Профессор Фудзи вежливо ушел, дал мне время для ознакомления с новым местом, предупредив, что зайдет в полдень и возьмет меня на ланч.
Наш институтский распорядок: работа с 9 до 17 и перерыв на обед с 12 до 13 — так почти везде в Японии.
В обед сходили в маленький ресторанчик, где Фудзи угостил меня блюдом из риса, на котором лежал запеченный угорь. К блюду подали в пиалушках бульон с травинкой и соленую китайскую капусту.
Здесь я узнал, что китайские палочки для еды имеют более притупленные концы, чем японские. Вообще разговор о палочках для еды зашел, когда я показал Фудзи мои палочки, что купил год назад на толкучке в Англии, в Кембридже. Вот тогда-то я и узнал, что они китайские, потому что тупые.
— А иероглифы что на них значат? — спросил я, помня, что в Китае и Японии они почти одинаковые, только произносятся по-разному. И Фудзи не подкачал:
— Первый иероглиф значит «Дракон», второй — «Воображаемая птица, или Феникс», третий — «Звезда», четвертый — «Счастье».
Хотел сходить в местный городок, в котором были сегодня днем с Фудзи, но на пошел. Ужасный ветер. А вообще-то моя улица, по которой я бродил вчера вечером, плюс те улицы, что видел сегодня днем, вполне достаточны для меня пока, чтобы быть сытым Японией. Вечером над каждым домиком-ресторанчиком на три-пять человек горят большие, как надутые, красные фонари из материи с черными непонятными письменами. Люди сидят у окон и шьют, гладят, делают пирожки, куют — и тут же торгуют всем этим.
А иные прямо на улице сидят на стульях и слушают какую-то проповедь и молятся какому-то, неизвестному мне еще Богу. И тут же рядом — огромный универмаг и магазины с невиданными мне рыбами. И близко катится ручей из пешеходов и велосипедистов. За час ходьбы не встретишь ни одного европейского лица. И все-таки здесь спокойно и надежно. На одной только этой улице можно жить хоть месяц, роясь в удивительных вещах в магазинах, слушая тихую птичью речь-щебетание и вглядываясь в улыбки незнакомой расы.
Когда ходили с Фудзи на ланч, он показал мне по соседству с институтом огромное стеклянное здание:
— Это плавательный бассейн для всех. Стоит очень дешево. А на другой стороне, в здании попроще — публичные бани.
— Туда, в бани, я обязательно схожу, — решил я.
Встреча с другом
Когда вернулся в офис, там меня ждал мой старый друг по Антарктиде, профессор Коу.
Снова, как и прежде, бродили по «моей улице». В этот раз я обратил внимание на цены — огромную разницу в стоимости разных сортов риса: от 1500 до 6000 иен за мешочек в 5 килограммов. Спросил об этом Коу.
— В прошлом году у нас был неурожай риса, и мы впервые должны были купить за границей.
— Значит, дорогие сорта — это заграничные. Импорт?
— Нет, как раз наоборот. Самый дорогой рис — японский. А все остальные, что дешевле, — привозные.
И тут я вспомнил, что читал в газете «Таймс» об этой истории. О том, что японцы взбунтовались против привозного риса и требовали запретить его ввоз и говорили, что лучше они вообще перейдут на лапшу, нежели возьмут в рот неяпонский рис. Потому что любой рис, выращенный не в Японии, не рис. Он даже вреден, особенно для детей и стариков.
С этой точки зрения можно говорить не о том, что в Японии 1994 года рис дорогой, а о том, что импортируемый рис в несколько раз дешевле японского, а следовательно, правительство Японии субсидирует его покупку, поощряя искусственно, как в свое время правительства Европы поощряли своих граждан есть, а значит, и выращивать картофель...
Только что библиотекарь принесла книжку о Японии для иностранцев. Вот фраза: «Столетний обычай здесь — покупать и продавать вещи в количествах нечетных: 3,5,7 и так далее. Цветов в икебане всего 5 или кратное пяти. Четыре нельзя, потому что число четыре произносится как «шы», что значит и «смерть». Яйца продаются десятками, а посуда — по пять и десять (кратное пяти)».
Интересно, что достижение детьми возраста 3, 5 и 7 лет также празднуется всей нацией в один день — 15 ноября. А остальные дни рождения — нет.
Сегодня в обед приедет Коу и увезет меня в город походить с ним по букинистическим и другим книжным магазинам.
Но для меня это больше, чем поход по магазинам. Для меня это первый выезд в большой Токио, и не в одиночестве, а с добрым и умным провожатым.
Сейчас, готовясь к встрече с другом, вспоминаю наш прошлый разговор с ним о Японии. Коу считает, что мой приезд сюда и вообще посещение Японии человеком европейской цивилизации дает ему очень много пищи для размышлений.
Наш английский немного прихрамывал — у каждого на свою ногу, думаю, это и помогло мне сохранить его рассуждения с возможной точностью:
— Ведь ни в одной стране мира, — говорил Коу мне, — достижения современных технологий массового производства вещей, а также массовых коммуникации не были переняты от Запада так быстро и развиты столь высоко. Британские острова топтали, оставляя следы, и римляне, и датчане, и многие другие. А в Японию иностранцы раньше приезжали лишь как гости. И в то же время моя страна не дала себя растворить, поглотить западной культуре. Почему? Может, потому, что за последнюю тысячу лет, вплоть до конца второй мировой войны, Япония никогда не испытывала на себе вторжений иностранных армий. Именно таким путем многое пришло сюда извне. Наша письменность пришла к нам из Китая полторы тысячи лет назад. В шестом веке нашей эры оттуда же к нам пришел буддизм. Наше искусство заимствовало многое от Китая и Кореи, а не развивалось самостоятельно. Может, это потому, что природа никогда не баловала нас. Наша земля была очень неплодородна, плохой слишком, кислой для земледелия, так как образовалась, в основном, из лавы. И поэтому же она очень пориста и легко эродируется. И пейзажи у нас не героического масштаба. У нас нет бескрайних степей, или огромных снежных гор, или арктического безмолвия. Но все же у нас есть большое, красивое морское побережье, которое превратило нас в нацию моряков и рыбаков, а труднопроходимые, хоть и не высокие; горы, дали нашему народу чувства гордости и независимости, отличающие все горные племена Земли, а также постоянную привычку жить, экономя во всем.
И кроме того — нас 120 миллионов человек, которые живут на площади меньше, чем один штат Калифорния в США. У нас поэтому на каждый квадратный километр территории страны приходится по триста человек. Но несмотря на то, что землетрясения и тайфуны .у нас норма жизни, мы не только выжили, но и добились больших успехов на этой тесной земле. И хотя многие из этих успехов достигнуты перениманием чужого, мы — не страна имитаторов, как думают о нас некоторые. Хотя многие черты наши кажутся со стороны парадоксами. Например, может, ты уже почувствовал, мы — нация ужасных бюрократов. Обычный путь прохождения всех наших дел — бумажка на бумажку, печать на печать и так, пока не накопится гора бумаги. И еще, может, это ты тоже почувствовал, — личный контакт, касание глазами, если оно получилось, или один какой-то жест, который тронул твоего собеседника, — заменяют всю эту гору бумаг. Мало наций, где так ценятся личные отношения...
И в тоже время Коу считает, что японцы — самая конформистски ориентированная нация в мире, поэтому средний японец будет недоволен, если ему скажут, что он «отличается» от своих коллег, и это при всех его индивидуалистических наклонностях. Несмотря на очень вежливый мягкий язык и манеры, он может вдруг ужасно вспылить.
Живя на таком маленьком клочке земли так скученно, они привыкли принимать решения как бы сообща. И еще одну черту японцев заметит иностранец — любовь и уважение к учению и знанию. Поэтому фигура студента, ученика — ведущая фигура нации. И еще, города в Японии чересчур большие, сверхурбанизированные, а кругом целые сады цветов...
На этот раз Коу заехал за мной в час дня, и мы поехали на метро в центр Токио. Коу хотел показать мне магазин русских книг под названием «Наука» и другие книжные магазины, простые и букинистические. Я к этому отнесся скептически, но не перечил — «магазины так магазины». Все равно я же должен с чего-то начинать. И конечно, познавание началось с самого начала: с ознакомления с картой разноцветных линий метро, часть из которых — частные, и ты должен платить разным компаниям, и соответственно. На практике это выглядит так. На стене отделения касс у входа — огромная карта, на которой нанесены все станции, и около названий каждой стоит цифра — цена до нужной вам станции. После этого надо бросить в специальное отверстие деньги — монетками, и посмотреть чуть ниже, там будут гореть цифры стоимости против тех компаний, услугами которых вы пользуетесь. Надавив на кнопку, вы получите билет — маленький кусочек картона. Дальше надо идти к проходным калиткам, сунуть билет в щель и идти вперед, не забыв взять с собой билет — он выскочит с другой стороны калитки. Взять билет и сохранить его до конца поездки очень важно, ибо на выходе автомат не выпустит вас на улицу, если снова не опустить в него билет. Тогда он мгновенно вычислит, достаточно ли вы заплатили, и откроет «шлагбаум»...
