Некоторые критики акцент делают на том, что Сталин в юбилейный для Ленина день, выступая с приветственной речью, счел возможным говорить прежде всего об ошибках Ленина и его самокритичности. Однако суть, конечно, не в этой детали, хотя и она в известной мере характеризует Сталина, в тот период не проявлявшего склонности к воспеванию дифирамб в адрес Ленина. Молодого революционера поразил сам факт того, что лидер партии не скрывает своих ошибок и не боится признаться в них в кругу единомышленников. Очевидно, ему импонировала и мысль о том, что по некоторым важным вопросам политической стратегии и тактики делегаты с мест лучше, чем в партийных верхах знают о подлинных настроениях масс. А ведь хорошее знание этих настроений во многом, если не сказать в решающей степени, влияет на выработку курса партии в целом. Так что, говоря обобщенно, первое личное знакомство Кобы с Лениным и другими вожаками большевиков того периода, непосредственное участие в формулировании позиции партии по коренным вопросам ситуации в России, несомненно, явилось чрезвычайно ценной школой большой политики. Можно сказать, что именно там и тогда он впервые соприкоснулся на практике с вопросами большой политики.
Конференция проходила в самый пик первой русской революции. То обстоятельство, что именно в это время Коба побывал в центральной России дало ему возможность своими собственными глазами увидеть размах разраставшейся революционной бури. Впрочем, не только центральная Россия, но и национальные окраины являли собой картину стихийно нараставшего бунта. Недовольство было повсеместным. Оно захватило не только массы трудящегося населения, в первую очередь рабочих, но и почти все круги интеллигенции, в том числе и либерально настроенной. Теснимый буквально со всех сторон, режим вынужден был пойти на существенные уступки, выразившиеся в октябрьском манифесте Николая II. Некоторое ограничение самодержавного всевластия, согласие на созыв Государственной думы, при одновременном отказе согласиться на выработку конституции, чего требовали самые широкие круги общественности, в том числе и социал-демократы, конечно, не были способны стабилизировать ситуацию в стране и остановить дальнейший ход революционной волны.
Различные политические силы по-разному оценивали сложившуюся обстановку. Нас в данном случае интересует позиция большевиков и, конечно, Сталина. Он неоднократно выступал в партийной печати со статьями, анализирующими ключевые вопросы революционной стратегии и тактики, неизменно отстаивая наступательную стратегию и подчеркивая необходимость практической подготовки вооруженного восстания.
На самой конференции Иванович (такой партийный псевдоним тогда носил Сталин) выступил с докладом о работе закавказской организации большевиков, а также с речью в поддержку тактики бойкота Государственной думы. Он был одним из членов комиссии по выработке резолюции, обосновывавшей необходимость бойкота Государственной думы[287].
Как видим, дебют Сталина на общероссийской партийной сцене был удачным. Он проявил активность и решительно поддержал наиболее радикальную линию в предстоявших политических схватках. Такая его позиция логически вытекала из всей его политической философии. При этом стоит особо подчеркнуть, что на первый план он выдвигал идею твердого партийного руководства как важнейшего условия успеха всей борьбы. Среди причин, приведших к поражению революции, он выделял именно отсутствие в тот период единой и сплоченной партии. Вот что он писал в статье «Две схватки»: «Необходима была только сплочённая партия, единая и нераздельная социал-демократическая партия, которая бы возглавила организацию всеобщего восстания, объединила бы революционную подготовку, проводимую врозь отдельными городами, и взяла на себя инициативу наступления. Тем более, что сама жизнь подготовляла новый подъём — кризис в городе, голод в деревне и другие подобные им причины делали со дня на день неизбежным новый революционный взрыв. Беда была в том, что такая партия создавалась только теперь: обессиленная расколом, партия только что оправлялась и налаживала дело объединения.»[288]
За рамки моей главной цели выходит рассмотрение конкретных вопросов развития первой русской революции. Сама эта тематика уже досконально исследована в литературе. Нас проблематика революции интересует прежде всего в плоскости того, какое влияние она оказала на формирование всей политической философии и психологии Сталина. Другой аспект, который привлекает наше внимание, — его личное участие в революции. Хотя последний вопрос и не кажется мне столь уж первостепенно важным и принципиальным. Его значение видится опять-таки через призму первого — с точки зрения становления Сталина как политика. Ведь в конечном счете для ретроспективного взгляда на события, отделенные от нашего времени целым столетием, детали, даже существенные, не имеют определяющего значения.
Общая картина вырисовывается и без таких деталей. Важно только, чтобы эта общая картина верно отражала реальное развитие событий того времени и представляла предмет нашего повествования — Сталина — в его истинном свете. Без прежней лакировки, но и без ставших привычными позднейших искажений, упрощений и даже прямой фальсификации.
Из Финляндии Коба едет к себе на родину. Биограф Сталина Э. Смит утверждает, что «два месяца пребывания Сталина после его возвращения из Финляндии отмечены не политической активностью, а его возможным причастием к убийству, написанием революционных материалов и одним из наиболее противоречивых эпизодов в его карьере — полицейским рейдом на Авлабрскую подпольную типографию в Тифлисе»[289].
История с этой подпольной типографией занимает довольно специфическое место в биографии Сталина. Эта типография была создана в одном из районов Тифлиса — Авлабаре — в 1903 году. Во времена правления Сталина, как в исследовательской, так и мемуарной литературе, появились утверждения, согласно которым Сталин был организатором этой типографии. Каких-либо документальных подтверждений этого не было. Более того, к моменту создания авлабарской типографии Коба находился в тюрьме и, конечно, не мог быть создателем подпольной типографии. Факт участия Сталина в создании типографии не зафиксирован и в его официальной биографической хронике. Типография печатала тысячи листовок и прокламаций, и полиция пыталась выйти на ее след, но безуспешно. Однако в конце концов благодаря чистой случайности типография была раскрыта, полиция произвела аресты лиц, причастных к ее организации и работе. Сталина среди них не оказалось.
Последнее обстоятельство подвигло некоторых критиков Сталина на создание очередного измышления, будто провал типографии произошел из-за предательства Кобы. Довольно детально эту тему «мусолит» в своей книге Э. Смит. Однако все его домыслы (мол, Коба выдал полиции местонахождение типографии, чтобы полиция, в свою очередь, не чинила ему преград для поездки в Стокгольм на съезд партии) не подкреплены никакими фактами или документами и носят чисто спекулятивный, а точнее сказать, явно клеветнический характер. Документально установлено, что провал типографии носил чисто случайный характер: во время обыска один из жандармов нечаянно бросил в колодец горящую бумагу, которая была подхвачена потоком воздуха. Таким образом, был обнаружен потайной вход в типографию и раскрыто ее местонахождение. Тот факт, что на протяжении трех лет полиции не удавалось раскрыть типографию, печатавшую большое количество листовок и пропагандистских материалов, говорит о блестящей конспирации и хорошей маскировке, к которым прибегали подпольщики. Однако обезопасить себя от всяких случайностей они были просто не в состоянии. И такая случайность как раз и сыграла свою роковую роль. 15 апреля 1906 г. состоялся рейд полиции на типографию. Сталин в это время находился в Стокгольме.
Однако возвратимся непосредственно к событиям, связанным с политической деятельностью Сталина. 1906 год был ознаменован объединительными тенденциями в российском социал-демократическом движении. Поражение революции и усиление реакции по всем направлениям более чем все другие обстоятельства убедили и большевиков, и меньшевиков всерьез подумать о преодолении своих разногласий. В практическую повестку дня во весь рост встал вопрос об объединении их в рамках единой партии. Собственно, формально партия и так оставалась единой, но только лишь на бумаге. В жизни существовали фактически две партии, каждая со своими руководящими органами и местными организациями.
Уроки поражения отрезвили как большевиков, так и меньшевиков. Процесс восстановления партийного единства стал доминирующим. Он проходил в важнейших районах страны, где были социал-демократические организации. В феврале 1906 года был создан объединенный тифлисский комитет. В конце марта 1906 года Коба избирается делегатом на IV («Объединительный») съезд РСДРП от тифлисской организации.
