Так или иначе, насчет летучих мышей мы, скорее всего, заблуждаемся. Мы знаем, что они воспринимают окружающее пространство с помощью эхолокации — это очень похоже на гидролокатор подводной лодки. Летучая мышь или подводная лодка испускает короткие звуковые импульсы, а затем прослушивает отраженный сигнал. Зная его, она способна «вычислить» тот объект, от которого отражается звук. Для нас естественно считать, что летучая мышь реагирует на звук эха точно так же, как и мы сами — то есть слышит его. И мы, конечно же, ожидаем, что квалиа, связанные с эхолокацией летучих мышей, должны быть похожи на человеческие квалиа, вызванные определенными звуковыми образами — наиболее ярким их примером может служить музыка. Таким образом, в нашем представлении летучая мышь движется под аккомпанемент невероятно быстрого ритма бонго-барабанов.
Но эта аналогия может оказаться ошибочной. Эхолокация — основное чувство летучей мыши, поэтому будет «правильным» сопоставить его с основным чувством человека, то есть зрением, а вовсе не слухом. На обложке издания журнала «Nature», вышедшего в августе 1993 года, изображена летучая мышь под заголовком «Как летучая мышь видит своими ушами». Это отсылка к технической статье, которая была написана Стивеном Диаром, Джеймсом Симмонсом и Джонатаном Фрицем, обнаружившими, что часть мозга летучей мыши, отвечающая за анализ отраженного звука, с точки зрения нейронных связей довольно сильно напоминает зрительную кору человека. С точки зрения устройства нервной системы складывается явное впечатление, будто мозг летучей мыши использует отраженный звук для воссоздания картины окружающего пространства. Точно так же компьютеры, установленные на современных подводных лодках, позволяют представить серию отраженных сигналов в виде трехмерной карты окружающего водного пространства. В книге «Вымыслы реальности» мы развиваем эту идею и частично даем ответ на вопрос, поставленный Нейджелом:
По сути уши дают летучим мышам возможность видеть, а их эхолокационные квалиа вполне могут быть похожи на зрительные квалиа человека. Интенсивность звука, к примеру, мышь может воспринимать, как некое подобие «яркости», и так далее. Вероятно, эти квалиа «видят» мир в черно-белых тонах и оттенках серого цвета, но они также способны воспринимать более тонкие особенности звуковых отражений и передавать их в виде ярких образов. В случае человека ближайшим аналогом будет текстура, которую мы воспринимаем с помощью осязания, а мышь, вероятно, воспринимает посредством звука. Например, мягкая поверхность отражает звук хуже твердой. Таким образом, летучая мышь вполне может «видеть» текстуру звука. Если это действительно так — мы взяли этот пример только в качестве довольно грубой аналогии, отражающей общую идею, — то мягкая поверхность может «казаться» мышиному мозгу зеленой, твердая — красной, поверхность жидкости — похожей на тот цвет, который способны видеть только пчелы, и так далее…
В Круглом Мире подобные утверждения — всего лишь догадки, основанные на сходстве в организации нервных систем. Но в Плоском Мире ведьмам известно, каково быть летучей мышью, собакой или жуком. А оборотень Ангва воспринимает запахи, как цвета — это очень похоже на наше предположение о том, что летучая мышь слышит картины и «видит» текстуры. Однако даже ведьмы Плоского Мира не знают, что на самом деле чувствует летучая мышь. Они знают, что чувствует человек, «позаимствовавший» у летучей мыши ее органы чувств и нервную систему. Вероятно, мышь чувствует себя совершенно иначе, когда ее мозг не обременен «безбилетным пассажиром» в лице ведьмы.
Хотя мы и не можем с уверенностью сказать, что значит быть животным или другим человеком, попытаться все же стоит. Мы упоминали, что в основе этого процесса лежит эмпатия — способность поставить себя на место другого человека. Как мы уже поняли, эмпатия — важный социальный навык, и именно эта способность, правда используемая в ином ключе и с иной целью, дает нам возможность раскрыть ложь своего собеседника. Если поставив себя на место другого человека, мы видим, что его слова расходятся с нашими представлениями о его мыслях, мы начинаем сомневаться в его правдивости.
В слове «ложь» чувствуется негативный оттенок, и на то есть свои причины, однако явление, о котором идет речь, часто бывает как конструктивным, так и деструктивным. В рамках нашего обсуждения мы считаем ложью все, что противоречит истине, однако понять, в чем именно она заключается, не так-то просто — мы даже не уверены в том, что существует всего лишь одна «истина». Когда два человека спорят друг с другом, то обычно ни они сами, ни кто-либо другой не в состоянии понять, что происходит на самом деле. Наши мысли практически пропитаны нашим же восприятием. И это неизбежно, поскольку воспринимаемая нами «реальность» представляет собой образ, созданный нашим разумом на основе ощущений — додуманных, скорректированных и искаженных последовательными интерпретациями в различных частях мозга и еще дополненных каким-нибудь фоном. Мы никогда не узнаем о том, что в действительности происходит вокруг нас. Мы видим только картину, которую создает наш мозг, полагаясь на ощущения глаз, ушей и пальцев.
Попросту говоря, эти ощущения ложны. Красочный образ Вселенной, извлеченный нашим мозгом из лучей света, попавших на сетчатку глаза, не существует в действительности. Красный цвет розы объясняется ее физическими свойствами, однако красный цвет сам по себе — это не физический атрибут. «Свет с определенной длиной волны» уже ближе к физической реальности. Однако яркое восприятие красного цвета, существующее в нашем сознании, не связано с конкретными длинами волн. Наш мозг корректирует цвета зрительных образов с учетом теней, отражений света между фрагментами изображения с разными цветами, и так далее. Наши восприятие «красноты» — это украшение, которым мозг дополняет исходное ощущение — иначе говоря, квалиа. Таким образом, наше «зрение» не дает точной картины окружающего мира, а лишь показывает нам результат обработки его чувственного восприятия нашим мозгом.
Для пчелы та же самая равномерно красная роза, вероятно, покажется разноцветной. Пчелы «видят» в ультрафиолетовой части спектра, недоступной нашему восприятию. Излучение розы включает в себя весь электромагнитный спектр; мы воспринимаем лишь его небольшую часть и называем ее реальностью. Пчела воспринимает другую часть спектра, реагируя на нее в своей особой, пчелиной манере — ориентируясь по раскраске цветка, она либо садится на него, чтобы собрать нектар, либо исключает его из рассмотрения и отправляется на поиск нового. Однако ни наше восприятие, ни восприятие пчелы не совпадает с действительностью.
В главе 24 мы уже упоминали, что в процессе формирования ощущений наш мозг играет большую роль, нежели просто пассивно игнорирует сигналы, которые не могут быть восприняты нашими органами чувств. Мы подстраиваем свои чувства, чтобы видеть то, что хотим видеть и слышать то, что хотим слышать. Количество нервных соединений, ведущих от мозга к уху, превышает количество соединений, ведущих от уха к мозгу. Эти соединения регулируют восприятие определенных звуков нашими ушами — возможно, они повышают нашу чувствительность к звукам, которые могут означать опасность и, наоборот, приглушают звуки, которые не несут для нас особого смысла. Люди, которые не слышали определенных звуков в детстве, когда их уши и мозг проходили настройку под восприятие конкретного языка, не способны различать их, став взрослыми. Для японца фонемы «р» и «л» звучат одинаково.
Наши чувства обманывают нас без всякого злого умысла. Их образы — это не ложь, а, скорее, часть настоящей правды, ведь Вселенная так сложна, а наш разум по сравнению с ней так примитивен, что в лучшем случае мы можем рассчитывать только на «полуправду». Даже самая сложная «фундаментальная» физика — это не более, чем полуправда. По сути, чем более «фундаментальной» она становится, тем дальше оказывается от истины. Неудивительно, что самый действенный способ, придуманный нами за все время, чтоб передавать экстеллект своим детям — это многократная и систематическая ложь.
А еще он называется «образованием».
Уже в момент написания этих строк эхо квантовых сигналов доносит до нас образ будущих учителей и преподавателей, у которых от слов на этой странице волосы встают дыбом. Но прежде чем швырять книгу в другой конец комнаты или писать оскорбительные письма в издательство, задумайтесь, насколько правдивыми можно считать те слова, которые вы говорите детям? Не заслуживающими доверия, не обоснованными, а именно правдивыми. И вы сразу же начнете оправдываться: «Да, но ведь дети не способны постичь всю сложность реального мира. Задача учителя — упростить действительность и сделать ее доступной для понимания…»
