На второй стороне диска помещена запись песни Матвея Блантера "Катюша": Игорь Гладков здесь не только аккомпанирует, но и вместе с Л. А. Руслановой поет припев. Как известно, Лидия Андреевна была первой исполнительницей "Катюши", но на пластинку ее прежде не записывала.
Между прочим, запись интересна еще и тем, что она выпущена накануне начала войны. Об этом говорят имеющиеся на этикетке номера разрешения Главреперткома: К-375 "Мальчишечка" и К-371 "Катюша". Сравнить можно с номером первой "военной" пластинки — К-379 "Мы фашистов разобьем".
Вторая из поступивших в коллекцию пластинок Л. А. Руслановой была для мене еще более интересной. Я бы даже назвал ее самой редкой, уникальной.
Как ни странно, но нашел я ее в буквальном смысле слова в курятнике. Как-то раз я узнал, что у одной старушки есть старые пластинки. За ненадобностью она сложила их в большой фанерный ящик, который стоял в сарае как раз под куриным насестом. По своему многолетнему опыту я знал, что именно в таких забытых залежах дисков нередко попадаются редчайшие экземпляры. Так было и на этот раз. Среди прочих более или менее занимательных пластинок мое внимание привлекла одна, на этикетках которой было написано "Однозвучно гремит колокольчик" (с одной стороны) и "Полосынька" (с другой). Казалось бы, ничего особенного. Но из-под этикеток как с одной, так и с другой стороны выглядывала надпись, сделанная еще на восковом диске при записи: "Исп. Ли……ова, баян Н. Егулов". Я сразу узнал эту надпись, так как уже видел ее на таком же диске, впервые обнаруженном киевским коллекционером В. П. Донцовым несколько лет назад. Значит, мне попался еще один экземпляр этой редчайшей пластинки. "Исп. Лидия Русланова" — такова полная надпись. На пластинке были записаны песни "Синий платочек" и "В землянке".
Сейчас уже мало кому известен первоначальный, довоенный текст "Синего платочка" — простой, бесхитростный, но тем не менее очень популярный в то время. Лидия Андреевна поет песню задушевно, с таким мастерством, что остается сейчас только гадать, почему это замечательное исполнение популярной песни так и осталось в виде пробной записи, не пошло в тираж. Не исключено, что к этому времени уже был повсеместно распространен другой вариант "Синего платочка" с новыми словами лейтенанта М. Максимова, напетый на пластинку Клавдией Шульженко в конце 1942 года (пластинка № 139).
На другой стороне пробного диска была записана песня К. Листова на слова А. Суркова "В землянке". Исполнение Л. А. Руслановой настолько оригинально, что на нем хочется остановиться подробнее.
Первое, на что невольно обращаешь внимание и что кажется особенно необычным — это манера исполнения песни. Трудно привести другой такой пример, когда сугубо лирическая, можно сказать, камерная песня была исполнена в такой откровенно народной манере, со всеми присущими народному пению приемами и оттенками.
Начинает Русланова тихо, задумчиво, мягко вводя нас в нехитрую обстановку фронтового житья-бытья:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
Здесь нас ожидает первый сюрприз: обычно в следующих двух строках песни принято продолжать первоначальную элегическую линию —
И поет мне в землянке гармонь…
Но для Руслановой, народной певицы, слово "гармонь" настолько емкое и яркое понятие, что она не может не акцентировать на нем внимания и поэтому произносит его неожиданно энергично и не на си-бемоль, как написано у композитора, а поднимает его на форте до соль второй октавы. Певица этим простым приемом достигает такого эффекта, что слушатель невольно со всей ясностью понимает: хотя идет война и кругом смертельная опасность, но — гармонь поет! И в ее пении слышатся отзвуки грядущего победного праздника.
После столь сильного акцента она вновь возвращается к элегической линии:
Контраст настолько силен, что последние слова буквально заставляют сердце сжаться.
В следующем куплете Русланова выделяет слово "поля":
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных поля-я-я-х под Москвой.
Поет она это слово гораздо дольше, чем принято, но удивительное дело! Именно это позволяет нашему воображению представить яркую картину бесконечных холодных подмосковных полей. Как тут не вспомнить свидетельства тех, кому посчастливилось слышать Л. А. Русланову на концертах: она не просто пела, она как бы рисовала яркие, почти рельефные картины, добиваясь этого чередованием акцентов, сменой интонаций, изменением силы голоса, паузами и другими многочисленными приемами, которыми владела в совершенстве.
И завершает куплет опять мягко, нежно, с грустью:
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой…
Следующий куплет, несущий, пожалуй, основную смысловую нагрузку песни, Русланова поет так, что мы со всей полнотой вдруг ощущаем реальную опасность ратных будней войны:
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.
И вдруг, вопреки всем опасностям, грусти, с истинно руслановским раздольным весельем, даже ухарством, она восклицает:
Пой, гармоника, вью-ю-ю-юге назло!
Заплутавшее счастье зови!
Певица мастерски выделяет слово "вьюге", неожиданно поднимая его до соль второй октавы — и мы явственно слышим бешеное завывание снежных вихрей! И тут, наверное, следует самое сильное место в этом необычном исполнении популярной песни: Русланова сознательно переставляет написанные поэтом слова предпоследней строки. Вместо "Мне в холодной землянке тепло" она поет:
Мне в землянке холодно-о-о-ой… тепло!
Слово "холодной" она начинает полным голосом, который постепенно затихает и становится еле слышным, потом пауза, а за ней — снова полным голосом — "тепло!" Ясно, что изменение порядка слов понадобилось певице для того, чтобы наилучшим образом выделить слово "холодной" и вновь сыграть на контрасте.
Последние слова песни произносятся тихо, проникновенно:
Перебирая в памяти слышанные мною в разные годы исполнения песни "В землянке", не нахожу ни одного, хотя бы приблизительно равного по силе воздействия этому яркому, своеобразному и несомненно талантливому исполнению.
В заключение хочется несколько слов сказать о самой пластинке. Регистрационные номера записей, указанные на этикетках, относятся к песням "Полосынька" и "Однозвучно гремит колокольчик". Кстати, оба они были использованы Домом звукозаписи в 1943 году. А на самой пластинке, за пределами этикеток, матричные регистрационные номера отсутствуют. Лишь с одной стороны диска можно рассмотреть нацарапанный номер э134. Это отнюдь не матричный номер, так как № 134 в списках регистрации есть и присвоен совсем другой записи. Но специалисты знают, что, кроме матричных номеров, на пластинках изредка ставили еще и номера очередной серии записей, которая начиналась с пластинки именно с таким номером, где, кроме цифрового обозначения, ставится еще и буквенный индекс "э" — экспериментальная. Определить точную дату записи по этому номеру трудно.
Но точно известно, что этикетка, на которой был изображен зажженный факел, применялась только в 1943 году. А на данной пробной пластинке Л. А. Руслановой наклеена именно такая этикетка. Поэтому мы можем точно определить, что запись песен "Синий платочек" и "В землянке" была сделана в 1943 году. Бесспорно, это самая редкая пластинка русской певицы.
Кем зажжен "Золотой огонек"?
В годы Великой Отечественной войны было создано немало замечательных песен. Среди них особенно большой популярностью пользовалась песня "Огонек". Тот самый "Огонек", который своим теплом согревал в холодном фронтовом окопе сердце молодого бойца. И сейчас, более чем через сорок лет после великой Победы, он продолжает согревать наши сердца.
История создания текста лирической песни "Огонек" известна достаточно хорошо. Мы знаем, где, когда и при каких обстоятельствах было написано Михаилом Исаковским стихотворение "Золотой огонек". И лишь вопрос происхождения мелодии песни все еще продолжает вызывать жаркие споры.
Время от времени в печати появляются сообщения, что найден, наконец, автор мелодии "Огонька". Но всякий раз вскоре после этого выясняется, что речь идет еще об одном варианте мелодии песни, хотя и оригинальном, но не похожем на тот единственный и неповторимый, который знают и любят все. Так было, например, с мелодиями Г. П. Березенко, В. П. Никитенко и многих других самодеятельных композиторов.
