Почти полвека назад началась работа по реставрации записей голоса Ильича, и каждый из последующих этапов этой работы завершался, как правило, выпуском все более качественных пластинок. Но прежде чем рассказать о этапах реставрации, хочу обратить внимание читателей на одно немаловажное обстоятельство.
Обычно рассказы о достижениях наших специалистов в этой области начинаются с того, что существовавшая в начале века акустическая звукозапись объявляется примитивной и не позволяющей осуществить качественную запись человеческого голоса. Затем перечисляются технические приемы, с помощью которых удалось вернуть записанному на пластинку голосу Ленина "естественное звучание".
Не нужно быть специалистом ни в области грамзаписи, ни в области электроакустики, чтобы заметить явное противоречие: как же удалось вернуть голосу "естественное звучание", если примитивная акустическая звукозапись не была в состоянии его запечатлеть? Откуда же оно потом появилось, если на пластинках, записанных этим способом, его не было?
Все дело в том, что авторы статей и очерков об успехах специалистов-реставраторов старых акустических фонограмм, чтобы подчеркнуть трудность их задачи, вольно или невольно употребляют прием контраста: вот как было плохо, а теперь, благодаря искусству реставраторов, стало хорошо.
На самом деле акустическую звукозапись в начале века нельзя назвать примитивной. Голоса записанных тогда певцов, драматических актеров, писателей, поэтов звучат отлично, если только запись выполнялась опытными звукотехниками и, главное, пластинки дошли до нас в хорошем состоянии. Вот что писал журнал "Граммофонный мир" о записи выступления одного из видных деятелей февральской революции 1917 года на пластинке общества "Граммофон": "…политический деятель говорит до того отчетливо, ясно и громко, что даже страшно становится. Как живой!"
А как оценивали современники качество звучания первых советских агитационных пластинок? Газета "Вечерние известия Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов" писала в 1919 году: "Выполнение записей более, чем удовлетворительное; граммофон прекрасно передает не только голос, но и тончайшие оттенки говорить". Б. Ф. Малкин вспоминал: "С большим интересом слушал Владимир Ильич первые изготовленные пластинки и все время справлялся, похож ли его голос. …Голос Ильича на пластинке был действительно очень похож, пластинка сохраняла все его оттенки…"
Современники, несомненно, лучше нас были осведомлены о сходстве звучания записанного на пластинку голоса с живым голосом Ильича. Нам же сегодня приходится прибегать к изощренной реставрации не потому, что техника записи звука в начале века была примитивной, а скорее из-за неважной сохранности дошедших до нас оригиналов, матриц и пластинок.
То было время колоссальных социальных потрясений. Рушился старый строй, накал классовых боев достиг своего апогея. Агитационные пластинки были таким же оружием, как винтовки и пушки. Они сражались и на военном, и на хозяйственном фронтах до полного износа, неся в массы неграмотных слово партии. Ильич был рядом, его живой голос звучал с трибуны съездов, в рабочих коллективах. Кто мог тогда предположить, что скоро придется разыскивать уцелевшие от активного использования матрицы и пластинки с записями голоса нашего вождя.
Комиссия, созданная при Художественном отделе Главполитпросвета, плохо выполнила поставленную перед ней задачу: она взяла на учет лишь 10 граммофонных записей речей Ленина. Вне поля зрения комиссии остались пять грамзаписей Ильича, выполненных в апреле 1921 года. Но как бы то ни было, в настоящее время мы располагаем четырнадцатью из пятнадцати фонограмм.
Лучше всего сохранились записи семи речей, сделанные в 1919 году. Звучание трех выступлений 1920 года также вполне удовлетворительное. И лишь фонограммы четырех сохранившихся речей 1921 года звучат удручающе плохо. Их низкое качество объясняется, по-видимому, отсутствием в то время надлежащих условий для гальванопластического получения металлических оригиналов с записанных восков, которые, как известно, были отправлены в Петроград, где как раз начала работать граммофонная фабрика Севцентропечати.
Для получения качественных гальванодисков прежде всего требуется устойчивый электрический ток. "Над гальванической ванной пляшет стрелка вольтметра. Ток неровен. Это значит, что металл осаживается неравными кристаллами, накопляя свою долю шумов и щелканий. Иногда ток прерывается, тогда запись гибнет", — так писала газета "Правда" в июне 1932 года, критикуя низкое качество граммофонных пластинок Культпромобъединения. Но если так было в 1932 году, то как же приходилось выполнять гальванопластический процесс в 1921 году, когда подача электроэнергии вообще носила эпизодический характер? Неудивительно, что четыре фонограммы 1921 года звучат так плохо, а пятая, по-видимому, вообще была утрачена (одна из речей о продналоге). Разумеется, ни о каком широком тиражировании этих фонограмм не могло быть и речи.
Первую попытку улучшить качество звучания ленинских фонограмм предприняли еще в 1930 году звукооператоры кинофабрики "Межрабпомфильм" Штро и Тимарцев. Выбрав самую удачную, по их мнению, запись речи "Обращение к Красной Армии", они проводили эксперименты, перезаписывая ее фонограмму с граммофонной пластинки на киноленту. Иными словами, они стремились превратить акустическую запись в оптическую. Попытки эти, вероятно, не дали ожидаемого эффекта, так как технология оптической записи звука делала в то время свои первые шаги.
В том же 1930 году изобретатели Ь. Скворцов и И. Светозаров предложили оригинальный способ использовать в качестве звуконосителя обыкновенную бумагу. При этом оптическая фонограмма наносилась типографской краской на бумажную ленту. Такой сравнительно дешевый процесс записи звука впоследствии получил довольно широкое распространение. Так, например, в Австрии в 30-х годах выпускался аппарат "селенофон", в котором на движущейся бумажной ленте размещалось восемь отпечатанных фонограмм. В Германии было налажено производство бумажных граммофонных пластинок "ортофоны", а в СССР выпускался бытовой аппарат "говорящая бумага" — прототип современного магнитофона.
Все детали оптической фонограммы, отпечатанной черной типографской краской на белой бумаге, были отчетливо видны даже при самом незначительном увеличении. Это обстоятельство и натолкнуло старшего инженера Научно-исследовательского кинофотоинститута (НИКФИ) Ларса Моена на мысль применить способ Б. Скворцова и И. Светозарова для реставрации ленинских фонограмм. Он предлагал перевести их на бумажные ленты, а затем посредством ретуши устранить посторонние звуки. К сожалению, этот остроумный способ реставрации не был реализован.
В 1933 году возобновились прерванные опыты по перенесению записей голоса В. И. Ленина с граммофонных пластинок на киноленту. В Москве этими экспериментами руководил инженер Шор (А. Шорин), а на ленинградской фабрике "Межрабпомфильм" аналогичные опыты выполнял инженер Штро, чья работа оказалась более удачной. При перенесении фонограммы с пластинки на киноленту, он впервые применил частотные фильтры, с помощью которых удалось несколько снизить уровень "шипения", присущего механической записи звука.
Полученные Штро улучшенные фонограммы ленинского голоса были использованы Дзигой Вертовым в фильме "Три песни о Ленине", а затем неоднократно на протяжении многих лет звучали в различных документальных фильмах.
Первый, сравнительно успешный опыт показал, что реставрация акустических фонограмм таит в себе немало возможностей. Поэтому в 1934 году была предпринята новая попытка улучшить их звучание. На этот раз за дело взялась группа сотрудников Центральной лаборатории Грампласттреста во главе с профессором И. Гороном. Металлические оригиналы записанных речей Ленина проигрывались адаптером с деревянной иглой. Звук, преобразованный электронным усилителем и "подчищенный" частотными фильтрами, подавался на рекордер и записывался на восковом диске. Далее восковой диск подвергался обычной при производстве грампластинок технологической обработке с той лишь разницей, что вместо применявшегося ранее графитового напыления на воск наносился тончайший слой золота (в вакууме). Полученные таким путем новые матрицы обеспечили выпуск граммофонных пластинок с более высоким качеством звучания, чем прежде. В результате в 1937 году Грампласттрест выпустил две грампластинки с четырьмя речами Ленина:
ЦЛ 112 "О крестьянах-середняках";
ЦЛ 122 "Что такое Советская власть";
ЦЛ 116 "Памяти председателя ВЦИК тов. Я. М. Свердлова";
ЦЛ 125 "О погромной травле евреев".
Этикетка пластинки, выпущенной в 1937 году. Реставрация Центральной лаборатории ГрампласттрестаВ следующем году эти пластинки вновь были тиражированы. Сейчас трудно установить, было ли это простое переиздание или фонограммы предварительно подверглись дополнительной обработке (материалов об этом найти не удалось). Во всяком случае, каждая из записей получила новый номер:
