в средневековую Европу, где короли и бароны признавали границы и власть друг друга, чтобы положить конец грабежам со стороны военных командиров. Он говорит, что нам нужно сделать то же самое – признать аборигенных глав государств, королей и королев страны.
Он чувствует беспокойство в моем молчании и, чтобы помочь мне разобраться, заходит с другой стороны. Поскольку он провел много времени в Кейп-Йорке, он помещает всё это в контекст людей и историй, с которыми я знаком. На протяжении десятилетий он работал с движениями сопротивления в таких местах, как Кованьяма и Локхарт-Ривер, и был в эпицентре событий в Аурукуне в конце семидесятых, когда правительство штата Квинсленд лишило аборигенных лидеров властных полномочий в общине.
Лишенных земли аборигенов свозили в эти места – так же, как и во многие другие, – и оставляли там. Большинство из них не вошло в местные семьи – они не женились и не были усыновлены, поэтому на них местный Закон не распространялся. Если семьи Традиционных собственников не сохранят власти над страной, то кто будет говорить от их имени, кто будет заботиться о тех, кто живет вдали от своей страны? Кто может проследить, чтобы они не наделали ошибок? В большинстве случаев тех, кого лишили земли, нельзя вернуть обратно домой, потому что им некуда возвращаться, так что приходится создавать свои структуры, которые определят территорию и границы и обеспечат людям, лишенным страны, защиту и заботу. Тогда они могут получить право голоса в общине, но всё равно они должны признавать авторитет Традиционных собственников. Тогда их смогут усыновить или они могут жениться, как подобает в соответствии с традиционным Законом, и мы сможем вернуть каждого из них домой.
Гиллар ссылается на дело Мабо, по итогам которого были признаны права Эдди Мабо на унаследованную земельную собственность, хотя он был членом семьи не по крови, а вследствие усыновления по Традиционному закону. Я это хорошо понимаю, потому что в течение нескольких лет сам имел дело с практикой традиционного усыновления и осознаю, насколько важно, если тебя переселили, принимать все эти имена и брать обязательства, переходя под действие этого строгого Закона. Половина нашего народа живет в своего рода чистилище, потому что их не включили в принимающие общины так, как это предписывает Аборигенный закон. Затем Гиллар успокаивает мои опасения относительно того, что движения за суверенность могут подменить старые формы отношений новой иерархией.
Старых форм они не подорвут. В деле Мабо было признано, что старый Закон не является частью английского права и он не может быть отчужден какой-то другой властной структурой. Если мы начнем использовать их иерархические модели, они всякий раз будут одерживать над нами верх. Нужно поддерживать старую структуру, тогда наш Закон останется неотчуждаемым. Используй его основы и приспосабливай его так, чтобы новые формы принятия решений в рамках Континентального общего права основывались на нем, следуй тропам песен и выполняй Церемонию, потому что на этом всё и держится. Все мы говорим о Змéе творения, хотя называем его по-разному. Но это всё тот же Змей. Мы можем говорить на разных языках, но у нас всё равно общая История Закона и общая вера.
Недавно Гиллар провел три дня с международными юристами, которые изучают юридические процессы деколонизации в Индии и других бывших колониях и ищут в них прецеденты и изъяны. Он также сумел выяснить, что законодательство, введенное в Австралии губернатором Артуром Филлипом, устанавливало в колонии верховенство уголовного права и правил и норм военного времени. Он говорит, что не существует закона, устраняющего военные правила и нормы, поэтому эти принципы по-прежнему применяются в соответствии со статьей 51 Конституции Австралии. Гиллар объясняет, что именно поэтому мы имеем дело скорее с полицейской силой, а не службой, потому что полиция – это вид вооруженных сил, которые якобы стоят на страже закона и правопорядка, но на деле ведут вой ну против Аборигенной Австралии. Он говорит, что, согласно международному праву, должен быть заключен договор или пакт, который положит конец боевым действиям, прежде чем мы приступим к имеющим юридическую силу переговорам, причем сделать это нужно как можно скорее:
В течение трех следующих лет будет предпринята массивная попытка конституционного закрепления ситуации, попирающей наши суверенные права, чтобы успеть к тому времени, когда принц Чарльз станет королем, а затем провозгласит Австралию республикой. Мы должны сделать собственный ход, определить и нанести на карту границы нашей Страны, заключить договор друг с другом и образовать союз наций, чтобы усилить наши позиции.
Гиллар также доказывает, что Земельный титул коренных народов [58] – не что иное как уловка для упразднения Аборигенного закона:
В каждом судебном деле мы должны доказывать, что связаны с нашим старым Законом в том виде, в каком он существовал на момент установления британского суверенитета над Австралией. Нас обманывают, заставляя признать их суверенитет и отказаться от собственного ровно тогда, когда мы его провозглашаем. Затем мы отдаем всё по соглашениям о землепользовании коренных народов. Нам не объясняют, что это значит.
Мы подписываем бумаги, которые узаконивают передачу земли поселенцам и упраздняют права аборигенов на землю.
В Кимберли он вместе с разными группами работал над возвращением права на землю через передачу полномочий от указанных в законе субъектов общинным организациям, не зависящим от Закона о земельном титуле. Теперь люди игнорируют процесс установления земельного титула и ведут переговоры непосредственно с девелоперами, а не через юристов, которые якобы являются их представителями, но на деле тайно получают деньги от горнодобывающих компаний. По его словам, он сталкивается с самыми разными «серыми» схемами и попытками давления на Старейшин в этом процессе в Кимберли, где стоимость минеральных ресурсов оценивается в семнадцать триллионов долларов.
Суверенный союз стремится к объединению с другими националистическими движениями аборигенов вроде соседней Республики Муравари, расположенной на границе между штатами Новый Южный Уэльс и Квинсленд. С этой группой меня свела Матушка Дорис Шиллингсворт, которая называет меня сыном, когда я приезжаю в ее края, поэтому я подчиняюсь ее Закону и связан соответствующими протоколами. У них интересный подход, но он сталкивается с некоторыми пиар-проблемами, когда пожилые люди спрашивают: «А что будет с моей пенсией, когда мы выйдем из Австралийского Союза?»
Некоторые участники полагают, что содержать Республику Муравари можно было бы за счет добычи собственных ископаемых ресурсов. Они намерены установить солнечные панели и выйти из единой энергосети. Они планируют сделать солнечную энергию бесконечной и экологически чистой за счет добычи редкоземельных металлов, необходимых для производства
