И наконец, критики делают замечание авторам исходной статьи, что те не проверяли более толстые раковины устриц на прочность. Действительно ли более толстые раковины устриц хуже преодолеваются хищными крабами, или нет. Ведь если разницы нет, то нет и адаптивных преимуществ. В общем, понятно, что критики не верят в «эволюцию устриц». И это понятно. Какая может быть «эволюция под действием естественного отбора» (среди миллионов устриц этой части побережья)… за 10 поколений? Для подобных скоростей эволюции необходимо, чтобы пришлый краб буквально кишел в новых местообитаниях, выжирая устриц целыми популяциями, и оставляя только тех редких счастливиц, которые «додумались» сделать раковину более толстой. Но мы что-то не слышим о подобной экологической катастрофе на восточном побережье США.
В своём ответе на критические замечания (тоже опубликованном) авторы оригинальной работы пишут, что они проверили (с помощью анализа ДНК) сохранившиеся раковины, которые использовались в исследовании. И сделали вывод, что примесь второго вида-близнеца была незначительной во всех взятых пробах (Freeman & Byers, 2007). Таким образом, фактом смешения двух видов объяснить разницу в степени пластичности устриц из разных частей побережья – нельзя. Авторы пишут, что особенности методики проведения исследований делают маловероятной и версию об ассоциативном запоминании в качестве возможного механизма изменений раковин. И наконец, авторы пишут, что хотя они и не проводили исследований раковин устриц на прочность (под клешнями крабов), но во-первых, зависимость прочности от толщины раковины установлена сразу в нескольких исследованиях для других видов, а во-вторых, они наблюдали, что время обработки крабом более толстой раковины – больше, чем время, которое затрачивает краб на обработку тонкой раковины.
Авторы исследования признают, что озвученная ими версия про естественный отбор устриц (крабами), действительно, находится несколько вне контекста проведенных исследований (поскольку эта версия никак не проверялась в самом исследовании). Однако не видят других возможных причин установленных изменений.
Таким образом, мы пока получаем патовую ситуацию. Одни специалисты говорят об эволюционных изменениях (причем за 10 поколений, что вряд ли может вписаться в рамки дарвинизма). А другие специалисты подвергают полученный результат жесткой критике. Вероятно, теперь надо ждать новых публикаций (от независимых авторов), с проверкой полученных результатов, а также углубленных исследований возможных механизмов обнаруженного явления.
Вот этот пример тоже можно сунуть дарвинисту под нос. Чтобы он почувствовал разницу между нормальным научным поиском, и своим размахиванием «шашкой наголо» с криками:
– Даешь революц… пардон, эволюцию естественным отбором!
После этого Ваш совсем сникший дарвинист (а может и совсем не сникший, если он невменяемый), скорее всего, попытается сменить тему. Он скажет Вам, что одними моллюсками «доказательства эволюции» не исчерпываются (или ящерицами, или бактериями, или гуппи, в зависимости от того, какие конкретно примеры «наблюдаемой эволюции» он приводил). То есть, это всё ерунда, что Вы тут с ним разбирали… А вот если мы взглянем на палеонтологию (или на эмбриологию, или еще куда-нибудь), то вот там доказательства эволюции – ого-го какие!
На подобную попытку сменить тему вестись не надо. Вы должны спокойно напомнить дарвинисту, что попросили его самого привести самые лучшие (на его взгляд) примеры наблюдаемой эволюции морфологических признаков вида под действием естественного отбора. А в ответ дарвинист привел Вам:
1) Примеры «эволюции» одного биологического вида… в этот же биологический вид. То есть, привел примеры колебаний внутривидовой изменчивости, уже известной для этого вида прежде.
2) Никакие строгие доказательства изменений именно в результате естественного отбора тоже не были представлены. Степень давления естественного отбора в конкретных природных популяциях не измерялась. Существенно ли хищническое давление крабов на популяции моллюсков? Или несущественно? Мы не знаем. А сами произошедшие изменения можно объяснить «вагоном и тележкой» других причин.
3) Дарвинист показал, что забрасывает оппонента ссылками, которые сам не читает.
4) Дарвинист показал, что забрасывает оппонента ссылками, не имеющими отношения к обсуждаемому вопросу.
5) Дарвинист показал, что склонен привирать (или ошибаться в свою пользу).
Вы должны пояснить дарвинисту, что последние три пункта вообще дискредитируют его, как оппонента. И на этом закончить.
Или, если есть еще желание, Вы можете пойти на поводу у дарвиниста еще один раз, и согласиться разобрать еще какое-нибудь второе (ну вот теперь уже точно самое убойное!) «доказательство эволюции», которое он горит желанием Вам изложить. Однако после этого второго захода – уже точно надо заканчивать.
2. Эволюционировавшие моллюски Андреевых
Раз уж мы так подробно разобрали «эволюцию американских улиток», то давайте тогда разберем еще и «эволюцию русских ракушек». Под «русскими ракушками» имеется в виду история с «эволюцией» двустворчатых моллюсков в Аральском море, которую описали в своей работе Андреевы (Андреева, Андреев, 2003). Этот пример «установленной эволюции» довольно популярен именно среди российских почитателей Дарвина. Большинству же зарубежных любителей эволюции этот пример, как правило, не знаком. Потому что все свои работы (посвященные разным аспектам биологии аральских моллюсков и других элементов экосистемы Аральского моря), Андреевы публиковали только в российских журналах. Соответственно, вычитали и разрекламировали этот пример «наблюдаемой эволюции» (вбросив его в широкие народные массы) тоже российские проповедники дарвинизма.
За многие годы исследований, Андреевы проделали очень большую работу, устанавливая те многочисленные изменения, которые происходили с экосистемами быстро высыхавшего Арала. По сути, это был протокол «умирания» целого моря.
К сожалению, благодаря стараниям верующих дарвинистов, широкую известность получила лишь самая слабая часть этих исследований – та глава, в которой авторы рассуждают именно об «эволюции» двустворчатых моллюсков Арала.[15]
Если пересказать эту главу совсем кратко, то авторы пишут, что в условиях быстро разрушающихся исконных экосистем Аральского моря, они обнаружили очень быструю эволюцию отдельных видов ракушек. Такую эволюцию продемонстрировали ракушки из родов Cerastoderma и Syndosmya. Причем продемонстрировали они её всего за 10–15 лет, что примерно равно такому же числу сменившихся поколений. То есть, и здесь тоже (снова) речь идет об «эволюционных» изменениях, происходивших с такой скоростью, которая кажется слишком быстрой для эволюции по дарвиновским механизмам.
Авторы работы описывают многочисленные изменения, происходившие в высыхающем море:
1) Постепенно возрастающую соленость.
2) Другие физико-химические изменения, вплоть до выпадения некоторых солей на дно в виде «корки».
3) Массовое вымирание прежде доминирующих видов.
4) Увеличение численности прежде редких видов, в том числе, завезенных в Арал из других водоемов.
5) Радикальную перестройку пищевых цепей Арала.
6) Массовую гибель макрофитов,[16] вплоть до того, что всё дно моря оказывалось устланным мертвыми остатками этих водных растений.
7) Расцветом фитопланктона.
Много внимания авторы уделяют постепенно возрастающей солености воды Аральского моря, что приводит к вымиранию сначала множества пресноводных видов, а затем и солоноватоводных, с заменой их чисто морскими и континентальными галофильными видами.
И вот в таких условиях конкретно для ракушки Cerastoderma (по утверждению авторов) наступаёт «звёздный час». Во-первых, эта ракушка демонстрирует взрыв внутривидовой изменчивости. То есть, начинает наблюдаться множество форм этого моллюска с изменениями по целому ряду морфологических признаков. Во-вторых, из моря исчезают основные «сдерживатели» популяций ракушки Cerastoderma – моллюски других родов, Dreissena и Hypanis. Hypanis являлся конкурентом Cerastoderma – так же как и Cerastoderma, он «сидел» практически целиком погруженным в грунт, и отфильтровывал взвешенные в воде питательные вещества. То есть, использовал ту же пищу, которой питалась и Cerastoderma. Таким образом, само существование Hypanis сдерживало численность Cerastoderma.
