Во взаимоотношениях с самими ханами, где внешнеполитические действия Москвы особенно тесно переплетались с ограничением вассальных прав других князей, московское правительство теперь не только откупалось от Орды, оно использовало самые разнообразные приемы, постепенно меняя и чередуя их: и деньги, и содействие митрополии, и вмешательство во внутренние распри, и, наконец, открытую вооруженную борьбу. Нетрудно заметить, что в прямой зависимости от усиления Великого княжества Московского и сужения вассальных свобод князей и бояр других русских земель находилось ограничение внешнеполитических функций княжеств, и прежде всего установившегося вскоре после монголо-татарского нашествия права самостоятельно «знать Орду», т. е. сноситься с ней. То же можно сказать и о связях с Литвой, в разной степени зависимости от которой находились Новгород, Тверь, Псков, Смоленск.
В течение всей своей недолгой жизни Дмитрий Иванович содействовал стабилизации власти внутри самого Великого княжества Московского. Продолжавшееся экономическое восстановление страны, основывавшееся прежде всего на труде крестьянства, вело к расширению пахотных земель, налаживанию связей сельской округи с городами, расширению торговых сношений между ними. Это создало основу для внутренней политики Дмитрия: цёнтрализации суда в Москве; организации чеканки здесь монеты; поддержки сословных прав ремесленно-торгового населения и других городов; ограничения прав отъезда русских бояр в другие земли при охотном включении в великокняжеский двор князей и бояр, особенно оставлявших службу в Литве; усиления сотрудничества с церковными феодалами; упрочения московских позиций в Новгороде, Нижнем Новгороде, Твери и сооружения имеющих оборонительное значение монастырей; создания первой поокской линии «засечной черты»; введения территориального принципа организации войск и усиления военной роли городовых полков и городов-крепостей; присоединения Дмитрова (1360); укрепления Переяславля (1369), строительства Серпухова (1374), а главное, возведения каменного кремля в Москве (1367). Враждебная Москве тверская летопись прямо связала этот шаг с самовластными побуждениями Дмитрия: «… на Москве почали ставити город ка-мен, надеяся на свою на великую силу, князи русьскыи начаша приво-дити в свою волю, а который почал не повиноватися их воле, на тых почали посягати злобою».27
Среди тех, кто «почал не повиноватися», на первом месте стоял тверской князь Михаил Александрович, искавший у Великого княжества Литовского и Золотой Орды поддержки против Москвы. Тверь и по географическому положению (между землями Новгорода, Москвы и Литвы), и по традиции соперничества с Москвой и связей с Вильнюсом стала на ближайшие десятилетия ключевым объектом в столкновении трех стран. Но при этом экономический потенциал Твери не мог идти в сравнение с московским — и свой стольный город тверской князь смог укрепить лишь деревянным кремлем (1369) с земляным валом (1372), который, однако, не устоял перед московскими войсками.
3. ПРОВАЛ ЛИТОВСКИХ ПОХОДОВ НА МОСКВУ
Во главе Литвы стоял известный воитель с Орденом и Ордой великий князь Альгирдас (в русских источниках — Ольгерд; 1345–1377). Очевидец и участник превращения небольшого Литовского государства в Великое княжество Литовское, он был, естественно, проникнут идеями его великодержавия.
Альгирдас — сын Гедиминаса (Гедимина) начал свою долголетнюю политическую деятельность в 1318 г., когда женился на витебской княжне Марии и вскоре (1320) стал местным князем.28 Вместе с отцом он боролся против немецкого Ордена29 и старался обосноваться на русских землях Великого княжества Московского, Пскова30 и Новгорода,31 тщетно искавших тогда литовской защиты от Ордена и Орды.
В 1341–1345 гг. Альгирдас — вассал великого князя Явнутиса, которого он устраняет в сговоре со своим братом Кейстутисом (Кейстутом) и с согласия последнего делается великим князем с титулом «великий (высший) князь» (supremus princeps) или «великий король» (magnus rex) литовский.32
Пользуясь ослаблением Орды, он вытеснил ее за Днепр, выйдя к Черному морю (1362),33 присоединил Малую Подолию,34 старался удержать Волынь от посягательств Польши, энергично наступал на земли Смоленска (1356), Брянска (1359),35 поддерживал тесный союз с Тверью (вторым браком он был женат на дочери тверского князя Михаила),36 старался укрепить свое влияние в Новгороде и Пскове.
Решая внешнеполитические задачи, Альгирдас опирался на помощь литовской княжеской династии и особенно своего соправителя Кейстутиса («герцога Литвы и господина Трокая и Гродно»), с которым хранил «великую верность», деля «пополам» и горе утрат в Литве, и радость приобретения «многих замков» на Руси;37 их поддерживали «сородичи и
друзья (вассалы)»,38 «все люди земли» и «все другие крепости»,39 чьи владельцы князья— «герцоги» 40 и бояре заседали в придворном совете41 и ходили с великим князем в походы с войсками, состоявшими из «смердов» и «язычников».42
«Сородичи и друзья» Альгирдаса владели дворами и деревнями,43 он сам «имел множество сильно укрепленных замков», табуны коней44 и жаловал земли вассалам на основе феодального права;45 поддерживал он и права свободной торговли городов (Вильнюса);46 в договоре о перемирии с Великим княжеством Московским (1371) отмечено, что «торговцам путь чист» с обеих сторон.47
Альгирдас был вспыльчив и не терпел оскорблений своей чести и объявил Новгороду войну, когда тамошний посадник назвал его на вече «псом» (1346).48 Смелый воин, человек горячего темперамента и живых чувств, Альгирдас вместе с Кейстутисом «со смятенной душой» наблюдал осаду Каунаса рыцарями, не будучи в силах ему помочь.49 Закоренелый язычник — «огнепоклонник» (как называли его в Византии), Альгирдас пожаловал православным жителям Вильнюса под их церковь место, где стояла виселица, как «более соответствующее, высокое и светлое»,50 ради политических выгод держал своих принявших православие сыновей наместниками славянских земель Великого княжества Литовского, сам женился на православных княгинях, а дочерей выдал: Агриппину — за суздальского князя Бориса, а Елену — за серпуховского Владимира.51 Он сумел добиться от константинопольского патриарха основа-
ни я литовской православной митрополии, а затем и назначения своего кандидата Киприана на митрополию всея Руси (1375).52
Альгирдас не был чужд и идее соглашения с католическими державами, но на явно неприемлемых для них условиях. Он искал антиорден-ского соглашения с католическими державами за счет той части Руси, которая бы подчинялась Литве и оберегалась Орденом от Орды.53 Собственно литовско-ордынские связи осуществлялись и через — послов (1365), и при посредстве тверского князя (1370), но привлечение ордынских контингентов (как в битве при Рудаве —1370 г.) против Ордена больше не отмечено: оно, видимо, казалось сомнительным в глазах и славянских подданных, и католической Европы. В московской летописи (свод 1408 г.) сохранилась такая оценка Альгирдаса: он «не пил ни вина, ни пива, ни кваса, имел великий разум и подчинил многие земли, втайне готовил свои походы, воюя не столько числом, сколько уменьем».54 Вот с каким противником свела судьба великого князя московского Дмитрия Ивановича.
Рассматривая русскую политику Альгирдаса, невольно поражаешься ее нереалистичное™: непонятно, как можно было отрывать силы для походов на Русь, когда немецкие рыцари (числом от.10 до 40 тыс.) ежегодно, да еще по нескольку раз, как свидетельствуют немецкие хронисты-современники, опустошали земли Понеманья и Подвинья, коренной Литвы и подвластной ей Белоруссии, обрушиваясь на Каунас, Трокай, Вильнюс, Велюону, Гродно, зачастую с привлечением крестоносцев из Германии, Англии, Франции, Австрии.55 Ответные походы Литвы при участии белорусских, смоленских, волынских полков направлялись в За-неманье и в глубь Ливонии, вплоть до Риги.
Правителям Литвы нужна была решающая победа на Руси, чтобы удержать свою державу от политического развала. При таких условиях и состоялись три известных похода Альгирдаса на Москву, формально вызванные литовскими союзными обязательствами перед Тверью. Все они (в ноябре 1368, в ноябре 1370, летом 1372) закончились неудачно. Примечательно, что это — годы ожесточенной борьбы Великого княжества Литовского с Орденом. Первому походу предшествовали вторжения (1367 г.) ливонцев на территорию пяти литовских земель, а прусских рыцарей — к Виелоне и еще в четыре земли.56 В это время часть немецких сил отвлекали острые столкновения с псковичами,57 но все же ливонцы сумели дойти до Упите и штурмовали Новое Ковно.58 В этот год Литва подписала мир с Орденом в Ливонии,59 а уже в 1368 г. рыцари разрушили Новое Ковно.60
