— Да, но жду я вас больше трех месяцев.
— Вы знаете, что Фриц застрелился?
— Да. Сейчас я все вам расскажу. Как-то пришел штандартенфюрер Верг ко мне, и я заметил в его поведении что-то необычное. Всегда сдержанный, спокойный, уверенный, в этот день он был какой-то рассеянный и суетливый. Я спросил, здоров ли он?
— Совершенно здоров. Большие неприятности, Андрей.
— Что случилось?
— Доставлен перебежчик, инженер из бывших, участвовал в разработке документации на оборонительные сооружения Москвы. Негодяй и предатель, но обладает феноменальной памятью. Обещает по памяти восстановить чертежи оборонительных сооружений. Выхода нет, придется ликвидировать.
— Каким образом?
— Застрелю у себя в кабинете.
— И вы надеетесь выйти из этого положения, не очернив свою репутацию?
— Нет. Сам рейхсфюрер СС придает этим документам большое значение. Готовит сюрприз для фюрера.
— Возможно, есть другой путь? Посоветуйтесь с Москвой.
— Советовался. Приказ — любой ценой ликвидировать предателя. Сделать это смогу только я.
— Может, устроим нападение на автомобиль, в котором он будет куда-то ехать?
— Нет, дорогой Андрей, тень все равно падает на меня. Я пришел к тебе не за советом, а дать последний приказ.
— Слушаю вас.
— Нашей группы больше не существует. В Берлине останешься ты один. Твоя задача — следить за тайником. Здесь должна появиться женщина, которая оставляла в твоем тайнике информацию. Ты ее знаешь в лицо. Обязательно дождись ее, она передаст тебе информацию и сведения о ее местонахождении. Как только она появится, ты явишься в призывную комиссию и потребуешь, чтобы тебя призвали в армию. На то, что ты нездоров, сейчас обращать внимания не будут. Времена изменились, к тому же добровольцу не откажут. Доставишь в Москву данные о Миловане и ее информацию, все остальное сделают без тебя. Жди ее, сколько бы времени не прошло. Это мой приказ и моя просьба. Понял?
— Я сделаю все, как вы приказали.
— Все, прощай друг.
— Прощайте.
Мы обнялись, и больше живым Фрица я не видел. На следующий день я с 12 часов находился в районе рейхсканцелярии, в 14.45 я видел, как несли в автомобиль мертвого Верга, а через некоторое время еще одного мужчину, тоже мертвого. Вот те сведения, которыми я располагаю. Вам еще что-нибудь известно?
— Нет. То же, что и вам. Значит, сейчас здесь кроме нас с вами никого нет?
— Не берусь утверждать это. Может быть, есть самостоятельная группа, может быть, несколько групп, не знаю. Я получил от Фрица приказ, и я его выполню. Когда передадите информацию?
— Дня через три, найдете здесь, в тайнике. С вами мы больше не будем встречаться. После получения информации тайник ликвидируйте.
— Я все сделаю.
Они прошли до выхода тем же путем, перед дверью молча пожали друг другу руки и расстались.
Размышляя о своем положении, о гибели Фрица, об Андрее, которому предстоит нелегкий путь через линию фронта, Миллер дошла до управления. Было без пятнадцати четырнадцать.
Предъявив пропуск, Миллер поднялась на второй этаж. В приемной Штольца ее уже ожидал Гардекопф в парадной форме без шинели. Секретарь пригласил обоих в кабинет штандартенфюрера.
— Добрый день!
Штольц что-то писал на листке бумаги.
— Садитесь. — кивнул вошедшим.
Эльза и Гардекопф сели на указанные кресла.
— Как самочувствие, Миллер?
— Отличное, господин штандартенфюрер.
— Хорошо. Скажи, Эльза, что ты знаешь о Швейцарии?
— Очень немного, господин штандартенфюрер. Во время моей первой поездки для знакомства с этой страной было очень мало времени.
— Но все же ты заметила какую-нибудь особенность?
— Я не знаю, о чем вы конкретно спрашиваете, но, мне кажется, особенность заключается в том, что газеты, журналы, официальные объявления по радио производятся на чистейшем немецком языке, а разговаривают люди и а каком-то диалекте, отдаленно напоминающем немецкий язык. Я наблюдала в аэропорту такую картину: три человека читают газету на немецком языке, а обмениваются мнениями совсем на другом.
— Этот диалект называется «швицертютш». Да, именно эту особенность я имел в виду. Что ты еще скажешь о Швейцарии?
— Господин штандартенфюрер, меня увезли в Берн без подготовки, а после поездки в Швейцарию заниматься со изучением не было времени, да и никто от меня не требовал ничего подобного.
— Это нетрудно восполнить. К вам будут прикреплены на некоторое время специалисты по Швейцарии, работавшие в разных ее районах. Почему с вами будет заниматься не один, а несколько человек, сейчас объясню. В Швейцарии говорят на четырех языках. Ты была в немецкой Швейцарии и поэтому слышала немецкую речь. Сейчас поедешь во французскую, там преобладает французский, есть еще итальянская Швейцария, жители кантона Граубюнден говорят на рето-романском. Все правительственные документы пишутся одновременно на четырех языках. Кстати, курорт «Лозанна» обслуживают люди, разговаривающие на немецком языке. Гардекопф, вы поняли, что-нибудь из того, что я сказал?
— Все понял, господин штандартенфюрер.
— Хорошо. Усвоить многое о Швейцарии вы еще успеете, на подготовку вам дается целая неделя. Эльза, у тебя вопросы есть?
— Нет, господин штандартенфюрер, но меня интересует само задание, которое нам с обер-лейтенантом будет поручено.
— Ты права. Я должен был начать не с описания Швейцарии, а именно с вашего нового задания.
Штольц взял две фотографии и протянул по одной Эльзе и обер-лейтенанту.
— Посмотрите внимательно на снимок. Майор чехословацкой секретной службы Герман Марек проходит по нашей картотеке под псевдонимом Бедуин.
— Почему Бедуин?
— Выполнял какое-то поручение своего правительства в районе Сахары. Разве не похож на кочевника?
— Похож. Смугл, худощав, по всем признакам — высокого роста.
— Высок — метр восемьдесят пять сантиметров. Не человек, а сущий дьявол. В данное время находится на курорте в Лозанне. Кроме того, там собралась очень интересная публика. По нашим данным, многие из тех, с кем встречается Бедуин, — сотрудники разведок наших врагов. У Бедуина была своя агентура в Германии, об этом мы судим по секретным материалам рейха, обнаруженным при оккупации Чехословакии. Сотрудники секретной службы Чехословакии, кого мы успели взять, все как один показали, что эти документы достал майор Марек. Сам он в Германии не был, значит, документы добыты не одним человеком. Из этого следует, что у Бедуина была в Германии своя агентурная сеть. Думаю, эти люди и сейчас находятся в Германии. Переметнулся Марек к англичанам или американцам — вот вопрос, на который у нас нет ответа.
— Я должна узнать это?
— Не только. Ты должна попытаться завербовать его от имени какой-нибудь разведки.
— Какой именно?
— Той, на которую Бедуин не работает.
— Может, предложить ему крупную сумму денег в стойкой валюте за агентуру и все станет на свои места?
— Нет, Эльза. Ты не знаешь Марека. На сговор с нами он не пойдет. Он ненавидит фашизм. Сам по себе Бедуин — очень сильная личность, только это удерживает нас от похищения. Мы можем ликвидировать Марека, по останется его агентурная сеть. Понимаешь, в каком мы положении?
— Да. От меня требуется, чтобы он завербовал меня?
— Это первый этап задания. Второй — узнать все о его агентурной сети в Германии. Если это не удастся, попытаться завербовать его.
— Что входит в функции Гардекопфа?
— Он — твой телохранитель и связник между тобой и нашими людьми, которые будут тебе переданы… Теперь перейдем к Мареку. Несколько раз мы посылали к нему своих людей, но безрезультатно. Двоих он перевербовал, о двух ничего неизвестно. Будь с ним осторожна. Сейчас возьми личное дело Бедуина и просмотри его. — Штольц подал Эльзе толстую папку, на которой стоял гриф «Совершенно секретно». — Работать будете здесь, секретарь предоставит вам кабинет.
В этот же день Миллер и Гардекопф начали готовиться к новому заданию. Листок за листком просматривали они документы, касающиеся Германа Марека. К шести часам изучение личного дела Бедуина было закончено.
Устало откинувшись на стул, Эльза спросила:
— Что скажете, обер-лейтенант, о Мареке?
— Скажу одно: задание вам поручено не из легких.
— Да-а… — протянула Эльза. — Документы, собранные в этой папке, говорят о том, что Герман Марек — разведчик очень высокого класса, и вслепую, руководствуясь только данными документами, идти на встречу с ним нельзя. Мне надо найти человека, который был бы лично знаком с Бедуином. Узнайте, не работает ли на нас кто-нибудь из его бывших сослуживцев или где можно найти такого человека.
— Вас понял, фрау гауптман.
— Завтра после обеда жду вас здесь.
