Часто один из мужчин восклицал: «Черт побери, мы трудились очень тяжело, но это был наш дом. И они закрыли шахту, хотя угля здесь еще очень много. Теперь они импортируют его из другого конца света, а нам приходится сидеть сложа руки, как старикам».
Но в забоях в Польше или в Чили работают мужчины – и иногда дети – за несколько жалких грошей. Но когда-то это все-таки закончится – или нет?
21
Когда придет тысячелетье за нынешним
тысячелетием вослед,
болезни водные, болезни неба и земли
настигнут человека и сразят его.
Он станет думать и о том, что сам разрушил,
и снова строить и хранить, что целое осталось.
Страшиться он будет тех дней,
что дальше предстоят.
Но будет поздно –
сетью плотною пустынь затянет землю, и
вода уйдет так глубоко, что в страшный час
все разорвет собой, нахлынет как потоп,
лишит всю землю завтрашнего дня, и
воздух разорвет тела у самых слабых.
Все были согласны. Бургомистр, хозяева земельного участка, предприниматели и даже строительные инженеры. И покупатели этого участка на берегу реки, уложенной в бетонное русло, были в восторге. Дети смогут играть в реке, и вид из домов, которые еще не построены, но уже есть в проекте, был великолепный. Дальше внизу видны старый римский мост и тысячелетние арки.
Когда проект по использованию этого участка был вывешен в ратуше, как положено, о своем желании заявил один человек. Это был мужчина, которого называли «поэтом» или «сумасшедшим», в зависимости от того, верили ему или нет. Он жил в доме высоко наверху на горе, поросшей оливковыми деревьями. Он всегда отказывался продавать этот участок земли, с древних времен принадлежавший его семье. Он выиграл несколько процессов против общины, которая хотела отобрать у него участок, чтобы на этом месте построить шикарные квартиры с видом на горы и равнину. Он совершенно один вставал перед ратушей с мегафоном в руках. Обычно в базарный день. Он заявлял, что река может выйти из берегов и смыть дома, которые хотят там построить. Но кто станет слушать сумасшедшего поэта? Заказы были размещены, план использования участка сверстан. И голос поэта потерялся в шуме бульдозера, взрывающего землю.
Через три года дома были готовы и распроданы. Поэт, по-прежнему в одиночку протестующий и распространяющий листовки, никому не давал покоя, так как новые дома были облицованы кирпичом, а это было видно из его окна и затрагивало интересы поэта тем, что снижало стоимость его собственного земельного надела. Завистливый, эгоистичный, тщеславный, реакционный. После его смерти, думал каждый, община наконец сможет воплотить в жизнь свои большие проекты, поскольку поэт наследников не имел.
Наступила та дождливая осень. Потом зима с ливнями. Однажды ночью дождь, смешанный с градом, накрыл всю местность своим черным пальто. И ручейки превратились в бушующие потоки, выворачивающие на своем пути с гор в равнину деревья и насыпи, бетонные сваи и сминающие дома, как картонные коробки. Во всем обвинили погоду.
Поэт сказал: это человек виноват, и деньги виноваты. Но кто станет слушать сумасшедшего старика?
22
Когда придет тысячелетье за нынешним
тысячелетием вослед,
во многих тех местах, где землю сотрясет,
все города погибнут,
уйдя под землю.
Все, что без совета мудрых построено когда-то, –
все будет снесено.
Ил с грязью погребет селенья,
земля разверзнется
под новыми дворцами.
Но человек, гордыней одержимый,
упрям и твердолоб,
не будет слышать то предупрежденье, посланье от Земли,
как вновь и вновь она к нему взывает.
И новые пожары разрушат новый Рим,
и бедняки и варвары разграбят, несмотря
на легионы, покинутые замки.
Город был отражением мира, этаким сияющим и гордым Вавилоном. Экскурсовод, который вел за собой группу туристов, во всеуслышание заявил, что никогда прежде люди не строили таких замечательных городов. Еще сотню лет назад это был Город Мечты. Там создавались картины, которыми наслаждались сотни миллионов людей. В их умах представали живые ландшафты, которых нигде и никогда невозможно увидеть, они казались себе героями, которыми никогда не были, они любили женщин, о которых даже не решались мечтать. Они были так близко, что казалось, они держат их в своих руках, если их молча обнимали надоевшие жены.
Видения создали город. Смотрите, смелые люди. Город пересекали шоссе, деля его на части. На холмах стояли дома героев и богинь, окруженные парками и высокими стенами. Это был город, образ которого не сможет нарисовать даже буйная фантазия, город сказок и волшебных игр, сам он существовал в действительности.
Коснитесь его мостовых! Рассмотрите на асфальте следы ног этих полубогов, прочтите их имена. Здесь живут боги этой эпохи. Без них вы ничто. Со времен Гомера не было создано ничего более великого. Этот город – Олимп, и он – Вавилон.
Кто-нибудь обязательно задавал вопрос о разломе, о провале, который существовал под городом. Экскурсовод пожимал плечами. Наверное, через тысячу лет что-нибудь и произойдет. Но этот город существует вечно, как мечты, которые рождаются в нем. Это – мифология мира, который здесь создается. И ничто не может разрушить их.
Еще в то время, когда экскурсовод не закончил говорить, все внезапно услышали вой сирены. В одном из кварталов города разъяренные жители устраивали пожары. Какой коварный Нерон дат приказ опустошить город? Одни из бунтарей стреляли, другие били витрины и кучами уносили из магазинов то, что попалось под руку.
На улицы вышли армейские подразделения. В камуфляжной одежде, оружие в боевом положении, шлемы на головах, солдаты шли навстречу толпе.
«Это конец Вавилона!» – кричал кто-то. «Рим горит!» – орал другой.
Чуть позднее земля содрогнулась, отчего возникли новые пожары, охватившие виллы богов.
Страх застыл на людских лицах. Была ли эта трещина в земной коре или она прошла через общество?
Это было как бумеранг, ударивший в гордое лицо человека, возомнившего себя богом.
23
Когда придет тысячелетье за нынешним
тысячелетием вослед,
луч Солнца опалит всю землю
и воздух не сможет больше от огня его укрыть
людей, останется лишь только занавес дырявый,
и свет сжигающий разъест глаза и кожу.
Море вспенится кипящею водою,
города и реки собою покроет,
уйдут под воду даже континенты, а люди убегут на горы
и там, начав плодиться,
совсем забудут, что произошло.
Путешественник прочитал описание местности. Оно было составлено первооткрывателями. Они описывали мягкий склон, поросший высокой травой, склоняющейся к земле под порывами ветра. При низком солнце это выглядело как морская поверхность. Вокруг деревьев было много тени. В те времена здесь можно было увидеть больших хищных животных, над головами которых кружили хищные птицы с голыми шеями.
Разводя в лесу огонь, крестьяне выжигали просеки, на которых высаживали пшено и сорго. Дети играли голышом, а женщины сидели на корточках на земле, закутав свои смазанные маслом тела в яркие куски ткани. Когда мужчины заканчивали посев или сбор урожая, они уходили в высокую траву на охоту. Добытую дичь они несли на своих плечах, привязав ее ноги к толстой ветви. Такой была их жизнь.
Путешественник склонился к иллюминатору в самолете, принесшем его сюда, в эту местность, которую он знал из старых описаний, чтобы разглядеть ландшафт за бортом. Он ничего не узнал. Земля была серой, желтой и красной, как будто отхлынуло море высокой травы. Он увидел улицы и редкий лесок. Деревни были пусты, а на горизонте он заметил большой город с огромным трущобным кварталом на окраине, домишки в котором прилепились один к другому. Самолет пролетал над ними. Он увидел толпы людей, машины, облака пыли, а вдали в небо поднимались дворцы правительства с белыми фасадами из мрамора, охраняемые солдатами в форме леопардовой раскраски, виллы государственных и прочих высокопоставленных лиц.
Когда через несколько дней прошелся пешком по этой местности, знакомой ему по книгам и собственным фантазиям, он всюду видел только голый кроваво-красный камень. Земля была мертва и бесплодна. Ото всего другого остались только скелеты хижин, краснозем, твердая тропическая земля кирпичного цвета, кое-где изуродованная взрывами. Деревья засохли и отбрасывали на землю только свою мертвую тень.
Путешественник возвратился в город и долго бродил его пыльными улицами. Дети продавали всякую мелочь. Подошла проститутка с неприкрытой грудью. Мужчины курили или играли, бросая маленькие кубики-кости на грязный песок. Ветер приносил запахи разложения. Больницы не вмещали всех тех, кто заразился вирусом.
