— Господи, до конца учебы еще целых три года. А тебе уже двадцать пять.
— Папа, разве можно такое говорить девице? И потом, не уже, а всего двадцать пять. И насчет того, что найти жениха для меня не проблема, я тебе также говорила. Просто все эти, что вертятся вокруг меня… Они так мелки и жалки.
— Ну и чем тебе не нравится Ремизов-младший? Уж он-то точно не подпадает ни под одно определение. Уже сегодня он вполне самостоятелен и самодостаточен.
— Не спорю. Так и есть.
— Опять Ростоцкий? — едва не заскрипев зубами, выдал Игнатьев.
— Знаешь, если бы… Возможно, у тебя уже и был бы внук, — слегка покраснела девушка.
— Господи, Александра, ну не сошелся же на нем свет клином!
— Нет, конечно. Я не собираюсь убиваться о покойном. Просто я точно знаю, какой мужчина мне нужен. И пока не считаю, что окончательно упустила шанс повстречать такового.
— Сдается мне, ты его уже повстречала. Только не смогла рассмотреть. А мне он, между прочим, понравился.
— Папа, он…
— Он не убивал Ростоцкого. И я ему верю. Уж прости. За прошедший год мы с тобой так ни разу и не поговорили на эту тему. Пожалуй, и сейчас время не больно-то подходящее. Но все же. Дочка, тот, кто виноват, не станет с таким упорством нанимать частного сыщика для поиска настоящего убийцы и выбрасывать на это целую кучу денег.
— Чего только не сделаешь, чтобы выглядеть в глазах общества…
— Он никому и никогда об этом не говорил, дочка. Так что сделано это было не на показ. И мне он рассказал только ради того, чтобы я посетил адвоката, который как в воду канул.
— Посетил? — вздернула бровь девушка.
— Посетил. Его убили.
— И сделали это конечно же истинные убийцы Антона. Господи, папа, я видела, какими глазами этот Пастухов смотрел на меня там, в ресторации. Я видела, что он не мелочится в достижении своей цели. Ведь он серьезно вложился в создание экскаватора. Что ему выброшенная на ветер тысяча? Да он не задумываясь потратил эту сумму на строительство дома со всеми удобствами. И это только ради того, чтобы прожить в комфорте время ссылки. Никто в Слюдянке не даст достойную цену за этот дом, и он не сможет оправдать траты. А бронирование автомобилей? Сначала «Муромец», потом «Попович». И уж эти-то траты никто ему не компенсирует.
— А вот мне это говорит о другом. Он вложился в экскаватор Кессениха, потому что увидел имеющийся потенциал. И это говорит о его деловой хватке и решительном характере. Выстроил дом со всеми удобствами? Так и это того стоит. Мы работаем для того, чтобы жить, а не живем, чтобы работать. Запомни это, дочка. Бронировал свои автомобили? Коль скоро есть возможность обезопасить себя, то глупо этого не сделать, тем более при наличии средств. И ты имела возможность убедиться в том, что это не лишнее. А вот на мнение людей ему действительно наплевать, — внимательно глядя на дочь, произнес Игнатьев. — Что же до адвоката, то убийца пока не установлен. Известно только то, что из его архива пропал целый ряд дел, которые Рязанцев вел в разное время. В том числе и дело Пастухова.
— Так, может, Пастухов все это и организовал. У него хватает знакомых каторжан. И коль скоро среди них есть смертельные враги, то наверняка и друзья найдутся.
Игнатьев едва не рассмеялся над этим предположением. Потому что считал это полным бредом. Пастухов обратился к Виталию Юрьевичу с просьбой нанять другого сыщика и поставить перед ним задачу раскрыть оба убийства, как Ростоцкого, так и Рязанцева. Вот только Петр взял с Игнатьева слово, что тот нигде и ни при каких обстоятельствах не станет об этом упоминать.
— Александра, — не имея возможности рассказать ей все, повысил голос отец.
— Что? — вскинулась она.
— Ничего, — примирительно отмахнулся Игнатьев. — Хватит о Пастухове. Кстати, ты не читала сегодняшние «Ведомости»?
— Папа, ты же знаешь, я не люблю читать газеты.
— Напрасно. Там порой пишут весьма полезные вещи. К примеру, именно из газеты я узнал о Кессенихе и его экскаваторе. Вот и сейчас он опять на первой полосе. — Виталий Юрьевич положил газету на ее рабочий стол первой полосой вверх.
— Опять?
— Я и говорю — опять, — щелкнул ногтем по газете отец.
— Я не о том. Ты сам сказал, что мы больше не говорим о Пастухове, а сам…
— А я и не говорю о нем. — Игнатьев даже потряс головой, чтобы лишний раз продемонстрировать, что речь совершенно о другом. — Я об Отто Рудольфовиче, светлой голове.
— А ничего, что Пастухов при нем что-то вроде генератора идей?
— Повторяю, я не о Петре. И вообще, тебе бы это было интересно. Отто Рудольфович построил двигатель внутреннего сгорания и вроде как добился серьезных результатов. И вот ведь шельмец, опять установил его на «Муромце».
— Я обещала тебе — больше никаких двигателей, кроме паровиков, и, как видишь, слово свое держу. Дэвээсы меня не интересуют.
— Вот и ладно. Так ты не забудь, дочка, вечером идем на ужин к Ремизовым, — примирительно произнес Виталий Юрьевич.
Вообще-то его куда больше устроил бы Пастухов. Как, впрочем, и Александру. Ну не слепой же он, в самом-то деле, чтобы не видеть, как она мучается. С одной стороны, он ей небезразличен, с другой — она искренне считает его убийцей Ростоцкого. И что делать в этом случае бедному родителю? Оставаться без внуков. Вот уж с чем он не согласен.
— Конечно, не забуду, папа, — мило улыбнувшись, заверила она его.
Удовлетворенный ответом, отец направился на выход. Принесенная им газета так и осталась лежать на столе, поверх дневника наблюдений. Александра в раздражении отложила ее в сторону, но потом все же не удержалась и взяла в руки.
С черно-белого газетного снимка на нее смотрел Кессених, стоявший рядом с «Муромцем». Кабина автомобиля была задрана, а под ней обнаружился и сам двигатель довольно необычного вида. Слишком уж громоздкий. Паровики куда компактнее. Правда, это если не учитывать котел, водяной танк и топливный отсек.
Отец не лукавил. В статье Пастухов и впрямь не упоминался ни словом, ни намеком. Да и о самом Кессенихе говорилось не так чтобы много. А вот о двигателе написано весьма пространно. Выглядело это как откровенное бахвальство. Хм. Или как самый обычный рекламный ход.
Александра и сама не заметила, как из ее глаз покатились слезы. Ну вот. У нее отняли ее мечту. Кессених сумел создать настоящий двигатель внутреннего сгорания. И если из написанного правда хотя бы половина, то Отто Рудольфович значительно превзошел Верховцева. И это за какой-то год. Просто невероятно. Уж теперь-то она точно знала, каково это — сконструировать и воплотить в металле что-то новое.
Впрочем, вскоре девушка все же успокоилась. Двигатель Кессениха использовал соляр и работал по принципу воспламенения воздушно-горючей смеси сжатием. Они же с Верховцевым в качестве топлива брали бензин, и воспламенение происходило посредством электрической искры.
Александра решительно высморкалась и утерла слезы. Еще ничего не потеряно. Она еще может осуществить свою мечту. Вот только облегчение от этой мысли не пришло, и слезы отчего-то продолжали катиться из глаз.
Иван управился вовремя. И даже успел помиловаться с прелестницей по имени Лиза. Девочка оказалась весьма практичной особой и не пожелала упускать ни одну из возможностей. Так что помимо гонорара в денежном эквиваленте пришлось Ивану расплачиваться еще и натурой. Ну да с него не убудет. А если судить по утомленному, но довольному виду, так еще и на пользу пошло.
Из газет и гуляющих по столице слухов Голубев знал, что для небольшого семейства Игнатьевых прошедший год оказался весьма насыщенным. Они посетили Забайкалье, где Виталий Юрьевич вместе со своим главным инженером едва не лишился жизни, а барышня Александра успела побывать в неволе. Но ее очень быстро оттуда вызволили бурятские казачки.
Кроме ран и треволнений Игнатьев привез из тех глухих мест еще и чертежи нового экскаватора, производство которого с успехом начал уже в июне этого года. Новинку буквально вырывали из рук. Мобильность и эффективность оказались выше всяческих похвал. Но главное тут — возможность использовать технику на улицах городов и даже на небольших строительных площадках.
Однако это то, что было общеизвестно. А вот Лиза поведала о том, чего в газетах не вычитаешь. Оказывается, у Александры Витальевны в той глуши случилась сердечная драма. Ну или что-то очень на это похожее. По словам служанки, казачки появились уже к шапочному разбору. Нет, они, конечно, вывели девушку из тайги, но из рук бандитов ее вырвал совсем другой человек. Некто Пастухов. Правда, в результате столкновения он был ранен, и его самого выносили на руках.
Также из рассказа Лизы следовало, что этот самый Пастухов — человек необычайной храбрости и ловкости. Хм. С этим Голубев был готов согласиться. Он видел, как тот в мгновение ока уложил Ростоцкого на мраморный пол оранжереи. А тут еще частый гость дома, словоохотливый инженер Мартынов кое-что порассказал.
