Дверь комнаты Доброзлоцкого на втором этаже была распахнута настежь. У двери валялся поднос и осколки мокрого стекла. Внутри, у самого порога, ничком лежал ювелир. На голове виднелось большое красное пятно, странно контрастировавшее с седыми волосами. На полу уже образовалась густая лужа крови.
— Ах! — воскликнула пани Зося и упала в обморок, прямо в объятия стоявшего рядом инженера. На помощь ему бросился пан Крабе. Вдвоем они доставили актрису в ее комнату.
Тем временем директор и пани профессор склонились над лежавшим.
— Еще жив, — констатировал директор. — Он дышит.
— Аптечку и бинты — быстро! — приказала пани профессор. — Я сделаю временную перевязку. Надо вызвать «скорую».
— Ясик, — распорядился директор, — позвоните в «Скорую», да поторопите их! А потом — в милицию.
Ясик и Рузя побежали вниз. Вскоре Рузя притащила все запасы лекарств, которые имелись в «Карлтоне». Мария Рогович взяла у нее марлю, бинты и два пузырька с дезинфицирующей жидкостью.
— Я всего лишь фармацевт и давно ничем таким не занималась, но, кажется, сумею наложить повязку и остановить кровотечение. Боюсь только, что поврежден череп. Должно быть, пан Доброзлоцкий споткнулся и упал так неудачно, что разбил себе голову.
— Вот горе-то! — причитала горничная. — Какой несчастный случай!
— Боюсь, что это не «несчастный случай», а преступление, — хладнокровно заметил инженер и добавил, обращаясь к директору: — Хорошо, что вы велели вызвать милицию. Может, уложим его на тахту?
— Нет, — возразила пани Рогович, умело бинтуя голову ювелира. — Лучше его не трогать. Мы просто подложим под голову подушку. Остальное забота врача. Думаю, милиция также предпочла бы увидеть раненого в том же самом положении, как его обнаружила пани Рузя.
— Идемте вниз, — предложила Медяновская. — Нам тут делать нечего. Мы только мешаем пани профессору и директору. Они обо всем позаботятся.
— Верно, — кивнула пани Рогович. — Ступайте в салон. Ждите «скорую» и милицию.
Обитатели пансионата, мрачные, возвратились в салон. На экране телевизора мелькали кадры детективного сериала «Кобра».
— Ну вот, а у нас тут — своя «Кобра», — саркастически заметил инженер. — Покорно благодарю! — Он что-то поискал в кармане, а затем направился к себе. Его номер находился рядом с салоном. Прочие гости сидели в молчании. Его нарушило появление директора.
— Ясик вызвал «скорую»? — спросил он.
— По нашему аппарату не смог дозвониться, — ответила горничная. — Побежал в «Соколик».
— Как там пан Мечислав? — осведомилась пани Бася.
— Жив. Пани профессор говорит, что необходима срочная операция. Она утверждает, что раненый выживет. Но он до сих пор без сознания.
— Тем лучше для него. Меньше страданий.
Вернулся портье. Ему удалось дозвониться до «Скорой» из вилы «Соколик». Машина с дежурным врачом уже выехала. Ясик вызвал и милицию, которая должна была явиться с минуты на минуту.
— Ясик, откройте ворота, — распорядился директор. — Пусть машины въедут на территорию пансионата.
Портье удалился, а в салоне появилась пани Зося, успевшая немного прийти в себя. В этот момент скрипнула дверь, ведущая на крыльцо, и в коридор вошли из холла двое молодых людей. Их болоньи были мокрыми от дождя. Увидев пани Зоею, они ускорили шаг.
— Пани Зосенька, тысячи извинений за опоздание. Мы заставили вас ждать… Во всем виноват Яцек! А… что случилось? Почему вы все сидите словно на похоронах?
— Советую вам поскорее убраться из «Карлтона». Случилось несчастье. Пан Доброзлоцкий, один из гостей пансионата, тяжело ранен, — сообщил журналист. — Пока неизвестно, преступление это или несчастный случай. Как бы то ни было, сейчас сюда приедут «скорая помощь» и милиция. В этой ситуации никто из нас не имеет права выходить из дома. Не может быть и речи о том, чтобы пани Зося пошла с вами на танцы.
На лицах молодых людей сперва отразилось удивление, а потом — испуг.
— Ваша правда, пан редактор, лучше слинять, пока нет милиции. Они и нас впутают, допрашивать начнут. Примите наши извинения и соболезнования. Пани Зо-сенька, целуем ручки. Явимся завтра! Ну, Яцек, смываемся! — Они откланялись и поспешно покинули виллу.
Вернулся портье. Инженер вышел из своей комнаты. Он шептался с Рузей, явно о чем-то ее упрашивая.
— Не знаю, позволит ли пан директор? — отбивалась горничная.
— Наверняка. Ему самому не повредит чашка хорошего, крепкого кофе. — Инженер обратился к присутствующим: — Я как раз уговариваю пани Рузю сделать нам кофейку.
— О да! — поддержала инженера пани Бася. — Горячего, крепкого кофе! Мы вас умоляем, пани Рузя!
— Вам помочь? — предложил инженер.
— Нет, спасибо. Только бы пан директор не рассердился.
— Это мы возьмем на себя! — заверил ее пан Крабе.
Вновь воцарилось молчание. Наконец послышался шум подъехавшей машины, затем отворилась дверь на крыльцо и показался мужчина в белом халате и наброшенном сверху плаще.
— «Скорую» вызывали? Где больной?
— Да, несчастный случай. Тяжелая травма головы, — сообщила пани Медяновская. — Будьте любезны, пан доктор, поднимитесь на второй этаж.
…Врач склонился над лежащим на полу ювелиром.
— Я наложила временную повязку, — объяснила пани профессор. — По специальности я фармацевт. Было сильное кровотечение. Боюсь, что проломлен череп.
Вероятно, необходима немедленная трепанация и переливание крови.
— Почему вы не уложили его на тахту?
— Есть основания подозревать, что это не несчастный случай, а преступление, — пояснил директор. — Мы вызвали милицию. Вот-вот приедут. Нам казалось, лучше все оставить так, как было, когда мы обнаружили раненого.
— Правильно, — одобрил врач. — Милиция не любит, когда «уничтожаются вещественные доказательства». Лишь бы поскорей приехали. От меня тут, в сущности, ничего не зависит. Сделаю укол для поддержания сердца и позвоню в больницу, чтобы подготовили операционную. Где же милиция?
Как по заказу, на лестнице послышались шаги, и вошли трое мужчин в милицейской форме.
— Подпоручик Анджей Климчак из Управления милиции, — представился старший по чину. — Что случилось?
Директор рассказал о происшедшем.
— Надеюсь, тело и вещи в этой комнате никто не трогал?
— Он жив, — вмешался врач. — Необходима срочная операция. Я должен отвезти его в больницу.
— Я только наложила временную повязку и подсунула подушку ему под голову, — оправдывалась пани профессор.
— Ладно, — решил офицер. — Можно его допросить?
— Он без сознания. Даже если операция окажется успешной и пациент будет жить, он несколько дней не придет в себя. Может статься, повреждение мозга слишком сильно и разум к нему полностью так и не возвратится, — сухо проинформировал врач.
— Что делать! Придется обойтись без допроса потерпевшего…
Врач кивнул подпоручику и пошел за санитаром и шофером. Они притащили носилки, осторожно положили на них Доброзлоцкого, так же бережно снесли его вниз и погрузили в машину. Все это время врач по телефону разговаривал с больницей, предупредив, что везет больного, которому требуется операция.
— Минуточку, — остановил доктора офицер. — Как вы считаете, каким способом совершено преступление?
— У больного на затылке обширная рана, — подумав, ответил врач, — нанесенная каким-то тупым предметом. Судя по положению тела, он стоял лицом к стене, может быть, хотел зажечь свет, и тогда либо споткнулся и ударился головой об угол дивана, либо получил сильный удар по голове.
— Ах, если б он хоть пару слов мог сказать, — вздохнул директор.
— Все равно ничего бы не сообщил. Если он упал, не вспомнит, как это случилось. Если его ударили, он не мог видеть нападавшего.
Врач попрощался с директором и офицером милиции, и машина с включенной сиреной помчалась в городскую больницу.
— Если предположить, что это преступление, — спросил подпоручик Климчак, — то какой может быть мотив?
— Пан Доброзлоцкий — ювелир, и не простой ювелир. Это художник, работающий с драгоценными металлами. Отправляясь в Закопане, он взял с собой очень ценные вещи, которые готовил к выставке в Италии. Они стоят около миллиона злотых.
— Где он их хранил?
— В металлической шкатулке.
— Тогда осмотрим комнату и убедимся, все ли на месте.
Трое милиционеров, которые до этого заходили в комнату, только чтобы сделать снимки и проверить содержимое карманов ювелира, теперь приступили к тщательному осмотру. Комната была обставлена хорошо, но, как обычно в такого рода пансионатах, довольно стандартно. В углу — умывальник, полочка, лампа. Дальше — туалетный столик с зеркалом, а за ним шкаф. Все из орехового дерева. У противоположной стены — низкая кровать и тахта. Из-за выступа в стене кровать не умещалась в нише, а была на несколько сантиметров отодвинута. Дополняли меблировку столик и два кресла.
