В этот же день во второй половине ее посетил следователь особой инспекции. Он вошел в сопровождении дежурного врача.
— Я — следователь особой инспекции, достаточно ли вы здоровы, чтобы поговорить со мной?
— Если разговор нельзя отложить, я слушаю вас.
— Я постараюсь не очень утомлять вас, фрау гауптман. Вы хорошо знали штандартенфюрера Верга?
— По службе мне довелось один раз иметь с ним дело. А что случилось? — спросила Эльза, словно ей ничего не было известно.
Следователь коротко изложил суть дела.
— Что вы думаете о его смерти?
— Если штандартенфюрер Верг прав, красивая смерть. Он поступил, как настоящий солдат.
— Мне сейчас не до восторженных чувств по этому поводу. Охарактеризуйте кратко поведение штандартенфюрера Верга при ваших встречах.
— Жесток, не прощает ни малейших промахов. О мертвых не говорят плохо, но я не заметила в нем других настроений, кроме репрессивных. Во время приезда в Россию он был похож на высокопоставленного палача. Он, как машина, которая фиксирует факты и только факты, на них строится его отношение к людям. Так как ему пришлось иметь дело с проштрафившимися офицерами и солдатами, он требовал от трибунала самых строгих наказаний для виновных, вплоть до расстрела.
— Вы осуждаете его?
— Нет. Восхищаюсь и боюсь стать такой же.
— Почему?
— Прежде чем явиться ко мне, вы ознакомились с моим личным делом и знаете, что моя основная профессия — разведчик. То, что хорошо для штандартенфюрера Верга, не годится для разведчика.
— Вы правы, я изучил ваше личное дело и приятно польщен, что познакомился с вами. Так все-таки, какое мнение у вас о штандартенфюрере Верге?
— Высокопоставленный, самовлюбленный, привыкший к безнаказанности палач, считающий, что только он думает о будущем Германии. Он обиделся на Кальтенбруннера за то, что тот поставил его на свое место, и вот вам результат. Не задумываясь о том, что он тоже может ошибиться в оценке перебежчика, оскорбленный штандартенфюрер выносит свой приговор.
— Я согласен с вами, фрау, наверное, все было именно так. Но не кажется ли вам, что Верг был тоже разведчиком, не немецким, а какой-нибудь другой страны. К примеру, английским?
— Английским нет, русским — возможно.
— Вы думаете, что говорите?
— Да. Если перебежчик был не чекистом, а настоящим дворянином — инженером, ненавидящим Советскую власть, и искренне хотел помочь Германии в ее великой миссии, почему его застрелил штандартенфюрер Верг? Потому, что был шпионом Москвы. Разве не так?
— Но это ужасно. Да, англичанин не стал бы стрелять русского предателя даже в том случае, если бы тот принес подлинные чертежи обороны Москвы… Вы не можете добавить что-нибудь порочащее Верга?
— Нет. Более подробно о штандартенфюрере Верге могут рассказать сотрудники трибунала, которые были с ним в России.
— Благодарю за совет, с ними я уже беседовал.
— В таком случае, добавить больше ничего не могу.
— Я доволен беседой с вами. Мне не хватало вашей характеристики Бергу. О штандартенфюрере все говорят одно и то же. Желаю вам скорейшего выздоровления, фрау Миллер.
Эльза ходила по комнате, мысленно ругая себя за то, что говорила гадости о своем старшем товарище. Но сказать иначе о Верге она не имела права, даже после смерти Фриц должен называться штандартенфюрером Вергом.
Эльза подошла к окну и выглянула во двор. Перед ее окнами прогуливался Гардекопф. Она подождала, когда он посмотрит вверх и махнула ему рукой, давая понять, чтобы он поднялся к ней. Гардекопф кивнул и быстро направился к госпиталю. Через несколько минут в дверь ее палаты постучали. В наброшенном на плечи белом халате вошел обер-лейтенант.
— По вашему приказанию явился, фрау гауптман.
— Проходите, садитесь. Мне нужна ваша помощь, Гардекопф.
— Всегда к вашим услугам, фрау гауптман.
— Пойдите в пансион, по моей записке возьмите у администратора ключ от моей комнаты и принесите мне в госпиталь все, что я скажу.
— Будет сделано, фрау гауптман.
— После этого поедете в управление и передадите Штольцу, что я совершенно здорова и прошу помочь мне выписаться из госпиталя. Вы меня поняли?
— Так точно, фрау гауптман, — улыбнулся Гардекопф.
Миллер села за стол и на двух листах бумаги что-то написала. Подала один лист Гардекопфу.
— Это записка к администратору пансиона. А здесь, — она протянула второй лист, — перечень вещей, которые вы должны принести мне в госпиталь. Жду вас вечером.
В конце дня к Эльзе заглянул лечащий ее профессор. Он осторожно подошел к кровати.
— Отдыхаете? Как чувствуете себя?
— Хорошо, профессор.
— Требуете выписки?
— Да. Я не могу зря валяться в госпитале, когда моя родина воюет.
— Понимаю. Ну что же, придется удовлетворить вашу просьбу…
Вскоре появился Гардекопф с большим чемоданом.
— Спасибо, обер-лейтенант. Выйдите, я оденусь.
Эльза открыла чемодан, взяла мундир, оделась, прошлась по комнате. Только сейчас она заметила, как сильно похудела. Осмотрев себя в зеркале, осталась довольна: выглядела она хорошо, если не обращать внимания на бледность.
В коридоре ждал Гардекопф.
— Вещи в автомобиле, фрау гауптман.
— Вы задержали дежурный автомобиль?
— Это распоряжение штандартенфюрера.
— Он не просил меня заехать в управление?
— Нет. Завтра после обеда он ждет нас обоих.
Дорогой Миллер внимательно всматривалась в улицы и дома столицы Германии. Исчезло оживление, в городе военные, старики, дети, женщины, и очень редко можно увидеть гражданского мужчину. Война уже наложила свой отпечаток на столицу рейха.
Автомобиль подъехал к пансиону. Гардекопф отнес чемодан Эльзы на второй этаж.
— Спасибо, обер-лейтенант. Завтра в 14.00 встречаемся в приемной штандартенфюрера.
Оставшись одна, Эльза разделась, повесила в шкаф шинель, осмотрела свое жилье. Вокруг было чисто, видно, комната регулярно убиралась, хотя длительный период здесь никто не жил. Затем она взяла лист бумаги, ручку и села за стол. Минуту раздумывала о чем-то, потом стала составлять шифровку, предназначенную кому-нибудь из группы Фрица. Она просила объяснить, как будет осуществляться связь с Центром. Закончив работу, оделась и направилась к кинотеатру, где раньше был тайник.
На улице было много снега, погода стояла морозная и тихая. Не торопясь, Эльза подошла к кинотеатру. Предпоследний сеанс только начался, у кассы никого не было. Миллер правой рукой подала в окно деньги, а левой в углублении под доской спрятала шифровку…
На следующий день Эльза проснулась рано. Привела в порядок свою одежду, поправила прическу и спустилась в столовую, села на свое обычное место. Официант, постоянно обслуживающий Миллер, поспешил к ее столу.
— С возвращением, фрау гауптман.
— Спасибо. Чем будете кормить меня?
— Стол сейчас стал хуже, но для вас всегда найдется что-нибудь хорошее.
Эльза завтракала сосредоточенно, думая о своем. Часов в 11 она решила сходить к кинотеатру и проверить, взята ли шифровка из тайника. Правда, времени прошло немного, но ждать она не могла.
В 10.30 Эльза отправилась к кинотеатру. Она медленно шла по тротуару, изредка останавливаясь у витрин магазинов, проверяя, нет ли за ней слежки. Все было нормально, ничего подозрительного Миллер не заметила.
В кинотеатр вошла ровно в 11.00. Касса была еще закрыта. Эльза заглянула в окошко, одновременно прошлась пальцами под доской. В тайнике ее шифровки не оказалось. Миллер повернулась. Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина с палкой в руке.
— Касса еще закрыта?
— Да, — ответила Эльза и хотела уходить, но мужчина заговорил с ней:
— Прошу прошения, фрау. Мне ваше лицо кажется очень знакомым.
— Вы ошибаетесь. Лично я вас вижу впервые.
— Прошу прощения, но мне все же кажется, что я вас где-то видел. Вспомнил. Мы с вами не встречались в Италии?
Пароль Фрица для нее. Интересно. Эльза внимательно посмотрела на мужчину. Тот был совершенно спокоен, но смотрел на Миллер с интересом.
— Нет, ненавижу макароны.
— Зря, не такое уж плохое блюдо. — И тихо добавил: — Вам привет от Радомира.
— Рада, что он не забыл меня.
Эти два разных пароля убедили Эльзу, что мужчина тот человек, который ей нужен.
— Где мы можем спокойно поговорить? — спросила она.
— Здесь, в кинотеатре, у меня комната, идите за мной.
Следом за мужчиной Миллер прошла по служебному коридору, поднялась по лестнице на второй этаж. Там он открыл дверь, пропустил вперед Эльзу.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, товарищ…
— Андрей.
— …товарищ Андрей. Вам приказал Фриц встретиться со мной?
— Да, но жду я вас больше трех месяцев.
— Вы знаете, что Фриц застрелился?
