Нет, вероятно, камней, о которых было бы рассказано больше историй на протяжении многих столетий, чем о так называемых "камнях гроз" или "камнях ураганов". При желании, если бы собрать эти истории воедино, получился бы огромный том, ибо велико число субстанций, носящих это имя.
Итак, 13 сентября 1768 года в половине пятого вечера в той стороне, где высился замок Шевалери (около городка Люсе, в департаменте Мен) появилась огромная грозовая туча. Грянул гром, и звук этот был несколько странный, очень сухой и скорее напоминавший пушечный выстрел, чем обычный грозовой разряд. Затем люди, находившиеся на удалении от замка, чуть ли не в два с половиной лье, услышали звуки, столь сильно напоминавшие рев разъяренного быка, что многие за таковые их и приняли. Явление это, однако, не сопровождалось ни молнией, ни вспышкой огня. Некоторые крестьяне, убиравшие урожай в приходе Периге (в трех часах пути от Люсе), услышав те же самые звуки, посмотрели вверх и увидели некое непрозрачное тело, описывавшее в небе кривую и затем упавшее на луг, неподалеку от дороги, ведущей в город Ман. Все бросились к месту падения небесного тела и обнаружили камень, наполовину ушедший в землю, и такой горячий, что к нему невозможно было прикоснуться. Крестьяне страшно перепугались и разбежались в разные стороны, но, вернувшись через некоторое время, они убедились в том, что камень остался на прежнем месте и уже достаточно остыл, чтобы можно было вытащить его из земли и осмотреть. Весил этот камень семь с половиной фунтов, был треугольной формы, то есть имел выступы в виде трех рогов, один из коих при падении глубоко вошел в землю, и та часть камня, которая оказалась погруженной в почву, была пепельносерого цвета, а та, что осталась над поверхностью земли, была абсолютно черной. Аббат Башеле, сумевший отколоть от камня кусочек, послал его в Академию наук, выразив желание узнать, какова его природа".
Я считаю излишним приводить здесь описания всех экспериментов, проделанных с целью выяснения химического состава этого загадочного камня, но из доклада ясно видно, что более всего Лавуазье занимало народное поверье, согласно которому камень мог быть результатом удара молнии. Так вот, Лавуазье изо всех сил стремился доказать, что это неправда.
Доклад Лавуазье, представленный на рассмотрение членов Академии наук, дает нам обильную пищу для ума, ибо многое в нем порождает прямые ассоциации с проблемами, что являются предметом наших исследований. Ведь дело обстоит так: свидетели, причем многочисленные, видели, как камень упал с неба 13 сентября 1768 года, упал среди бела дня, в чистом поле; они его нашли, вытащили из земли и отдали ученым для дальнейшего изучения. И вот ученые мужи осмотрели камень, подвергли его опытам и анализу, а потом пришли к выводу… что камень сей вовсе не падал с неба! Увы, предубеждения помешали ученым признать истину истиной! Так как народное поверье, связывавшее происхождение метеоритов с молнией, базировалось на абсолютно ложных представлениях, то господам ученым даже в голову не пришло отвергнуть старые теории и представить себе, что у сих фактов может быть какое-то новое объяснение. Свидетельства очевидцев в данном случае ничего не значили (как, впрочем, и во многих других), да и в наши дни приверженцы и последователи старой школы, любители парадоксов, продолжают утверждать, что свидетельские показания, каковы бы они ни были, по сути своей, по определению не могут иметь особой ценности и не могут служить аргументом в споре. Разумеется, свидетельские показания очевидцев далеко не всегда бывают непогрешимы, безошибочны, ведь человеку вообще свойственно ошибаться и заблуждаться, и не стоит им слепо и безоглядно доверять, но не следует и отрицать все подряд…
Надо сказать, что в 1768 году падение камней с небес наблюдали далеко не в первый раз в истории человечества. Иногда падал один камень, а случались и настоящие камнепады, и небесных пришельцев собирали, искали и бережно хранили. Один из самых знаменитых камней упал 7 ноября 1491 года под Энзисхеймом (в департаменте Верхний Рейн), причем упал на глазах у целого войска, как раз неподалеку от императора Священной Римской империи Максимилиана. В 1768 году, когда аббат Башеле представил свою руку ученым из Академии наук, еще один случай падения камня с неба был зарегистрирован во Франции около Эра (Па-де-Кале), а из Баварии дошли вести, что там небесный странник упал около Мауркирхена. Лавуазье знал об этом и все же написал, что "все настоящие физики всегда сомневались в существовании таких камней". Вековая слепота, вековое нежелание видеть новое всегда были тормозом на пути прогресса науки. Однако мы видим, насколько опасно и вредно строить незрелые, непроработанные, бездоказательные теории, объясняющие тот или иной факт, ибо и они являются препонами на пути прогресса. Например, ошибочная теория о связи происхождения метеоритов с таким явлением, как молния, резко отрицательно повлияла на способность членов Академии наук судить о небесных камнях здраво. Сей исторический факт должен предостеречь нас от поспешных умозаключений и незрелых теорий.
Очень многие люди различных уровней интеллектуального развития полагают, что ни в коем случае нельзя даже допускать мысли о возможной реальности различных метафизических явлений хотя бы по той причине, что подобное допущение ставит под сомнение некоторые основополагающие принципы классического образования. На это я могу им только сказать, что не стоит забывать о том, что практически все научные открытия сначала отвергались и даже подвергались осмеянию.
На протяжении тысячелетий метеориты падали на землю на глазах у множества свидетелей. Их собирали и хранили в церквях, музеях и частных коллекциях. Но в 1769 году на свете еще не было достаточно смелого и независимого в своих суждениях человека, который решился бы провозгласить, что эти камни действительно падают с небес и что прилетают они на землю из глубин космоса. Но такой человек появился чуть позже: то был Эрнст Хладни, сумевший убедить мир в своей правоте в 1794 году.
Академии наук все же пришлось признать реальность метеоритов после того, как ее же посланец, комиссар Био, сделал доклад о настоящем дожде из камней, случившемся в городке Легль (департамент 26 апреля 1803 года. Еще горячие камни собрали многочисленные свидетели сего феномена, едва не ставшие, кстати, его жертвами, ибо небо в тот день, казалось, вознамерилось покарать жителей городка за неведомые грехи. И с тех пор Академии много раз предоставлялась возможность изучить сие явление. Должен признать с большим удовлетворением, что с 1803 года наука научилась извлекать пользу из своих открытий. Что ж, несмотря на все преграды, мир движется своим путем, наука идет вперед и истины заставляют признавать себя, ибо такова насущная необходимость.
Типичным примером патологической неприязни ко всему новому мне представляется мнение, высказанное коллегией Академии медицинских наук Баварии относительно строительства железных дорог. Члены сего ученого собрания выразили опасения, что столь быстрый способ передвижения непременно вызовет помрачение рассудка у пассажиров и сильнейшее головокружение у тех, кто будет наблюдать за движением поездов со стороны. Ученые мужи рекомендовали огородить железнодорожные пути высокими дощатыми заборами.
Можно также вспомнить, какое противодействие в ученых кругах встретила идея Эдуарда Дженнера о возможности преодоления столь страшной болезни, как оспа, путем массового оспопрививания. Не следует также забывать и о том, что Уильяма Гарвея (Харви), основоположника учения о кровообращении в человеческом организме, его ученые коллеги считали долгое время сумасшедшим. Кстати, обвинения в безумии не редкость для первооткрывателей. Тем же скорбным путем едва не прошли изобретатели фотографии Ньепс и Дагер, а ведь сейчас даже трудно перечесть, какие глубины, какие новые горизонты открылись для науки с изобретением фотографии!.В одной только астрономии с ее помощью была совершена масса открытий! А ведь госпожа Блаватская в своей работе "Изида без покровов" рассказывает одну вроде бы забавную на первый взгляд историйку, которую пересказывали друг другу друзья и знакомые Луи Жака Дагера в сороковых годах прошлого столетия. Так вот, однажды, во время званого ужина в доме Дагера месяца за два до того, как новый метод получения изображений был представлен господином Араго на заседании Академии наук, жена
Дагера обратилась к одному из светил медицины с просьбой о совете по поводу рассудка ее мужа. Рассказав врачу о многочисленных симптомах, якобы свидетельствовавших о безумии знаменитого изобретателя, госпожа Дагер со слезами на глазах сказала, что самым явным признаком болезни является то, что он абсолютно уверен в том, что через некоторое время — ему удастся "пригвоздить" свою собственную тень к стене или зафиксировать ее на волшебных металлических пластинках. Прославленный специалист по душевным заболеваниям внимательно выслушал супругу ученого и заявил, что он в свой черед в последнее время тоже наблюдал у Дагера наличие некоторых симптомов, свидетельствовавших о том, что несчастный сошел с ума. Он закончил свою речь тем, что посоветовал госпоже Дагер не мешкая отправить супруга в Бисетр (где, как известно, расположена больница для умалишенных). А два месяца спустя в мире искусства новый способ получения изображений, принцип которого, кстати, был уже открыт Ньепсом, произвел настоящий фурор!
