Возвращаясь к нашему миру, можно предложить еще один план, нацеленный на весьма отдаленное будущее. Мы можем «засеять» галактику генетически модифицированными бактериями, которые, обнаружив подходящую планету постепенно эволюционируют в человекоподобных существ (или, по крайней мере, положат начало новой жизни). Мы исчезнем, но, благодаря нашим флотилиям медленных и недорогих кораблей, где-то в космосе жизнь продолжит свое существование на новых Землях.
Мы не испытываем недостатка в подобных идеях. Некоторые из них, возможно, даже можно реализовать на практике. Галактика зовет нас. Мы можем погибнуть в попытках достичь цели, но если мы умрем в любом случае, почему бы не попытаться?
И что же ждет нас там? Найдем ли мы, к примеру, совершенно новый вид «космического лифта»? Что ж, если, как пишет Роберт Л. Форвард в романе «Яйцо дракона», существуют инопланетяне, населяющие нейтронные звезды, они могли бы отправиться в космос, отклонив магнитную ось своей звезды — которая в результате стала бы пульсаром, — и затем «выплыть» на поверхности плазменных потоков. Возможно, именно этим и объясняется происхождение всех пульсаров. Как и в случае любого другого «космического лифта», стоит добиться результата один раз, и дальше все становится проще. Обитателям одной из нейтронных звезд это удалось, и они колонизировали все остальные, создав Империю Пульсаров…
И раз уж мы способны представить себе новые разновидности физического космического лифта, наверняка и метафорический космический лифт существует в разных вариациях. Мы можем встретить не только инопланетян, похожих на нас, но и совершенно новые формы жизни.
А кто же еще может жить на нейтронной звезде? Они уже ждут.
Глава 47. Без хелония не обойтись
«Это», — сообщил Декан, — «было зрелище не из приятных. Хорошо, что нас там не было на самом деле».
Ринсвинд сидел на конце длинного стола, подперев голову рукой.
«Правда?» — отозвался он. — «По-твоему, это плохо? А если тебе на голову упадет комета? Вот это действительно может испортить настроение на весь день».
«Лично мне больше всего музыка действовала на нервы», — сказал Главный Философ.
«О, ну тогда хорошо, что планета превратилась в снежный ком», — ответил Ринсвинд.
«Я призываю собравшихся к порядку», — объявил Чудакулли, постучав по столу. – «Где Казначей?»
Волшебники оглядели главный зал Института Высокоэнергетической Магии.
«Я его видел полчаса назад», — решил помочь Декан.
«Ладно, кворум у нас имеется», — сказал Чудакулли. — «Итак… мощность магического потока упала почти до нуля, однако, если верить сообщениям ГЕКСа, модель вселенной продолжает функционировать, используя свою внутреннюю энергию. Просто поразительно, как эта штуковина всеми силами пытается поддерживать свое существование. И все же… проект подошел к концу, джентльмены. Все, чему он нас научил — это тому, что собрать мир из кусков и обрезков нельзя. Если вы хотите создать правильный мир, без хелония не обойтись. А еще совершенно необходим рассказий, иначе в истории жизни будет слишком много вступительных глав. Комета — неподобающее окончание истории. Лед и огонь — это… слишком примитивно».
«Бедные крабы…», — произнес Главный Философ.
«Прощайте, ящерицы», — сказал Декан.
«Прощай, моя улитка», — сказал Преподаватель Современного Руносложения.
«А сейчас там кто живет?» — спросил Думминг.
«Эмм…», — начал Ринсвинд.
«Да?» — обратился к нему Архканцлер.
«А, ничего. У меня появилась одна мысль… Но это невозможно».
«Среди медведей попадались довольно сообразительные», — вспомнил Чудакулли, который по понятным причинам симпатизировал существам, во многих отношениях похожим на него самого.
«Да, наверное, это были медведи», — поспешно согласился Ринсвинд.
«Мы не могли все время следить за целой планетой», — сказал Думминг. — «Думаю, какие-то существа могли довольно быстро эволюционировать».
«Да, точно, наверное, какие-то существа эволюционировали», — снова согласился Ринсвинд. — «Не стоило мне думать о каком-то несанкционированном вмешательстве».
«Что ж, удачи им, какую бы форму они ни приняли», — заметил Чудакулли. Он собрал свои бумаги. — «Вот и все. Не могу сказать, что эти несколько дней не были интересными, но пора вернуться к реальности. Да, Ринсвинд?»
«Как мы поступим со снежным шаром — то есть с миром внутри него?» — спросил Ринсвинд.
Все, как один, волшебники обратили взгляд на Вселенную, которая плавно вращалась под своим куполом.
«Господин Тупс, мы можем его как-нибудь использовать?» — задал вопрос Чудакулли.
«В качестве любопытного экспоната, сэр».
«Молодой человек, в университете полным-полно таких экспонатов».
«Ну, тогда… только как большое пресс-папье».
«А, Ринсвинд… поскольку ты теперь Профессор Жестокой и Необычной Географии, полагаю, это как раз по твоей части…»
Со стороны лотка ГЕКСа послышался стук. Думминг вытащил лист бумаги. Здесь написано: «+++Проект необходимо держать в надежном месте +++».
«Ладно. Ринсвинд может поставить его на полку повыше, чтобы его никто не свалил», — предложил Чудакулли, потирая руки.
«+++ Имеет место рекурсия +++».
При виде надписи Чудакулли моргнул.
«А это плохо?»
ГЕКС скрипнул. Муравьи суетливо забегали по трубкам. Какое-то время слышался стук механического пера.
Думминг взял в руки бумагу с сообщением.
«Эм… оно адресовано миссис Герпес», — сказал он. — «Эм… И оно довольно странное…»
Чудакулли заглянул ему через плечо.
«Не протирать», — прочитал он.
«С тряпкой в руках она настоящий демон», — заметил Главный Философ. — «Декан наглухо заколачивает дверь своего кабинета перед тем, как уйти».
Перо снова принялось за работу.
«Это важно», — прочитал Думминг.
«Ладно, это не проблема», — сказал Чудакулли. — «Переходим к следующему вопросу. Кстати, нам нужно заглушить реактор. Нет, Ринсвинд, не вставай, дверь я уже запер. Пространство внутри площадки для сквоша все еще совсем чуть-чуть небезопасно, так, господин Тупс?»
«Именно так!»
«А следовательно, это пространство совершенно точно можно отнести к…»
«Дайте-ка угадаю», — вмешался Ринсвинд. — «К жестокой и необычной географии, да?»
«Точно, старина! И все, что тебе нужно сделать…»
Внезапно на границе слышимости раздался какой-то нисходящий звук. За ним последовала тишина.
«Это еще что?» — спросил Чудакулли.
«Ничего», — ответил Ринсвинд, проявив необычную для него точность.
«Реактор прекратил работу», — сообщил Думминг.
«Сам по себе?»
«Вряд ли, если только он не может дергать за свои же рычаги…»
Волшебники собрались около двери, ведущей на старую площадку для сквоша. Думминг достал свой чарометр.
«Поток почти иссяк», — сказал он. — «Там практически фоновый уровень магии… Отойдите…»
Он открыл дверь.
Из двери вылетели два голубя, за которыми последовал бильярдный шар. Думминг отбросил в сторону связку флагов разных стран.
«Это естественный уровень осадков…», — сообщил он. — «О…»
Казначей неторопливо прохаживался рядом с реактором, размахивая ракеткой для сквоша.
«А, Думминг», — отозвался он. — «Ты когда-нибудь думал о том, что Время — это Пространство, повернутое на 90 градусов?»
«Эм… нет», — ответил Думминг, тщательно пытаясь обнаружить следы чарового распада.
«С этой точки зрения крендели выглядят довольно интересными, да?»
«Эм… сэр, вы что, в сквош играли?» — спросил Думминг.
«Знаешь, я начинаю убеждаться в том, что с точностью до параметризации замкнутый контур представляет собой граничное множество тогда и только тогда, когда он гомотопичен нулю», — сказал Казначей. — «И желательно выкрашен в зеленый цвет».
«Сэр, вы трогали какие-нибудь переключатели?» — снова спросил Думминг, держась на безопасном расстоянии.
«Из-за этой штуковины некоторые удары даются совсем непросто», — ответил Казначей, задев реактор. — «Где-то в прошлую среду я пытался попасть по задней стенке».
«Думаю, нам пора идти», — твердо сказал Думминг. — «Скоро начнется чаепитие. Будут подавать желе».
«А, пятая форма материи», — оживился Казначей, последовав за Думмингом. Остальные волшебники ждали за дверью.
«С ним все в порядке?» — спросил Чудакулли. — «Я имею в виду, по казначейским меркам, конечно».
«Сложно сказать», — ответил Думминг, пока Казначей с лучезарным видов смотрел на волшебников. — «Думаю, да. Хотя в тот момент, когда он вошел, мощность потока в реакторе, вероятно, была довольно большой».
«Может быть, ни одна из чаровых частиц в него не попала?» — предположил Главный Философ.
