97
Erik H. Erikson, On the Generational Cycle: An Adress. — International Journal of Psycho-Analysis, 1980, Vol. 61, 213–233 В своем стремлении приглушить эдипальный конфликт современный психоанализ проявляет особый интерес к семьям, в которых отсутствует один из родителей, — ср., например: Heiman van Dam, Ages Four to Six: The Oedipus Complex Revisited. — In: The Course of Life, Vol. III. Middle and Late Childhood, ed. by Stanley I. Greenspan and George H. Pollock, Madison, Connecticut 1991, 62 ff.
Le séminaire de Jacques Lacan. Texte établi par Jacques-Alain Miller. Livre XI. Les quatre concepts fondamentaux de la psychanalyse. 1964. Paris 1973, 197 ff.
Béla Grunberger, Le narcissisme. Essais de psychanalyse, Paris 1971, 307 ff.
Тот факт, что мальчик в эдипальном возрасте чаще борется с отцом, а девочка — с матерью, скорее всего, опричинен детским желанием устранить сильнейшего в половом отношении (однополого) конкурента, т. е. достичь абсолютного доминирования в семейном кругу.
Поскольку инцестуозность имеет в виду получение индивидом максимума власти (ср. царский статус Эдипа), постольку она становится слагаемым разных привилегий: в различных мифологиях инцест разрешен богам и запрещен простым смертным. Привилегированные группы в современном мире очень часто квазиинцестуозны — они конституируют социальные отношения в виде семейных (ср. сицилианскую мафию или брежневский непотизм), так что брак внутри этих сообществ оказывается как бы кровосмешением.
Ср. близкий этому соображению разбор трагедии Софокла: В. Н. Топоров, О структуре «Царя Эдипа» Софокла. — В сб.: Славянское и балканское языкознание. Карпато-восточнославянские параллели. Структура балканского текста, Москва 1977, 257–258.
Ср. мотивы автохтонности в «Царе Эдипе»: Claude Lévi-Strauss, La structure des mythes. — In: C. L.-S., Anthropologie structurale, Paris 1958, 237 ff.
Ср. некоторые интерпретации Эдипа, победителя чудовища: Otto Rank, Das Inzest-Motiv in Dichtung und Sage. Grundzüge einer Psychologie des dichterischen Schaffens (1912), Leipzig, Wien 1926, 250 ff; Theodor Reik, Oedipus und die Sphinx. — Imago, 1920, Bd. 6, 95–131; В. Я. Пропп, Эдип в свете фольклора. — Ученые записки Ленинградского Государственного Университета. Серия филологических наук, вып. 9, Ленинград 1944 (1945), 166 и след.; Norman В. Atkins, The Oedipus Myth, Adolescence, and the Succession of Generations. — Journal of the American Psychoanalytic Association, 1970, vol. 15, 860–875.
Claude Lévi-Strauss, Les structures élémentaires de la Parenté (1947), Paris, La Haye 1967, 548–570.
Marcel Mauss, Essai sur le don. Forme et raison de l’échange dans les sociétés archaiques (1925). — In: M.M., Sociologie et anthropologie, Paris, 1950, 145–284; ср. об обмене: И. П. Смирнов, Бытие и творчество, Marburg 1990, 28 и след.; Boris Groys, Uberdas Neue. Versuch einer Kulturökonomie, München, Wien 1992, passim.
Характер центрирован, как мы подчеркнули, на одном из всех тех рубежей, что отделяют предсознание от полноценного сознания. Это, однако, не исключает психической сложности личности, чья иерархическая организация нередко бывает эшелонированной, многослойной. Некий этап (Т) в выработке сознания явится тогда эквивалентом всех прочих шагов этой выработки (T1, Т2…., Ti) при том условии, что множество (Т1, Т2…, Ti) будет, в свою очередь, равносильным подмножеству (T1) V (Т2) V (Ti).
Исследователи европейского реализма не единодушны в том, от какого десятилетия начинать отсчет реалистического периода: зарождение реализма приурочивается иногда к 1830-м гг. (Bernard Weinberg, French Realism: the Critical Reaction 1830–1870, London 1937, 114 ff), иногда к 1850-м гг. (Marianne Wünsch, Vom späten «Realismus» zur «Frühen Moderne»: Versuch eines Modells des literarischen Strukturwandels. — In: Modelle des literarischen Strukturwandels, hrsg. von Michael Titzmann, Tübingen 1991, 187 ff.).
При этом реализм нередко изображал людей романтического периода именно как исполненных кастрационным страхом. Таков, например, Рудин в одноименном романе Тургенева, поклонник Гофмана, Новалиса и немецкой романтической философии, с одной стороны, а с другой — человек, бегущий женской любви и прямо признающий в письме к Наталье свою мужскую недостаточность: «Мне недостает… я сам не могу сказать, чего именно недостает мне… Мне недостает, вероятно, того, без чего так же нельзя двигать сердцами людей, как и овладеть женским сердцем <…> Странная, почти комическая моя судьба: я отдаюсь весь, с жадностью, вполне — и не могу отдаться <…> я останусь тем же неоконченным существом, каким был до сих пор…» (И. С. Тургенев, Полн. собр. соч. и писем, т. 6, Москва, Ленинград 1963, 337–338). Столь же часто реализм, для которого кастрационность не была его собственным содержанием, выносил ее либо за пределы человеческого мира вообще (ср. выхолощенную лошадь в «Холстомере»), либо по меньшей мере за границы родной культуры (ср. совмещение скопчества с католицизмом в «Бунте в Ватикане» А. К. Толстого).
О гибели отца Достоевского см. подробно: В. С. Нечаева, Ранний Достоевский. 1821–1849, Москва 1979, 85 и след. Травмы, дающие эдипальный характер, варьируются в широком диапазоне. Эдипальность ребенка усиливается, в частности, в случае разительного неравенства родителей, как это было в семье Герцена, чьи отец и мать были противоположны друг другу и по возрасту, и по национальной принадлежности, и по имущественному положению. В этой ситуации ребенок особенно старательно исполняет свою роль посредника между родителями и, таким образом, безраздельно отдает себя во власть Эдипова комплекса.
Ср. разбор «Двойника» как эдипального повествования: Richard J. Rosenthal, Dostoevsky’s Experiment with Projective Mechanisms and the Theft of Identity in The Double. — In: Russian Literature and Psychoanalysis, 73–75. Об эдипальности «Слабого сердца» см.: Рената Лахманн, О «Слабом сердце» Достоевского: не кроется ли ключ к тексту в самом тексте? — В кн.: Русская новелла. Проблемы теории и истории, под ред. В. М. Марковича и В. Шмида, С.-Петербург 1993, 141 и след.
И. Р. Деринг-Смирнова, И. П. Смирнов, Очерки по исторической типологии культуры, Salzburg 1982, 32 ff.
К. Леонтьев, Собр. соч., т. 5. Восток, Россия и славянство, Москва 1912, 19. Между тем русская романтическая историософия в лице Чаадаева считала Россию культурно «пустой» (т. е. местом кастрации): «…мы составляем пробел в интеллектуальном порядке. Я не перестаю удивляться этой пустоте, этой удивительной оторванности < в оригинале: „cette solitude“. — И.С.> нашего социального бытия» (П. Я. Чаадаев, Полн. собр. соч. и избр. письма, т. 1, Москва 1991, 97, 330–331).
К. Леонтьев, цит. соч., 386.
Н. Я. Данилевский, Россия и Европа (начало печатания труда — 1869), изд. 5-е, С.-Петербург 1894, 556. Н. Я. Данилевский предпринял этот вывод вопреки им же самим выдвинутому постулату о том, что «всечеловеческое» (как он выражался) не может воплотиться в каком-то одном «культурно-историческом типе»: «…ни одна цивилизация не может гордиться тем, чтоб она представляла высшую точку развития…» (там же, 115); «Какая форма растительного царства осуществляет наиполнейшим во всех отношениях образом — идею или, пожалуй, задачу растения: пальма или кипарис? дуб, лавр или розан? Очевидно, что такой формы вовсе нет…» (там же, 121). Непоследовательность Н. Я. Данилевского глубоко эдипальна. Одна из фундаментальных антиномий эдипального ребенка состоит в том, что он утверждает себя в роли носителя антропологического начала, откуда Другой оказывается для эдипального реализма либо иным, чем человеческое во всем его объеме (Н. Я. Данилевский), либо иным эгоизмом (теории «разумного эгоизма» Чернышевского, «единственного» — во — всеобщности Макса Штирнера и т. п.).
Ф. М. Достоевский, Полн. собр. соч. в 30-ти тт, т. 26, Ленинград 1984, 147.
Там же, 111–112.
Там же, 122.
Michail Bakunin, Gott und der Staat und andere Schriften, hrsg. von Susanne Hillmann. Reinbek bei Hamburg 1969, 56 ff.
Знаменательно, что Прудон провозглашал собственность инструментом кастрирования: «La propriété fait l’homme eunuque…» (P.-J. Proudhon, Œuvres complètes, t. 4, Paris 1926, 227). Для эдипальной культуры, сменяющей кастрационную, собственник, как это ни парадоксально, оскоплен, ибо именно кастрационность владеет прошлым, историей. В своей контроверзе с кастрационной культурой романтизма европейский анархизм компрометировал сублимацию как таковую: для Макса Штирнера любое «высокое» понятие (родина, государство, семья и т. п.) — это «die „fixe Idee“» (Max Stirner, Der Einzige und sein Eigentum (1844–1845), Stuttgart 1972, 47 ff).
