Осенью, готовясь к зимней спячке, медведь «жирует» во фруктарниках. Ягоды, яблоки, груши, орехи, рябина составляют его привычный рацион в это время. Часто отправляется в поля «на овсы». Нагуляв жиру, ложится медведь в берлогу и спит в ней долгие зимние месяцы. Выходит оттуда исхудавшим, неуклюже переваливается на трясущихся от долго бездействия ногах. Почешет загривок задней лапой и начнёт кататься по плотному мартовскому снегу кряхтя и охая — разминает бока. Затем наломает зверь молодых ёлочек и устроит лёжку возле берлоги. На ней мишка досыпает, как говорят охотники. В солнечные весенние дни медведь подолгу нежится на солнцепеке. Ест засохшие травинки, грызёт кору лещины. На болоте выискивает прошлогоднюю клюкву, многолетнюю осоку и начинающую прорастать траву. Если по близости есть трухлявый пень, то разрушит его, выискивая личинки насекомых. Худо-бедно дотянет до того времени, когда появится первая зелень.
Медведица с медвежатами, родившимися в этом году, уходит от берлоги медленно. Оно и понятно, медвежата-сеголетки маленькие, они неспособны долго идти по снегу. Мать зорко следит за своими детьми. Если увидит, что кто-то из них отстал, подаёт особый сигнал. Малыши, набегавшись по лужам, фыркают и бегут к матери. Для кормления медведица выбирает место посуше, ложится на бок, поворачивает переднюю и заднюю ногу так, чтобы медвежата смогли на них лечь. Промокшие малыши забираются на тёплые ноги матери, отогревшись и поев, тут же засыпают. Медведица не столь обходительна с медвежатами-второгодками. Они хоть и шествуют вместе с матерью, часто отходят далеко в сторону, а мать догоняют по следам. Эти медвежата уже научены в случае опасности (особенно при встрече с незнакомыми медведями, которые очень не ласковы к чужим малышам и могут их съесть) взбираться на верхушку высокого дерева и тихо отсиживаться там, пока минует угроза. Обычно мамаша с малышами первого и второго года жизни, а также самостоятельные медведи третьего года жизни уходят от своих берлог после того, как крупные самцы уже займут свои прошлогодние участки и опасность попасть им на обед уменьшится.
Молодые медведи весьма беспечны. После того как они досыта наедятся молодой растительности, на них порой нападает неудержимое веселье. Они начинают куролесить, бегать по лесу, реветь в полный голос, валяться на травке. Увлечённый своим приятным времяпрепровождением молодой мишка далеко не всегда может вовремя заметить, что ему грозит опасность. Опасность эта исходит в большей степени не от взрослых сородичей, а от человека.
Человек, несмотря на то, что тоже любит покуролесить, поваляться на травке, покричать и побегать в лесу, ещё больше любит выследить и убить медведя. Ещё бы, ведь медвежья шкура является у людей своего рода талисманом доблести и силы. Небрежно бросив её в своём «логове», человек может предстать перед друзьями и знакомыми, как самый сильный из зверей. Несомненно, в людях есть не только что-то лошадиное, но и нечто медвежье…
И в этом современный человек отнюдь не оригинален. Древние мифы проливают свет на такое архетипическое поведение людей. Например, в представлениях кетов человек и медведь выступают в виде разных ипостасей одного и того же существа. Душа может родиться в теле человека, а может избрать для своего появления на свет тело медведя. Сибирские якуты чтили медведя, как хозяина леса. Они, как и индейцы Америки, называли его «милым дедушкой». Однако это не мешало им на него охотиться. Эта охота приобретала вид, турнирных боёв человека со зверем: один на один. Охотник, вооружённый специальным медвежьим ножом, должен был бросить вызов «дедушке» и победить его. Если охотник погибал, то местные жители не преследовали зверя, считая, что человек когда-то принёс ложную клятву и теперь наказан за это лесным божеством. В этом случае охотник считался ритуальной жертвой, принесённой хозяину леса. Как считали, его душа будет на том свете прислуживать божеству медведя и если родится вновь, то не иначе, как в облике косолапого. (Индейцы одного североамериканского племени, по свидетельству летописцев завоевания Америки конкистадорами, умоляли европейцев не убивать кривую престарелую медведицу, потому что в неё, по их представлениям, вселилась душа бабушки вождя.) Если человек во время поединка убивал медведя, то считали, что бессмертное божество вновь возродится в облике медведя и будет, как и прежде, оказывать покровительство человеческому роду.
Сибирские остяки, убив медведя, устраивали особый праздник. Шкуру аккуратно снимали и изготавливали из неё медвежье чучело. Затем ставили его в юрте на почётное место и поклонялись ему. Мясо съедали. Медвежий праздник сопровождается весельем и обильными возлияниями. (Недаром на Руси было «модно» ставить чучело медведя в кабаке. Любая попойка в этом случаи приобретала черты культового для русских медвежьего праздника. Люди пили не просто так, а в соответствии с традицией…) Аналогичные обряды существовали и у североамериканских индейцев. Они ставили стоймя голову убитого медведя, раскрашивали её красками, предлагали ей дары и в тоже время поедали медвежье мясо, курили трубки и предавались веселью. Часто медвежий праздник сопровождался «эротическими» танцами, во время которых все участники, включая женщин, разоблачались и примеряли на себя шкуру поверженного мишки. Затем гулянка плавно переходила в массовое совокупление.
Нечто похожее существовало и в античные времена. Жрицы древнего культа Артемиды, которая почиталась как владычица зверей, устраивали ритуальные пляски в её честь, натянув на себя медвежьи шкуры и надев на голову медвежьи маски, изготовленные из головы зверя. Эти жрицы назывались медведицами. Участники празднества — мужчины, вступали с жрицами-медведицами в ритуальное совокупление. А верховодила всей мистерией сама Артемида, которую также считали медведицей…
«Трутся там медведи о земную ось…»
Кто кроме специалистов может догадаться, что кожа белого медведя чёрная как смоль? Известно, что хозяин снегов может часами лежать у полыньи, выслеживая кольчатую нерпу, прикрыв лапой свой чёрный нос и губы. При этом он попросту сливается с белой гладью Арктики. Уникальная белая «шуба» нужна медведю, чтобы выжить среди льдов. Его шерсть состоит из двух слоёв. Нижний — не позволяет теплу уходить от тела, верхний — напоминает световоды. Волосы в нём полые, твёрдые и прозрачные. Их кончики улавливают солнечный свет и подводят его к коже животного. Чёрная кожа жадно впитывает «пойманные» лучи без остатка, за счёт этого медведь никогда не испытывает дефицита тепла. Медвежья шкура словно пропитана солнечным светом, как прямым, так и отражённым от снега и льда. На солнце весь зверь кажется сотканным из света. Для примера, в зоопарках, где нет снегов, медвежья шуба выглядит грязно-жёлтой или даже зелёной. Это происходит потому, что в полых волосках животного поселяется водоросль хлорелла вульгарис. Водоросль и окрашивает шубу медведя в необычный цвет.
Из всех медведей земного шара только белый ведёт полуводный образ жизни. У него необычное строение тела, обтекаемое туловище, широкие лапы — «вёсла». Подошвы лап поросли густой шерстью, а пальцы на половину своей длины соединены плавательными перепонками. Он имеет узкую голову со спрямлённым профилем, приподнятыми глазницами и высоко расположенными глазами, удлинённую и подвижную шею. Всё это характеризует его как хорошего пловца и ныряльщика. И в самом деле, полярные лётчики нередко замечают белых медведей, уверенно плывущих куда-то в открытом море, за десятки километров от суши и льдов. Обычный приём медведя во время охоты — это атаки с моря. Он тихо сползает в воду, плывёт туда, где заметил тюленей, подныривает… испуганные тюлени выбираются на лёд, мишка за ними и добыча у него в лапах. Полярные медведи мастерски преодолевают торосы, словно альпинисты взбираются на отвесные скользкие стены ледяных гор. Ходят по самым гребням торосов, перепрыгивая с одного на другой.
К слову скажем, ресурс изменчивости белого медведя явно не израсходован. Если бы «хозяин Арктики» не находился на грани исчезновения, можно было ожидать от него, что в дальнейшем он полностью перейдёт к водному образу жизни, как это сделали в своё время тюлени. В этом случае его руки и ноги превратились бы в ласты, а плавательная перепонка полностью соединила пальцы. Для того чтобы родить потомство, медведица бы возвращалась на лёд. Именно так поступают тюлени… Хищник стал бы жить в той же водной среде, что и его жертвы. Многие учёные предполагают, что предками моржей и тюленей были животные похожие на медведей. Они ныряли за разной водоплавающей живностью, пока сами не стали водоплавающими. Некоторые моржи и поныне не в пример остальным своим сородичам имеют тонкие и острые клыки. Они постоянно нападают на тюленей, убивая их клыками.
