И тем не менее, нам кажется, что это должно быть важным, потому что люди придумали само понятие «важности». Нам кажется, что мы должны быть умнее, чем раскаленная каменная глыба размером в милю или ледник, накрывающий целый континент. Похоже, что практически по всему Земному шару люди в разные времена самостоятельно пришли к конструктору «Собери человека», который начинался с запретов на убийство, воровство и инцест, а теперь постепенно начинает охватывать и нашу ответственность перед миром природы, в котором мы, несмотря на его способность нанести нам немалый урон, все же обладаем богоподобной властью[145].
Мы выступаем в защиту тропических лесов, потому что «в них мы можем найти лекарство от рака», но делаем это в силу того, что экстеллект стремится сохранить тропические леса, а довод, использующий лекарство от рака, способен убедить бухгалтеров и тех, кто боится. Возможно, он и не лишен реальных оснований, но настоящая причина в другом: мы чувствуем, что без тигров, орангутанов, тропических лесов и даже маленьких незаметных улиток этот мир будет уже не таким жизнеспособным и интересным для людей (и, конечно же, для тигров, орангутанов и улиток); без них этот мир превратится в опасную территорию. Иначе говоря, мы, доверяя инстинктам, которые нас в общем и целом еще не подводили, считаем, что «тигры — милые существа» (или, по крайней мере, «тигры — в меру милые существа, когда находятся на безопасном расстоянии»).
Это замкнутый круг, но вот уже несколько тысячелетий в своем маленьком человеческом мире мы продолжаем жить, несмотря на все подобные рассуждения. Да и кто возьмется с нами спорить?
Глава 49. Что наверху, то и внизу
Ринсвинд робко направился к своему кабинету, осторожно держа в руках шар Проекта.
Он ожидал, что целая Вселенная будет весить больше, но Проект, похоже, принадлежал числу легких миров. Возможно, все дело было в пустом пространстве.
Архканцлер подробно объяснил ему, что хотя он и будет называться Отъявленным Профессором Жестокой и Необычной Географии, но только потому, что переписывание таблички на двери выйдет дороже. Ему не полагалась заработная плата, не разрешалось преподавать, высказывать мнение по какому-либо поводу, отдавать кому-либо приказы, носить особую мантию, а также публиковать какие-либо работы. Посещать приемы пищи ему разрешалось при условии, что он будет есть молча.
Для Ринсвинда это было настоящим раем.
Прямо перед ним возник Казначей. Секунду назад коридор был пуст, а в следующее мгновение там стоял погруженный в свои мысли волшебник.
Они столкнулись. Плавно вращаясь, сфера взлетела в воздух.
Отскочив от Казначея, Ринсвинд проследил за траекторией шара, после чего сделал выпад вперед и вниз так, что ребра заскрипели, и поймал его в нескольких дюймах от каменного пола.
«Ринсвинд! Не говори ему, кто он такой!»
Сжимая в руках маленькую Вселенную, Ринсвинд перевернулся и оглянулся. Вдоль коридора медленно и осторожно двигались Чудакулли с другими волшебниками. Думминг Тупс заманчиво помахивал ложкой с желе.
Ринсвинд взглянул на Казначея, который выглядел сбитым с толку.
«Но он ведь Казначей, да?»
Казначей улыбнулся, секунду простоял в недоумении, затем раздался «хлоп», и он исчез.
«Семь секунд!» — крикнул Думминг, бросив ложку и доставая блокнот. — «Значит, он переместится… да, в прачечную».
Волшебники поспешно удалились. Остался только Главный Философ, который скручивал сигарету.
«Что случилось с Казначеем?» — спросил Ринсвинд, поднимаясь на ноги.
«А, молодой Тупс считает, что он подцепил Синдром Неопределенности[146]», — ответил Главный Философ, лизнув бумагу. — «Стоит его телу вспомнить свое имя, и оно тут же забывает, где должно находиться». — Он согнул сигарету, сунул ее в рот и полез в карман за спичками. — «Всего-навсего очередной день в Незримом Университете».
И, раскашлявшись, он ушел.
Преодолев лабиринт темных коридоров, Ринсвинд принес сферу в свой кабинет, где было подготовлено место на полке.
Ледниковый период закончился. Ринсвинду было интересно, что же происходит там внизу и какое головоногое, млекопитающее или пресмыкающееся существо примется в очередной раз заводить пружину, которая подбросит его на вершину мира. Можно было не сомневаться, что рано или поздно какие-нибудь существа смогут развить слишком большой мозг и будут вынуждены использовать его. Посмотрев на окружающий мир, они, возможно, заявят о том, как Вселенная была удивительным образом создана, чтобы, в конечном счете, произвести их на свет.
Стало ли это для них сюрпризом…
«Ладно, можешь выходить», — позвал он. — «Они нашли занятие поинтереснее».
Библиотекарь прятался за стулом. Орангутан очень серьезно относился к университетской дисциплине, несмотря на то, что мог ударом по ушам выдавить из человека мозг прямо через нос.
«Они сейчас заняты — пытаются поймать Казначея», — сказал Ринсвинд. — «И вообще, я уверен, это никак не могли быть приматы. Не обижайся, но мне они показались неподходящими для этого».
«У-ук!»
«Скорее всего, это были обитатели какого-нибудь моря. Наверняка мы не видели большей части того, что там происходило».
Ринсвинд дыхнул на поверхность сферы и протер ее рукавом. «А что такое рекурсия?» — спросил он.
Библиотекарь откровенно пожал плечами.
«Лично я ничего плохого в этом не вижу», — сказал Ринсвинд. — «Мне было интересно, может это какая-нибудь болезнь…»
Он похлопал Библиотекаря по спине, подняв в воздух облако пыли. — «Ладно, пойдем поможем им с охотой…»
Дверь захлопнулась. Постепенно затихли шаги.
Планета продолжала вращаться в своей Вселенной, которая снаружи занимала около фута в диаметре, но была бесконечно большой внутри.
Позади нее в комической черноте плыли звезды. Кое-где они соединялись в огромные вихревые массы, похожие на водовороты в воронке невообразимых размеров. Иногда они сталкивались, проходили друг через друга, подобно призракам, и расходились, оставляя за собой след в виде звездной вуали.
В светящихся колыбелях подрастали молодые звезды. Погибшие звезды вращались, окруженные светящимся саваном смерти.
Вокруг простиралась бесконечность. Мерцающие стены расступились, явив взгляду новые звездные поля,…
…где состоящая из раскаленного газа и пыли, но все же такая знакомая, сквозь вечную ночь плыла черепаха.
Что наверху, то и внизу.
КОНЕЦ
Образно говоря, конечно. Они происходят, потому что следуют законам Вселенной. Камни не обладают мнением по поводу силы тяготения.
Потребовалось три года, чтобы в полной мере осознать это предложение. После этого мы написали Науку Плоского Мира II: Шар.
Подобно обитателям любого университета Круглого Мира, у них неограниченный запас времени на исследования, неограниченное финансирование и идеальные рабочие контракты. В то же время друг для друга они эксцентричны, мастерски строят козни и сопротивляются новым идеям до тех пор, пока те не станут старыми, временами изобретательны и готовы спорить без остановки — в этом смысле они не имеют никакого отношения к своим коллегам из Круглого Мира.
Волшебный, или «настоящий» сквош совершенно не похож на ту потную беготню, в которую играют все остальные. Волшебники не видят смысла в том, чтобы двигаться быстро. Они лениво толкают мяч. При этом магические противоречия, являющиеся неотъемлемой частью пола и стен, приводят к тому, что мяч не всегда отскакивает от той же самой стены, о которую он ударился. Позднее Думминг Тупс понял, что этот фактор ему стоило учесть. Ведь ничто не возбуждает магическую частицу так, как встреча с самой собой, движущейся в другом направлении.
Ну, или, по крайней мере, снизилась перспектива радиоактивных последствий войны. Остается только надеяться.
Ставший жертвой магического инцидента (впрочем лично он был этому только рад). Но вы и сами об этом знаете.
Говорят, что каждая формула сокращает в два раза объемы продаж научно-популярной книги. Это чепуха. Если бы так было на самом деле, тираж книги Роджера Пенроуза «Новый разум короля» составил бы всего 1/8 экземпляра, хотя на самом деле он составляет сотни тысяч (речь идет об оригинале — для сравнения тираж русского перевода составляет несколько тысяч — прим. пер.). Но на тот случай, если в этом мифе есть доля правды, мы решили описывать формулы так, как показано выше, чтобы удвоить будущие продажи. Все вы знаете, о какой формуле идет речь. В математической записи ее можно увидеть на странице 118 книги Стивена Хокинга «Краткая история времени» (в русском переводе издательства «Эврика» это страница 151 — прим. пер.), так что если история с объемами продаж — не миф, Стивен Хокинг мог бы продать в 2 раза больше копий своей книги, что само по себе выглядит пугающе.
