Том и я провели много часов, обсуждая проблему личного состава экспедиции. В конце концов мы пришли к выводу, что приглашения должны быть не персональными, а прежде всего надо точно установить, какие специалисты нам необходимы. Несомненно, если мы хотим сообщить всему миру бесспорные, проверенные и перепроверенные факты, нам потребуется по меньшей мере два, а то и три зоолога. Если ни один из них не будет обладать опытом в выслеживании и ловле зверей, то нам понадобится еще и охотник. А вдруг йети окажется не человекоподобной обезьяной, а обезьяноподобным человеком? Нужен еще и антрополог. Если предстоят трудные восхождения, необходим также еще один альпинист. Я никогда в жизни не ходил в связке, а Том, хотя и имел опыт восхождений по скалам и по льду в Англии, Альпах и Гималаях, вовсе не желал взять на себя ответственную роль единственного лидера группы новичков в районе Эвереста.
Без сомнения, нам нужен будет врач. Мы не имели представления, насколько агрессивно может вести себя йети, но совершенно ясно понимали, что, исследуя в поисках йети пещеры и расселины, легко можем потревожить медведя, волка, барса или других опасных животных. Нам нисколько не улыбалась перспектива быть покалеченными высоко в горах, не имея под рукой врачебной помощи. Том настаивал также на необходимости захватить с собой переносные радиотелефонные аппараты. Он был убежден, что быстрая связь между отдельными группами может определить успех всего предприятия. Это требовало приглашения радиотехника. Лично я придавал очень большое значение тому, чтобы экспедиция протекала в обстановке полного политического согласия как с Непалом, на территории которого мы будем действовать, так и с Индией, питающей интерес «старшего брата» к маленькому соседу у своей северной границы. Поэтому я решительно стоял за включение в состав экспедиции не только индийского ученого, но и непальского ученого или наблюдателя. Наконец, Том, будучи на Эвересте единственным кинооператором, оказался настолько перегруженным, что жаждал иметь на этот раз помощника (фактически мы взяли в конце концов двух). Если никто не будет помогать ему при съемках, он не сможет посвятить достаточно времени наиболее важной работе — зоологическим исследованиям. Итак, считая Тома и меня, мы намечали экспедицию в составе примерно двенадцати человек, между тем как смета вынуждала нас ограничиться пятью или шестью.
Единственный выход состоял в том, чтобы подыскать людей, обладающих двумя, а еще лучше — тремя специальностями; примером мог служить Том — зоолог, альпинист и кинооператор. Необходимым условием при отборе являлось безукоризненное здоровье, желательным — проверенная способность к восхождению на большую высоту.
Один из участников эверестской партии, доктор Чарлз Эванс, не вернулся вместе с остальными в Англию, решив посвятить конец года исследованиям окрестностей Эвереста. В качестве альпиниста-врача он сопровождал многие гималайские экспедиции, а во время штурма Эвереста достиг с Томом Бурдиллоном Южной вершины. По предположениям Тома Стобарта, Эванс мог заинтересоваться поисками йети, и мы оба сошлись на том, что, в случае если бы нам удалось убедить его принять участие в экспедиции, он был бы превосходным руководителем нашей группы. Думаю, доктор Эванс простит нам самонадеянность; для нас он образец высокого класса. Ближайшей нашей задачей было с ним связаться. Он не оставил никаких сведений относительно своих планов, а послать из Катманду нарочного гоняться за ним по горам представлялось нам делом бессмысленным и связанным с большими расходами. Поэтому мы решили обождать, пока доктор Эванс вернется в цивилизованный мир. Лишь много месяцев спустя мы смогли списаться с ним; когда это нам удалось, мы узнали, что по личным — сентиментальным или романтическим — причинам он предпочитает оставить йети в покое и не пытаться раскрыть тайну. К тому же на 1954 г. у него были другие планы.
Том уехал отдыхать, и с ним трудно было поддерживать связь, поэтому дальнейшие заботы по подбору участников выпали на мою долю. Мне пришлось когда-то встретиться с двумя людьми, которые произвели на меня впечатление как бы созданных для охотничьих экспедиций. Вопрос заключался в том, удастся ли их разыскать?
Первым был Чарлз Стонор (теперь ему шел 42-й год); с ним я поддерживал связь с тех пор, как в 1948 г. мы вместе участвовали в путешествии по предгорьям Гималаев в Северном Ассаме [6]. Мы проникли в неисследованную область, разыскивая неизвестное первобытное животное из отряда крокодилов. Я тогда убедился в исключительных физических данных Чарлза и в его способностях как ученого. Чарлз учился в университете Сент-Эндрьюз, где получил степень бакалавра наук и специализировался в биологии и антропологии. Некоторое время он занимал должность младшего научного сотрудника в Лондонском зоологическом саду, а во время войны служил пехотным офицером и был прикомандирован к индийской армии. Позже в течение нескольких лет он был правительственным уполномоченным в прилегающих к Гималаям районах Ассама, населенных племенами, сохранившими родовой строй; год он прослужил в Папуасской администрации на Новой Гвинее. Он написал ряд научных статей о племенах Ассама и Новой Гвинеи, а также по вопросам зоологии. Чтобы подчеркнуть его многогранность, следует упомянуть о ценных коллекциях птиц, животных, растений и о материалах по антропологии, присланных им в Англию. Итак, для наших целей Чарлз Стонор являлся идеально разносторонним ученым. Кроме того, он бегло говорит на языке хинди, который понимают и жители Катманду, и более культурные шерпы в деревнях, расположенных в районе Эвереста. Вторым намеченным мной участником был Джералд Рассел, американский естествоиспытатель 43 лет, мой близкий друг по Кембриджскому университету в 1928–1931 гг. Я помнил Джералда студентом, когда он был прекрасно сложенным юношей, грозным боксером-легковесом и специалистом по дзюдо[7]. Покинув Кембридж, мы потеряли друг друга из виду, и лишь в 1945 г., оба в морской форме, случайно встретились в гостиной гамбургского отеля. Там я узнал, что произошло с Джералдом за истекшие годы.
В 1932 г. он участвовал вместе с Иваном Сандерсеном, еще одним из наших сокурсников по университету, в экспедиции Перси Сладна в Британский Камерун, которой удалось собрать огромную коллекцию птиц и животных. После этого он принимал участие в двух азиатских экспедициях Харкнесс в 1933–1934 гг. и 1936–1937 гг., исследовавших отдаленные районы китайско-тибетской границы. Во время второй из этих экспедиций он и покойная миссис Рут Харкнесс поймали первую живую гигантскую панду[8]. Когда началась война, Джералд находился в Нью-Йорке, но, являясь постоянным жителем Франции и получив образование в Англии, он оказался в числе первых американцев, добровольно вступивших в Британский флот. Это произошло еще в то время, когда война оставалась чисто европейским делом. Будучи матросом, он был ранен в первом же сражении между английскими морскими силами и «Шарнгорстом»; после производства в офицеры он принимал участие в десантных операциях в Средиземном море и Нормандии.
В следующем году я ненадолго встретился с Джералдом в Англии. Затем я снова потерял с ним связь, пока мы опять случайно не столкнулись в Каире в 1951 г. После демобилизации он еще раз отправился в Китай в надежде поймать живьем золотистого такина[9], одно из редчайших в мире животных.
Когда он находился в Индии, победы китайской красной армии расстроили его планы и заставили прервать экспедицию. В Каир он приехал поиграть в поло и немного отдохнуть после съемки серии фильмов о местных методах ловли диких зверей в Европе и Азии.
Зимой 1952/53 г. мы снова встретились с Джералдом в Каире, а в августе 1953 г., когда я намечал состав экспедиции для поисков йети, мне по чистейшей случайности попалась его фамилия в списках команд, участвовавших в состязаниях по игре в поло в Довиле[10]. Джералд бесспорно мог принести огромную пользу нашей экспедиции. Он обладал большим опытом в выслеживании и ловле диких зверей и, хотя ему никогда не приходилось работать в высокогорных условиях, провел долгие месяцы, если не годы, в тяжелых скитаниях по самым недоступным в мире местам. Я знал также, что он первоклассный стрелок и знаток огнестрельного оружия.
И Джералда Рассела, и Чарлза Стонора разыскать оказалось нетрудно; оба, к моему величайшему облегчению, сразу согласились участвовать в экспедиции, хотя им пришлось поставить крест на своих планах на более или менее отдаленное будущее. Джералд должен был почти сразу уехать в Америку, а затем вернуться в Европу и без промедления направиться в Индию. Таким образом, на время столь важного периода подготовки он для нас был потерян; в сущности не приходилось рассчитывать, чтобы он мог присоединиться к экспедиции до того, как она уже будет находиться в пути к Катманду. По нашим предположениям, это могло произойти в конце декабря или в начале января. Джералд, однако, великодушно предложил взять на себя ответственность за снабжение экспедиции всем необходимым огнестрельным оружием, твердо надеясь позаимствовать его на время у своих индийских друзей.
