Ранее мы обсуждали два способа подняться с поверхности Земли: с помощью ракеты и космического лифта. Ракета — это объект, который расходуется и исчезает, в то время как космический лифт — это непрерывный процесс. Космический лифт требует огромных вложений на начальном этапе, но как только он построен, перемещение вверх и вниз по большому счету становится бесплатным. Действующий космический лифт, на первый взгляд, противоречит общепринятым законам экономики, которые пытаются установить цену, исходя из отдельных операций — вместо того, чтобы задаться вопросом: а нельзя ли устранить само понятие цены? Точно также он якобы нарушает закон сохранения энергии, выражающий на языке физики мысль о том, что «нельзя получить что-то из ничего». Но, как мы уже видели, это возможно — за счет использования новых ресурсов, которые становятся доступными, когда космический лифт начинает действовать.
Можно провести аналогию между космическим лифтом и жизнью. Жизнь как будто бы нарушает обычные законы химии и физики, в особенности второй закон термодинамики, согласно которому никакая система не может самопроизвольно становиться более сложной. Но жизнь именно это и делает, поскольку она, как и космический лифт, поднялась на новый уровень функционирования, где открыт доступ к таким ресурсам и процессам, о которых раньше и речи быть не могло. К примеру, размножение — замечательный способ обойти сложности создания по-настоящему сложной системы. Нужно просто создать такую систему, которая сможет конструировать свои копии. Построить первый экземпляр будет очень непросто, зато все остальные можно будет получить без дополнительных усилий.
Так что же сыграло роль «космического лифта» в развитии жизни? Постараемся дать как можно более общий ответ, взглянув на общие черты различных подходов к «происхождению» жизни. Главной из них, судя по всему, является возможность протекания необычных химических процессы в небольших объемах вблизи активных поверхностей. Конечно, они совсем не похожи на современных сложноорганизованных существ — даже на современных бактерий, которые устроено намного сложнее своих древних предшественников. У них нет выбора — чтобы выжить в сложном мире, приходится ему соответствовать. Подобные активные поверхности могут находиться в кратерах подводных вулканов. Или в горных породах глубоко под землей. Или на берегу моря. Представьте себе слои сложной (потому что это просто), но неорганизованной (то же самое) молекулярной «грязи» на поверхности камней, увлажняемые водами приливов и облучаемые Солнцем. В таких условиях любое явление, которое приводит к созданию крошечного «космического лифта», становится основой для последующих изменений. Фотосинтез в этом смысле является примером космического лифта. Как только один кусочек «грязи» освоит это процесс, он сможет использовать энергию Солнца вместо своей собственной, поставив производство сахаров на поток. Возможно, что «само» происхождение жизни представляло собой длинную последовательность похожих «космических лифтов», которые шаг за шагом смогли породить организованный, но при этом еще более сложный химический процесс.
Глава 25. Неестественный отбор
Опираясь на руки, Библиотекарь быстро перемещался по внешней стороне университетской библиотеки, хотя в библиотеке, настолько глубоко погруженной в Б-пространство, само понятие «внешнего» теряло смысл.
Как известно, знание — это сила, сила — это энергия, энергия — это материя, а материя — это масса, поэтому большие скопления знаний искажают время и пространство. Именно поэтому все книжные магазины выглядят одинаково, все второсортные книжные магазины внутри кажутся намного больше, чем снаружи, а все библиотеки в любой точке Вселенной связаны между собой. Это известно только членам тайного круга библиотекарей, которые охраняют секрет. Цивилизация не смогла бы просуществовать достаточно долго, если бы всем было известно, что поворот не в ту сторону рядом со стопками книг может завести в Александрийскую библиотеку как раз в тот момент, когда захватчики будет искать спички. Или крошечная часть пола в справочном отделе одновременно принадлежит библиотеке Колледжа Брейснек[78], где доктор Уитбери доказал невозможность существования богов как раз перед той злополучной грозой.
Библиотекарь бормотал себе под нос «у-ук, у-ук» — примерно так же рассеянный человек бесцельно осматривает комнату, постоянно повторяя «ножницы, ножницы», надеясь на то, что это поможет им появиться. На самом деле Библиотекарь говорил «эволюция, эволюция». Его послали за подходящей книгой по этой теме.
Во рту он держал довольно сложную справочную карту.
Волшебники НУ знали об эволюции все. Это был очевидный факт. Возьмите несколько волков, и через несколько поколений при тщательном неестественном отборе вы получите собак самых разных размеров и форм. Или, скажем, берете несколько деревьев кислой дикой яблони, стремянку, хорошую кисточку и приличную долю терпения — и получаете большие сочные яблоки. Берете неухоженных пустынных лошадей и ценой некоторых усилий и правильной бухгалтерии получаете победителя на скачках. Эволюция была примером рассказия в действии. Со временем что-то становится лучше. Даже человеческая раса эволюционировала посредством образования и других благ цивилизации: у ее истоков стояли обитатели пещер с плохими манерами, теперь же она породила на свет преподавателей Незримого Университета, дальше которых эволюционировать, скорее всего, было уже некуда.
Разумеется, время от времени некоторые люди предлагали более радикальные идеи, но они были из тех, кто считал, что мир на самом деле круглый или что инопланетяне интересуются содержимым их нижнего белья.
Неестественный отбор — это факт, однако волшебники знали, они знали, что с помощью него нельзя получить рыбу из бананов.
Библиотекарь взглянул на карту и сделал несколько неожиданных поворотов. По другую сторону книжных полок послышался случайный всплеск шума, который быстро изменялся, как будто кто-то жонглировал целой пригоршней разных звуков. В воздухе возникло мерцание. Чей-то разговор сменился оглушительной тишиной пустых комнат, а затем потрескиванием пламени, за которым последовал смех…
Наконец, после долгого хождения и лазанья, Библиотекарь оказался перед глухой стеной из книг. С библиотекарской уверенностью он пошел прямо на нее — стена растворилась, пропустив его вперед.
Он оказался в некоем подобии кабинета. Это место было уставлено книгами, хотя их было и не так много, как Библиотекарь ожидал увидеть в настолько важной точке Б-пространства. Возможно, была всего одна книга… и правда, именно она была источником настолько мощного Б-излучение, которое Библиотекарю почти не доводилось видеть, не считая некоторых волшебных книг, запертых в подвалах Незримого Университета. Это была не просто книга, а прародительница книг, положившая начало целой расе книг на столетия вперед…
К сожалению, она еще не была закончена.
Автор, продолжая держать в руке перо, уставился на Библиотекаря так, как будто увидел призрака.
Не считая лысой головы и бороды, которой позавидовал бы даже волшебник, он выглядел очень и очень похожим на Библиотекаря.
«Боже мой…»
«У-ук?» — Библиотекарь не ожидал, что его заметят. Должно быть, в голову писателя пришла какая-то подходящая мысль.
«А какого ты цвета…?»
«У-ук»[79].
Собеседник робко протянул руку. Чувствуя, что от него ожидается нечто подобное, Библиотекарь тоже протянул руку. Кончики их пальцев соприкоснулись.
Писатель моргнул.
«Тогда скажи мне», — спросил он, — «Человек — примат или ангел?» Библиотекарю это было знакомо.
«У-ук», — ответил он, что означало: лучше быть приматом, потому что тогда тебе не нужно летать и можно заниматься сексом, если конечно ты не работаешь в Незримом Университете — вот уж не повезло так не повезло.
Затем он поспешно отступил, у-укая звуки извинения насчет небольшой ошибки в пространственно-временных координатах и, опираясь на руки, покинул туннели Б-пространства. Он схватил первую попавшую книгу, в названии которой было слово «Эволюция».
А тот бородатый мужчина принялся писать еще более удивительную книгу. Если бы только он выбрал слово «Восхождение»[80], возможно всех этих неприятностей удалось бы избежать.
Хотя, может, и нет.
ГЕКС позволил себе поглотить еще больше будущего… назовем это… знания. Слова были так трудны для понимания. Везде был необходим контекст. Нужно было изучить слишком многое. Это все равно что пытаться разобраться в устройстве огромной машины, не имея представления об отвертке.
