Наконец Петру удалось подобрать оптимальную, по его мнению, навеску пороха и провести финальные испытания. Н-да. Бедный Шарик. Бездомному псу, прибившемуся к гаражу, пришлось выступить в роли подопытного. Нет, Петр вовсе не был живодером. Но он хотел быть уверенным в том, что не убьет человека, случись ему стрелять на поражение.
Впрочем, чтобы обелиться в собственных глазах, Петр отнес бедное животное сначала к врачу, заплатив за оказанную помощь, а потом поселил собачонку на своем подворье. Н-да. Можно сказать, что Шарик ценой собственной шкуры обеспечил себе приличное существование как минимум на два с половиной года. Именно столько оставалось Петру до окончания ссылки.
Х-хе. Везет же ему на дворняжек. В Красноярске на подворье у Аксиньи в сытости и довольстве проживает его собачонка Ляля. Петр не стал ее забирать с собой. Как показала практика, пользы от этого звоночка не так уж много. Скорее наоборот, расслабила донельзя, и как результат — он и Митя едва не погибли от рук хунхузов. Все же радиус у этого живого радара маловат.
Закончив с тестированием оружия самообороны, Петр поспешил вооружить Отто Рудольфовича. Тот возражать не стал, сразу же оценив выгоды такого вооружения. А то ведь он по селу старался ходить без оружия, от греха подальше. Тут ведь как у того Попандопуло из Одессы — дырку сделаешь, потом не запломбируешь. С резиновой же пулей как раз наоборот. А то и вовсе обойдешься без дырки.
Правда, практичный немец тут же предложил оформить на изобретение патент. И настаивал, чтобы Петр непременно его оформил на себя. В конце концов, ведь на этот раз детище было полностью его. Пусть он его и безбожно украл из своего мира. Можно подумать, что, если он не оформит патент, кто-то другой не поспешит исправить данный пробел, едва заприметив новинку. Только в этом случае лично Петру ничего не обломится.
Ну что ж, долго убеждать Пастухова не пришлось. Тем более что у Кессениха весь процесс уже давно отработан. Остается просто следовать его указаниям, только и всего. Ну и сам инженер заодно оформит еще один патент. На этот раз на масляный амортизатор. И уж немец-то ничуть не думал стесняться.
— Здравия вам, Петр Анисимович.
— Явился, мартовский кот. Вроде сентябрь на дворе, а ты все успокоиться не можешь, — оторвав взгляд от газеты, недовольно бросил Голубев.
— Так для настоящего кота и в ноябре март, — пожав плечами, возразил Иван.
— Это хорошо, что ты у нас настоящий кот. Лизоньку из дома Игнатьевых помнишь или уже позабыть успел?
— К чему это вы Лизавету помянули, Петр Анисимович? — искренне удивился Иван.
Ну а как он ее может позабыть, если их связь продолжается и по сей день? Нерегулярно, конечно, потому как увлекаться в этом деле нельзя. Бабы — они такие. Собственницы. Если мужик ее, так только ее и должен быть. А иначе рвануть может так, что куда там гаубичному снаряду.
Лизавету, прислугу из дома Игнатьевых, Голубев решил привлечь на постоянной основе. Плата невелика, тем более что была предусмотрена отдельная статья для агентурной работы. Зато крупный промышленник и его беспокойная дочь под постоянным присмотром. Однако ввиду того, что работал с ней именно Иван, у этих двоих время от времени случались встречи.
Но злоупотреблять этим он никак не хотел. Да и для дела лишняя опасность. Об обиженных бабах уже говорилось. Сказать-то она много не скажет, но ниточка оборвется, а это ни к чему.
— Ты «Ведомости» читал?
— У нас по газетам вы мастак. Я по другой части, — тут же открестился Иван.
— То-то оно и видно. Вот. — Голубев бросил на стол перед собой сложенную газету.
— И что там? — явно не горя читательским энтузиазмом, поинтересовался Иван.
— Некто инженер Кессених, завербовавшийся на строительство Транссиба, сконструировал и построил двигатель внутреннего сгорания по принципу сжатия воздушно-топливной смеси. Оный без поломок отработал двести моточасов. Ну и целый ряд бахвальств. Якобы сейчас двигатель установлен на «Муромце» и достигнутый результат — вовсе не предел.
— Так а Игнатьев-то тут при чем? Мало ли кто и как будет изгаляться над авто его завода?
— А при том. Здесь же в статье упоминается, что это уже второй опыт этого самого Кессениха с «Муромцем» завода промышленника Игнатьева. После первого на свет появился экскаватор на базе «Муромца».
— И вы думаете…
— Именно. Кто знает, не заинтересовался ли господин Игнатьев этой новинкой. Все же опять на базе его автомобиля. Мужик он решительный.
— По мне, так осторожный и расчетливый, — возразил Иван.
— Возможно. Но мы ведь не будем рисковать. И постарайся управиться к завтрашнему вечеру. Я уже купил два билета до Иркутска.
— Инженера нашего с собой брать будем?
— Сильвестру там делать нечего. Все ясно как день. Есть рабочий двигатель, есть его создатель, нужно сделать так, чтобы от них обоих не осталось и следа.
— Так а зачем тогда Игнатьевых щупать?
— А ты забыл, чем увлекалась девица Александра?
— Так ведь за все эти годы ничегошеньки. Опять же, ну изобрел там этот Кессених что-то. Но ведь где он, а где Игнатьев. Да тут несколько тысяч верст по прямой.
— Прежде чем соваться в это дело, нужно собрать максимум информации. А что до расстояний, так на этот случай есть телеграф и авиапочта. Дирижабль завтра в девятнадцать ноль-ноль, так что управиться ты должен максимум к семнадцати часам. Тебе еще и загримироваться нужно будет.
— Даже так?
— А ты как думал? Все по-взрослому. Там слишком мало народу, и затеряться не так чтобы и просто.
— Опять будем клеить бороды, усы, бакенбарды? Снова красить волосы?
— Ты же все знаешь.
— И так несколько дней. У меня опять все будет зудеть.
— Ничего. Потерпишь. К примеру, все время полета можешь не покидать каюту. Прими совет — запасись книгами.
Александра в очередной раз бросила взгляд на измерительные приборы и, подойдя к своему рабочему столу, сделала пометки в дневнике наблюдений. Вот уже несколько дней длятся стендовые испытания, и пока машина ведет себя хорошо. Еще немного, и можно будет ставить новую машину с котлом на опытный автомобиль, после чего начинать полевые испытания.
Мартынов все же исполнил обещание и оформил свои соображения по поводу новой горелки на бумаге. Потом началось воплощение идеи в металле. Девушка работала не покладая рук, проводя все свободное от учебы время в мастерской.
Отец уже начал проявлять беспокойство и едва ли не выталкивал ее в свет. Порой у него это получалось. Но только и того, что порой. Дочь стала раздражительной и где-то даже злой. Так что найти для нее компанию — задача не из легких.
Несколько молодых людей пытались с ней сблизиться, и даже были достаточно настойчивы. Но эти попытки всякий раз заканчивались плохо. Для охотников за приданым, конечно. Александра была совершенно безжалостна. После чего вновь возвращалась к учебе и работе.
После того как с новым котлом проблема была решена, девушку посетила мысль заняться усовершенствованием машины. А почему, собственно говоря, нет? Коль скоро есть новый котел, то нужна и новая машина, и обязательно с большим ресурсом.
Не сказать, что Александра проделала всю работу самостоятельно. На стадии проектирования и расчетов ей активно помогал Мартынов, который от общения с девушкой буквально взбадривался. Он и сам утверждал, что она вносит свежую струю в его размеренную жизнь не творца, но ремесленника. С металлом Александра конечно же работала и сама, но основная доля все же легла на двух ее помощников, мастеров на все руки. Они и токари, и слесари, и кузнецы, если надо.
— Дочка, можно? — открыв дверь и перекрикивая шум работающей машины, спросил Виталий Юрьевич.
— Папа, ну что ты спрашиваешь? Тем более и завод, и эта мастерская твои.
— Завод — да. А что касается мастерской, то тут уж ты полновластная хозяйка. Ты не забыла, нас сегодня пригласили на званый ужин к Ремизовым?
— Помню, но сейчас только час дня.
— Я знаю, сколько сейчас времени. Но кое-кто может настолько увлечься, что потом хоть чумазой тащи в гости.
— Опять пытаешься устроить мою жизнь, папочка? — с улыбкой поинтересовалась девушка.
— А почему нет? — тут же вскинулся отец. — Твои сверстницы пахнут духами, ты же — машинным маслом и каленым металлом. Многие уже нянчатся с детками, ты же носишься с чертежами и железками.
— По-моему, кто-то уже хочет внуков, — склонив головку набок, лукаво произнесла девушка.
— Да, черт возьми. Хочу. И имею на это право.
— Конечно, папа. Но мы с тобой договорились. Сначала я окончу университет.
— Господи, до конца учебы еще целых три года. А тебе уже двадцать пять.
— Папа, разве можно такое говорить девице? И потом, не уже, а всего двадцать пять. И насчет того, что найти жениха для меня не проблема, я тебе также говорила. Просто все эти, что вертятся вокруг меня… Они так мелки и жалки.
