осложняла принятие решения о перемещении основных усилий армии, необходимость которого вскоре назрела.
Наступил момент, когда нужно было решать: оставаться ли горной армии в Северной Лапландии или идти в Норвегию. Проведенные ранее мероприятия допускали возможность осуществления любого из этих вариантов.
4 октября я получил приказ: отвести армию в Норвегию и занять оборонительные позиции на Люнген–фьорде. И снова в приказе содержалось лишь одно это оперативное указание и ни слова не говорилось о порядке его выполнения. По прибытии в Норвегию я должен был 2–ю и 6–ю горнострелковые дивизии направить в Южную Норвегию и передать их в распоряжение ОКБ. Для этих соединений такой приказ означал марш протяженностью 2000–3000 км, совершение которого заняло бы большую часть арктической зимы. Но этот приказ означал также, что армию в конце концов придется вести по очень уязвимой с моря однопутной дороге 50. Более того, эта дорога прерывается глубоко вдающимися в сушу фьордами, через которые на семи паромных переправах общей протяженностью 60 км предстояло переправить каждого человека, каждую лошадь и каждую машину армии.
До сего времени все атаки финнов отражались успешно. По мере продвижения 18–го горнострелкового корпуса заградительный фронт постепенно свертывался. 1 октября одна финская дивизия высадилась в районе Торнио и оседлала дорогу, идущую вдоль шведской границы. Быстро переброшенная туда дивизия «К» вступила в бой, но на трудной местности оттеснить финнов не смогла. Только что описанная обстановка, сложившаяся у 19–го корпуса, заставила меня этот длившийся неделю бой приостановить. Часть сил была подтянута к 19–му корпусу, остальным приказано прикрывать направления Рованиеми и Мунио. Здесь также местность была скалистая, покрытая густым лесом. Кстати, ее характер не менялся до самой норвежской границы, где начинался район голых скал.
В то время как основная часть сил армии была занята участием в упомянутых событиях, в 19–м горнострелковом корпусе царило относительное спокойствие. Русские подтянули свои войска ближе к фронту и, как ожидалось, стали готовиться к наступлению. [195]
Утром 7 октября это наступление началось. Главный удар пришелся прежде всего по опорным пунктам 2–й горнострелковой дивизии. Не выдержав массированного артиллерийского огня и не имея возможности ответить на охватывающие маневры русских, которые нередко наступали по грудь в ледяной воде, дивизия отошла на новый рубеж. Она заняла оборону в скалистой тундре, примыкавшей к району болот. Вследствие отхода 2–й дивизии оголился южный фланг 6–й горнострелковой дивизии, и этому соединению пришлось загнуть свой правый фланг.
8 и 9 октября здесь с новой силой разгорелись бои, причем условия местности были более благоприятны для владевшего инициативой противника. Своевременная переброска резервов была связана с огромными трудностями, преодолеть которые мы в большинстве случаев просто не могли.
Ввиду того что на этот раз решающего значения обороне не придавалось, я разрешил командиру корпуса в ночь на 9 октября отвести 6–ю дивизию с рубежа реки Лица на рубеж Титовки, реки, впадающей в Ледовитый океан чуть восточнее перешейка полуострова Рыбачий. Теперь русские предприняли попытку атакой десанта, высаженного на полуострове Рыбачий, в тылу наших обороняющихся войск, и ударом с юга разгромить 6–ю дивизию. Как показали пленные, противник хотел устроить дивизии «Сталинград». Его атаки, продолжавшиеся весь день, были отбиты. Северный фланг дивизии, которому угрожал русский десант, обеспечивался наступательными действиями дивизионной группы 230.
Одновременно русские, имея превосходство в силах, предприняли наступление против 2–й горнострелковой дивизии с явной целью прорваться к шоссе, ведущему в Петсамо, и выйти в тыл главных сил корпуса. Здесь противник, используя сравнительно густую сеть дорог, ввел в бой танки. Срыв замысла противника имел для армии жизненно важное значение, ибо кроме 19–го корпуса под угрозой оказывался не только район Ивало. На этих направлениях у нас имелись очень слабые силы.
С целью усиления корпуса я придал ему только что прибывшую в Ивало самокатную бригаду «Норвегия» и переброшенный в Салмиярви моторизованный батальон [196] 6–й горнострелковой дивизии СС; кроме того, в этот район была переведена почти половина дивизии «К», вышедшей из боя в районе Кеми. Вскоре после этого в 19–й корпус я направил на автомобилях батальон 163–й горнострелковой дивизии, который до этого вел бои в районе Саллы. Корпус же по собственной инициативе оттянул части дивизионной группы 230 от побережья и передал 2–й горнострелковой дивизии батальон из состава 6–й дивизии.
