Адвокаты и официальные лица судебной системы в примирительной процедуре не участвуют, примирение не может быть принудительным. При достижении соглашения соответствующий документ направляется в прокуратуру или суд, и на этом деятельность органов уголовной юстиции по делу прекращается, при условии, если стороны исполняют соглашение и конфликт ликвидируется.
Эта практика оценивается положительно, как способствующая снижению социальной напряженности, обеспечению интересов жертвы преступления и благотворно влияющая на уровень преступности, являясь важным профилактическим средством.
Примирительные процедуры в отечественном судопроизводстве, хотя и не прописанные в законе, использовались в определенной мере при прекращении уголовных дел в связи с деятельным раскаянием лица, впервые совершившего малозначительное преступление (статья 7 УПК РСФСР), и в связи с примирением обвиняемого с потерпевшим (статья 9 УПК РСФСР). В первом случае одним из условий прекращения дела было требование, чтобы лицо, совершившее преступление, «возместило причиненный ущерб или иным образом загладило вред, причиненный в результате преступления» (ст. 75 УК РСФСР). При этом от потерпевшего не требовалось согласия на такое решение и за ним сохранялось право обжалования постановления органа расследования или определения суда о прекращении дела. Примирительная процедура в этом случае не предусматривалась, но практически должностные лица (прокурор), принимавшие решение о прекращении дела, во избежание конфликтов проводили соответствующие собеседования с обвиняемым и потерпевшим. Во втором случае – прекращение дела за примирением обвиняемого с потерпевшим – допускалось по малозначительным преступлениям и по делам о преступлениях средней тяжести. Однако при этом требовалось не только загладить причиненный потерпевшему вред, но и проявление активного волеизъявления потерпевшего о примирении путём подачи соответствующего заявления. Разумеется, такое примирение чаще всего сопровождалось разъяснениями со стороны автора постановления (определения), а нередко и адвоката. Используются примирительные переговоры и при рассмотрении дел частного обвинения судами (ст.27 УПК РСФСР). Следует отметить, что существование такой практики не привело в то время в законодательстве к появлению таких понятий, как примирительные процедуры, либо медиация.
В новых условиях, связанных со снижением роли общественности в уголовном судопроизводстве (отказ от участия в процессе общественных обвинителей и защитников, от практики прекращения дел с передачей обвиняемого на поруки трудовому коллективу либо на рассмотрение товарищеского суда), признаётся целесообразным расширение применения примирительных процедур. В последние годы эта идея обретает все большую популярность в России. Практика медиаторства (медиации), как содействие третьей стороны в поисках соглашения в спорной или конфликтной ситуации, относительно уверенно внедряется в сферу гражданско-правовых конфликтов.
Предпринимаются попытки её правового оформления, организационного упорядочивания и перенесения в сферу уголовно-процессуальных правоотношений[33]. Сторонами конфликта в этом случае окажутся преступник (точнее, с учётом презумпции невиновности, – подозреваемый, обвиняемый, подсудимый) и жертва. На роль медиатора претенденты пока чётко не определились, но среди них явно просматривается фигура адвоката.
Новый УПК РФ 2001 г. сохранил нормы о прекращении дела небольшой и средней тяжести в связи с деятельным раскаянием (ст. 28 УПК РФ), если после совершения преступления лицо добровольно явилось с повинной, способствовало раскрытию и расследованию преступления, возместило причиненный ущерб или иным образом загладило вред, причиненный в результате преступления, и вследствие деятельного раскаяния перестало быть общественно опасным (ст. 75 УК РФ). Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 25 УПК и 76 УК РФ) предусмотрено в случае, если лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред.
В научных публикациях отмечается, что институт примирения не только снижает конфликтность в сфере уголовно-процессуальных отношений, но и создаёт для потерпевшего возможности выработки приемлемых условий, порядка и сроков совершения обвиняемым конкретных действий, направленных на возмещение материального и морального вреда. Появление в УПК РФ раздела Х об особом порядке судебного разбирательства, при котором исключается необходимость исследования доказательства, повышает значение позиции потерпевшего и способствует возмещению вреда. Упрощенный порядок осуществления правосудия допускается по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые не превышает 10 лет лишения свободы, при условии согласия подсудимого с предъявленным обвинением, а также при наличии согласия государственного или частного обвинителя и потерпевшего. Реализация этих условий предполагает предварительные переговоры участников процесса о примирении.
Государственной Думой 5 июня 2009 года принят ФЗ О внесении изменений в УК и УПК РФ, связанных с введением нового института уголовного права и процесса о порядке, условиях и правовых последствиях заключения досудебного соглашения о сотрудничестве подозреваемого (обвиняемого) с органами уголовного преследования и судом. Такое соглашение призвано облегчить раскрытие преступлений, стимулируя подозреваемого (обвиняемого) рядом правовых льгот. К сожалению, и этот закон и внесенные в связи с его принятием многочисленные изменения в Уголовно-процессуальный кодекс РФ никак не связаны с положением потерпевшего, не облегчают возможности получения им компенсаций ущерба. Напротив, предусматриваются некоторые ограничения в представлении ему материалов дела для ознакомления, а правовые льготы для «сотрудничающего» преступника вполне могут вести к ущемлению его интересов в плане возмещения морального вреда.
Как видим, развитие отечественного законодательства в области защиты прав человека в значительной мере ориентировано на общепризнанные принципы и нормы международного права. Вместе с тем имеются и достаточные основания для утверждения о том, что практика их применения недостаточно последовательна, а во многих случаев отстаёт от мировых стандартов в защите прав человека, в частности, жертв преступных посягательств. В этой связи для теории права актуализируется вопрос о значении общепризнанных принципов и норм международного права для развития национальных правовых систем. Общий характер содержащихся в них рекомендаций, отсутствие механизмов реализации привели к тому, что в международном праве утвердилось правило, согласно которому выбор способов осуществления его норм оставляется на усмотрение государства[34]. Известный отечественный теоретик права С.С. Алексеев полагает, что «нормы международного права в области прав человека обнаруживают свойства норм-принципов… Правовые принципы как бы направляют функционирование права, помогают установить пробелы в праве, необходимость отмены устаревших и принятия новых юридических норм»[35].
Представляется, что правовые принципы международных пактов должны иметь ориентирующее значение для национального законодателя, не ограничивая правовой суверенитет государства. Но этому взгляду противостоит формула ст. 17 ч. 2 Конституции РФ. Достаточно категоричны в подтверждении приоритетного значения общепризнанных принципов и норм международного права в отечественной правовой системе руководящие разъяснения Пленума Верховного суда РФ.
Так, в постановлении от 31 октября 1995 г. N 8 О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ПРИМЕНЕНИЯ СУДАМИ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ПРАВОСУДИЯ Пленум Верховного суда РФ указал:
«Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах), и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации составной частью ее правовой системы. Этой же конституционной нормой определено, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (п. 5 в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 06.02.2007 N 5)».
Эти позиции были в последующем подтверждены и конкретизированы в Постановлении пленума Верховного суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (приводятся выдержки).
