Что же касается норм УПК об обжаловании приговора в апелляционном или кассационном порядке, то одним из таких субъектов упоминается потерпевший, но не жертва преступления (ст. 354 ч. 4 УПК РФ)[38].
Представляется очевидным иное соотношение этих понятий: потерпевший – это лицо, формально допущенное к участию в процессе специальным процессуальным актом (ст. 42 ч. 1 УПК РФ). Жертва преступления – это лицо, которому прямо или косвенно причинен вред преступным деянием, независимо от того, является ли это лицо участником процесса. Это лицо могло вообще не обратиться за защитой в правоохранительные органы, его заявление могло быть не зарегистрировано, а если зарегистрировано, – оставлено без движения и т. п.
Это значит, что жертв преступлений фактически значительно больше, чем официально признанных потерпевшими, что чаще всего они не охватываются статистикой и скрываются в латентной части преступности[39].
В отечественных законодательных актах термин «жертвы преступлений» появился относительно недавно – российская «Декларация прав и свобод человека и гражданина» (1991 г.) в ст. 33 установила: «Права жертв преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом». Эта норма была воспроизведена в Конституции РСФСР 1977 г. путем ее дополнения. Однако в Конституции РФ 1993 г. речь уже идет не о жертвах преступлений, а о потерпевших (ст. 52), что противоречит не только Декларации, но и международно-правовым актам, составляющим органическую часть нашего законодательства[40].
Речь, как видим, идет не о терминологических спорах, а о существе проблемы. Кто является объектом защиты Закона и правоохранительной практики? Если только потерпевший, то поле защиты резко сужается до уровня зарегистрированных заявлений о преступлениях.
Отсюда вытекает ряд вопросов, как связанных с необходимостью совершенствования регистрации заявлений о преступлениях с указанием полного перечня лиц, прямо или косвенно пострадавших от преступного посягательства (обычно речь идет о родственниках, членах семьи), так и получения от всех этих лиц согласия на представительство их интересов тем, кто формально признается потерпевшим.
Статистическая картина проблемы жертв преступлений и потерпевших представляет огромный государственный интерес, ибо именно масштабы этого явления должны определять содержание соответствующих разделов федеральных программ борьбы с преступностью. Правовые и социальные меры защиты жертв преступлений не должны ограничиваться определением процессуального статуса потерпевшего. Началу решения задачи защиты прав человека в сфере борьбы с преступностью должны положить меры по обеспечению полных сведений обо всех лицах, прямо или косвенно понесших ущерб от преступления. С учетом этих данных должны строиться как правовые, так и социальные программы защиты жертв преступлений, включающие и материальные компенсации, и средства психологической реабилитации, и квалифицированную юридическую помощь. Учитывая значение проблемы социальных и правовых гарантий защиты интересов жертв преступлений, обсуждению этих вопросов был посвящён ряд научных конференций, на которых поднимался и вопрос о необходимости статистического учета лиц, пострадавших от преступных посягательств[41]. Начиная с 1997 года Главный информационный Центр (ГИЦ) МВД РФ совместно с НИИ Генеральной прокуратуры РФ организовал учет сведений «О преступлениях, по которым имеются потерпевшие».
В обобщенном виде, то есть без расшифровки на виды преступлений, это выглядит следующим образом[42].
Приведенная таблица используется в ряде публикаций по той причине, что до появления этих сведений представления о соотношении количества заявлений о преступлениях и количества лиц, признанных потерпевшими, не было вообще.
Статистические данные позволяют отметить некоторые закономерности правоохранительной практики, имеющей отношение к защите потерпевших.
Округлённо можно утверждать, что число зарегистрированных преступлений на треть меньше числа заявлений и сообщений о преступлениях. Число осужденных составляет менее половины от числа зарегистрированных преступлений и около 70 % от числа выявленных преступников.
Общее число потерпевших составляет менее половины от числа заявлений и сообщений о преступлениях, но значительно более числа осужденных (примерно на 60–70 %). Последнее обстоятельство можно объяснить значительным числом уголовных дел с множеством потерпевших (рэкет, т. н. экономические пирамиды, террористические акты и др.).
Наибольшее число потерпевших зафиксировано по делам корыстной направленности: по кражам, грабежам, а также хулиганству и др.
Ныне мы имеем возможность дополнить приведенную картину, чтобы увидеть тенденции явлений и их устойчивость. Количество потерпевших от преступлений в 2007 г. составило 2 675 075, т. е. намного больше, чем в 1999 г. (2.099.383). В 2008 г. число лиц, признанных потерпевшими, хотя и превышало уровень 90-х годов, но пошло на снижение, составив 2 303 752 человека. В 2009 г. продолжалось «снижение преступности» на 6,7 % в сравнении с 2008 г., а, следовательно, и снижение числа потерпевших. Суммарных данных о потерпевших обнаружить в используемых источниках не удалось, но есть сведения о динамике заявлений, поступивших в органы МВД, и частичные сведения о потерпевших по видам преступлений. Динамика числа поступивших заявлений в органы внутренних дел и зарегистрированных преступлений за период с 2006 по 2009 г. (в млн.)[43].
Количество заявлений росло (округленно с 19 млн. до почти 23-х млн., а количество регистрируемых преступлений тем временем сокращалось с почти 4-х млн. до чуть менее З-х млн. Объяснить этот парадокс могли бы лишь авторы преобразования милиции в полицию!
Разумеется, официальные сведения о количестве обращений в органы МВД за защитой и лиц, признанных потерпевшими, могут иметь лишь ориентирующее значение для представления о числе жертв преступных посягательств. Оценивая эти данные, всегда следует иметь в виду ущербность статистики и уровень латентной преступности.
Последняя составляет весьма значительный массив и делится специалистами на скрытую и скрываемую часть преступности. И здесь свой комплекс причин: неверие населения в реальность защиты со стороны правоохранительных органов, непрофессионализм последних, крайняя перегруженность, связанная с хроническим отставанием роста их кадров от роста самой преступности. Отмечается также халатность и злоупотребления работников правоохранительных структур[44]. А ныне – ещё и коррумпированность правоохранительной системы страны.
Симптоматично, что данные о сокращении преступности в последние годы оцениваются исследователями весьма критически. Приведем в этой связи общий вывод авторов Информационно-аналитического доклада НИИ Генеральной прокуратуры РФ.
«Сохранившаяся в 2009 г. устойчивая тенденция сокращения числа зарегистрированных преступлений не должна вызывать чувства успокоенности. В стране нет каких-либо объективных факторов, наличие которых обусловило бы сокращение преступности. Вместе с тем продолжающийся экономический кризис, спад производства, высокий уровень безработицы, сокращение потребления и иные факторы объективно способствуют тому, что преступность должна расти, а не снижаться. Эти и иные данные дают основание для вывода, что фиксируемое по итогам 2009 г. сокращение числа зарегистрированных преступлений и количества лиц, выявленных за их совершение, носит искусственный характер»[45]. Заметим, что и в прежних обобщениях состояния преступности высказывалась та же мысль об искусственном характере сведений о снижениях, оцениваемых как «криминологический парадокс» (регулируемая статистика)[46].
Попытка дать общие контуры проблемы жертв преступлений предпринималась отдельными авторами и ранее, ибо она составляет имманентную часть криминологической науки и отраслей правовых наук криминального цикла. На наш взгляд, развитие этой темы неизбежно обострит постановку вопросов социальной детерминации преступности, демографического портрета жертв различных по характеру преступных посягательств; причин виктимизации определенных слоёв населения; способов профилактирования посягательств на личность, имущество и доброе имя гражданина; путей правовой и социальной реабилитации жертв преступлений.
Здесь есть множество неразрешенных, трудно решаемых и не решаемых даже в перспективе проблем: пока жива преступность – будут и её жертвы. Однако цивилизованный мир ищет и находит способы смягчения социальной напряженности, вызванной противостоянием двух образов жизни – преступного и законопослушного. Осмыслить их и найти приемлемые для нашей действительности пути решения этих проблем – актуальная задача современной юридической науки и смежных с ней других общественных наук.
