Судья Хартли увлекся и произнес небольшую речь. Предложение защиты было отвергнуто.
Гамильтон Бергер самодовольно усмехнулся.
— Пусть члены суда присяжных вернутся в зал! — провозгласил председатель.
Мейсон обратился к своему клиенту:
— Свершилось, Джефферсон! Вам придется давать показания. Хоть я и ваш адвокат, вы не удостоили меня своего доверия. Мне пришлось вести дело без малейшего Содействия с вашей стороны. Полагаю, мне удастся доказать, что Мэй Джорден лгала, когда заявила, будто вы вошли в контору и застали ее там. Владелица табачного киоска, который находится на первом этаже нашего здания, подтвердит, что вы с Ирвингом вернулись с обеда, когда администратор уже стоял внизу, у лифтов. Если мы один раз уличим Мэй Джорден во лжи, нам, возможно, удастся доказать, что и все ее показания в целом не заслуживают доверия. Но эта молодая женщина произвела на присяжных очень благоприятное впечатление.
Джефферсон холодно кивнул.
— Я готов, — сухо заявил он.
— У нас осталось лишь несколько секунд, — Мейсон пристально смотрел на своего клиента. Вы скажете мне, наконец, то, что я должен знать?
— Разумеется, — немедленно согласился Джефферсон. — Я невиновен. Это все, что вы должны знать.
— Черт побери, почему вы мне не доверяете? — рассердился защитник.
— Есть вещи, господин адвокат, которые я не намерен обсуждать ни с кем.
— Если на то пошло, я знаю, где вы были ночью пятого июня. Больше того, окружному прокурору это также известно.
Дэвид Джефферсон замер, потом отвернулся и равнодушно произнес:
— Я не стану отвечать на вопросы, касающиеся этой ночи.
— Конечно, нет, ведь я не буду вас об этом спрашивать. Однако запомните: я спрошу, где вы находились шестого рано утром. И тут вы должны быть начеку. Малейшая неосторожность, и Гамильтон Бергер растерзает вас в клочья. Я постараюсь, чтобы допрос не затянулся.
— Понятно.
Члены суда присяжных заняли свои места.
— Вы готовы, господин защитник? — осведомился судья Хартли.
— Да, ваша честь. Я не собираюсь отнимать у вас много времени. Мне будет нетрудно разорвать паутину лжи и беспочвенных инсинуаций. Мой первый свидетель — мисс Энн Риддл.
Энн Риддл, высокая блондинка с холодным взглядом голубых глаз, заняла место для свидетелей.
— Вы помните события, произошедшие четырнадцатого июня этого года?
— Да.
— Где вы находились в тот день?
— В табачном киоске на первом этаже здания, в котором размещается ваша контора.
— А также контора «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней»?
— Да.
— Вы работаете в табачном киоске на первом этаже этого здания?
— Да.
— Вы видели четырнадцатого июня администратора здания, стоящего внизу у лифтов в обществе молодой женщины?
— Да.
— А обвиняемого вы тогда заметили?
— Да. Обвиняемый и мистер Ирвинг, его коллега, как раз возвращались с обеда. Они…
— Минутку, — перебил ее Мейсон. — Вы не можете знать наверняка, что они возвращались с обеда.
— Не могу.
— Вы должны ограничиться только вашими собственными наблюдениями.
— Ну, они вошли в здание. Администратор стоял внизу. Один из них, кажется мистер Джефферсон, сделал несколько шагов в сторону администратора. Увидев, что тот занят, он повернул назад. Обвиняемый и мистер Ирвинг сели в лифт.
— Этот инцидент имел место уже после того, как в здании поднялась тревога?
— Да.
— Свидетель в распоряжении господина обвинителя, — поклонился Мейсон.
Гамильтон Бергер оскалил зубы и насмешливо заявил:
— Вопросов нет.
— Вызываю на место для свидетелей обвиняемого, Дэвида Джефферсона! — промолвил защитник.
Дэвид Джефферсон, сдержанный и чопорный, встал с кресла и неторопливо направился к месту для свидетелей. В первый момент он даже не соизволил взглянуть на присяжных, а когда наконец милостиво удостоил их вниманием, на лице его было написано надменное превосходство, если не пренебрежение.
— Чертов болван, — сквозь зубы процедил Перри Мейсон.
Гамильтон Бергер развалился в кресле, закинул руки за голову и подмигнул своему заместителю. Казалось, окружной прокурор прямо-таки любуется поведением обвиняемого. Широкая улыбка засияла на его физиономии.
— Вы убили Манро Бакстера? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Вы знали, что у вас в конторе находятся брильянты из «коллекции» Бакстера?
— Нет.
— Где вы были шестого июня рано утром? Точнее, с двух часов ночи до двух часов дня шестого июня? — продолжал Мейсон.
— В это время я находился у себя дома. Спал. Проснулся в начале седьмого. Затем я позавтракал в обществе моего коллеги, Уолтера Ирвинга. После завтрака мы отправились в контору.
— Можете допросить обвиняемого, — сказал Мейсон окружному прокурору.
— Я буду краток, — с деланным добродушием заявил Гамильтон Бергер. — У меня к вам всего лишь несколько вопросов, мистер Джефферсон. Вы когда-нибудь отбывали наказание по суду?
— Я… — казалось, обвиняемый вот-вот грохнется в обморок.
— Вы когда-нибудь отбывали наказание по суду?! — громким голосом повторил Гамильтон Бергер.
— Я… я допустил в моей жизни одну ошибку, — чуть слышно признался Джефферсон. — Я пытался исправить ее. Я думал, мне это удалось.
— Вы так думали? — брезгливым тоном подхватил прокурор. — А где вас судили?
— В Нью-Йорке.
— Вы отбывали наказание в тюрьме Синг-Синг?
— Да.
— Под фамилией Джефферсон?
— Нет.
— Под каким именем?
— Джеймс Кинкейд.
— Правильно. Вас осудили за кражу и мошенничество?
— Да.
— Вы выдавали себя за богатого наследника-англи-чанина, верно? Вы утверждали…
— Протестую. Обвинитель не имет права вдаваться в эти подробности! — вмешался Перри Мейсон.
— Протест принимается.
— В свое время вы были известны в преступном мире под кличкой «Джим-джентльмен». Верно?
— Протестую.
— Протест принимается.
Гамильтон Бергер презрительно пожал плечами.
— Больше вопросов у меня нет.
Обвиняемый покинул место для свидетелей, спотыкаясь, точно слепой.
Мейсон плотно сжал губы. Несколько секунд в зале царила тишина.
— Вызываю свидетеля Уолтера Ирвинга! — произнес наконец защитник сухим, решительным тоном.
— Уолтер Ирвинг! — громко повторил судебный пристав.
Никто не отозвался.
К адвокату поспешно протиснулся Пол Дрейк:
— Он сбежал, Перри! Сидел рядом с дверью и смылся, как только Бергер начал расспрашивать Джефферсона о его прошлом. Господи! Вот так история! Что за гнусное дело!
— По всей видимости, мистер Ирвинг отсутствует, — оценил ситуацию судья Хартли. — Господин адвокат, свидетелю была вручена официальная повестка?
— Да, ваша честь.
— Вы желаете, чтобы был выписан ордер на арест?
— Нет, ваша честь. Возможно, у мистера Ирвинга были веские причины покинуть заседание.
— Еще бы! — хохотнул прокурор.
— Уолтер Ирвинг — свидетель защиты. Мы обойдемся без него, — невозмутимо ответил Мейсон.
В голосе Гамильтона Бергера звучало плохо скрываемое торжество:
— Чтобы опровергнуть доводы защиты, мне будет достаточно трех свидетелей. Вызываю миссис Агнес Элмер!
Миссис Агнес Элмер сообщила свое имя и адрес, добавив, что является администратором дома, где поселился обвиняемый по приезде в город.
— Прошу вас припомнить утро шестого июня этого года, — с наигранным равнодушием начал прокурор. — Обвиняемый Дэвид Джефферсон находился в своей квартире?
— Нет, его не было дома.
— Постель была разобрана?
— Нет, застлана.
— Можете допросить свидетеля, — насмешливо сказал прокурор.
Мейсон сообразил, что его тянут в западню, и решил быть крайне осмотрительным.
— Как вам удалось установить столь точную дату? — поинтересовался он с нарочитой небрежностью.
— Пятого июня, незадолго до полуночи, зазвонил телефон, — объяснила миссис Элмер. — Голос был женский. Эта особа срочно хотела переговорить с мистером Джефферсоном. Она сказала, что влипла из-за него в…
— Минутку, — перебил Мейсон. — Ваша честь, я возражаю против пересказа бесед, при которых не присутствовал обвиняемый.
— Ваша честь, — обозлился Гамильтон Бергер, — все протекает согласно нормам судебной процедуры! Защитник сам задал вопрос…
Судья Хартли слегка прищурился.
— Господин прокурор, мы находимся в суде, где надлежит помнить о соблюдении законности, а не о сведении личных счетов… Ваше поведение свидетельствует о том, что вы заранее подготовили противнику ловушку. Я принимаю протест защиты. А теперь — вопрос к свидетельнице. Вы в состоянии установить точную дату каким-либо иным способом?
