А глобальной катастрофой, скорее всего, для нее оказалась неординарность мышления ее собственных внуков, потому что она сравнивала их мышление со своим, зачатым уже более чем в полувековой давности, что по меркам летящего времени было, видимо, «до нашей эры». И даже с высоты своего интеллекта, а он был у нее, безусловно, если даже и не на пике Эвереста, то и не на холме, она не могла понять их «нескончаемый бред», к которому невольно прислушивалась, пригласив теперь также себе в компаньоны меня.
И конечно же я с любопытством, не скрывая желания познать что-то новое, стала тут же «прислушиваться», как и она.
Это были не просто современные дети. Это были дети нового века, и этим все сказано, для которых Париж, Вена, Лондон, Женева, Рим, Афины, Нью-Йорк, Монреаль… уже были не символами, грезами и мечтой, а обычной реальностью, где они побывали.
Это были, скорее всего, дети мира, потому что, как я потом позже узнала, у них не было национальности… В каждом из них смешались различные крови, по три или четыре одновременно, и они этим только гордились, тем не менее чтя свои корни, создавая гибрид из них для себя, скрещивая в себе почти несовместимое, как когда-то Мичурин создал «симбиоз» из японской черемухи с вишней. И при этом считали себя все же русскими или же англичанами… хотя не понимали вообще – для чего это все-таки нужно, когда у нас планета – одна, ставшая местом встречи для всех современников.
Слушая этих «странных» детей, я внезапно прозрела: что для нас было в возрасте их лишь фантазией, для них стало рутинностью жизни. И культурные ценности Лувра и Уффици, Эрмитажа, Сикстинской капеллы занимали их ум меньше, чем технологии современных новинок прогресса этих стран, приютивших шедевры. И шедевры им были знакомы, не как нам только по репродукциям или копиям – в оригиналах.
Если нас в их еще юном возрасте беспокоили судьбы Базаровых и Рахметовых нашего времени, а самые злободневные темы разговоров вертелись, как юла, вокруг да около покорения космических высот и внедрения в нашу жизнь компьютеров, то этих детей волновало уже совершенно другое, потому что им было просто невозможно представить себе, что человечество не всегда путешествовало за облака и вообще могла быть раньше эра бескомпьютерной жизни людей.
Собравшись в своеобразный кружок, мои юные знакомые, прикрывая глаза, наслаждались каким-то звучанием, исходившим из странных разноцветных пластмассовых коробочек, которые я видела первый раз в жизни.
– Это так называемая «Машина Будды», – с трудом пыталась мне пояснить Агнесса, еле ворочая языком, находящаяся буквально в своеобразном трансе от мелодий, льющихся из этих игрушек, моделирующих буддийские молитвы.
Наконец-то я воочию увидела этот альтернативный плеер сегодняшнего дня, ажиотаж вокруг которого поднялся выше самой Поднебесной, где идея его пришла в голову дуэту музыкантов Кристиану Виранту и Чжану Цзяну, способных, как считают поклонники их, Вас заставить прислушаться даже к абсолютнейшей тишине. Ну а созданная ими эта «Машина…» успокоит любого, превращая порывистый ветер в слабый бриз.
Но, даже слушая все девять закольцованных треков этой новинки, мои новые знакомые тут же принялись рассуждать о детях Китая, которые с подобным медитирующим устройством встречаются уже с раннего возраста.
Речь пошла о новом китайском луноходе и об их ровесниках, мечтающих через 20 лет поселиться на Луне, ведь об этом уже во всеуслышание заявило китайское правительство, обязав преподавать астрологию и проводить специальные тренажерные тренинги с детьми даже в школах.
Постепенно с рассуждений о жизни на Луне дети перешли на новую игрушку, помогающую вырастить сегодня инопланетянина в пробирке. Оказалось, что это пустяк. Надо только лишь купить «Test Tube Alilns» – небольшой прозрачный цилиндр высотой приблизительно 15 см, в котором есть кокон и белое яйцо. Как только цилиндр наполнится водой, жидкость начнет пузыриться и из растаявшего кокона вылупится тот неведомый Вам пришелец, из-за которого Вы и затеяли всю эту процедуру. О наличии в нем «жизни» будет сигналить специальный светодиод. Вымыв цилиндр, Вы можете даже покормить Вашего пришельца «слугом» – специальным порошком, находящимся в комплекте с игрушкой.
Все это с упоением рассказывал мне мальчишка из Канады по имени Алекс, удивляясь, что я об этом еще ничего не знаю. Другие дети тоже с удивлением смотрели на меня, как будто бы я только что сама вылупилась, как инопланетянин, из кокона в пробирке.
Меня заинтересовало также то, что жизнь этого пришельца и продолжительность ее зависят лишь от степени вашей заботы о нем. Причем доволен он этой заботой или нет, сигнализирует Ваш «инопланетянин» сам.
Красный цвет, на всех языках пытались объяснить мне хором дети, по мере возможности указывая на этот цвет на своей одежде, означает, что все о’кей, зато оранжевый – что он голодный. Чтобы пришелец не утонул, его надо спасать, как только загорится зеленый цвет. Но и это еще не все. «Инопланетянин» должен жить в режиме дня и ночи. И если более 12 часов в сутки он окажется в темноте, у него может «остановиться сердце», а если больше 12 часов будет свет, то «частота пульса» его настолько ускорится, что он просто не выдержит ее.
– Кто не выдержит? – почти начала понимать уже я причину панического состояния хозяйки квартиры после трехдневного общения со своими заграничными внуками и их друзьями.
– Как кто? Этот пришелец. – Агнесса смотрела на меня в полном недоумении. – И вообще, – добавила моя 12-летняя современница, – если Вам не понятны даже такие простые вещи, как же мне объяснить, что о Вашей заботе об этом пришельце знает все Интернет?
– Интернет у вас тоже пришелец, – не скрывала иронии я, неожиданно тут же поняв, что ирония здесь неуместна.
– На сайте производителя этой игрушки, – попыталась все-таки втолковать мне моя малолетняя собеседница, – все известно, как Вы обращаетесь с ней. Он специально так сделан. И вообще, – девочка многозначительно посмотрела на меня, – еще надо Вам знать то, что эти пришельцы ничего не прощают, как люди.
Кажется, я уже начала понимать, на что мне намекала Агнесса.
– У пришельцев в инструкции даже написано: «Ваш инопланетянин ничего не забудет», – наконец перестала меня образовывать Агнесса.
Но я была уже настолько шокирована ее рассказом, что не рискнула ей больше задавать еще какие-то уточняющие вопросы, боясь, что на мне загорится тот самый зеленый цвет, оповещающий, что я в этих вопросах «тону».
– Но если Вы будете хорошо ухаживать за своим «инопланетянином», – почему-то решила сжалиться надо мной девочка, – он уже через две недели может вырасти в длину и в ширину в восемь раз.
– В восемь раз? Да, но если я действительно слишком хорошо буду заботиться о нем и он будет жить да жить, что тогда: мне придется уступить ему свою квартиру? – Нет, нет, не иронизировала я, а уже почти так начинала думать, погружаясь в новую реальность, мне навязанную девочкой, которая давно уже в ней проживала.
– Но в инструкции об этом не написано, – холодно ответила Агнесса, с недоумением пожимая плечами, продолжая, наверное, удивляться не только моей неосведомленности, но и странности логики.
– Лорд, Лорд, – неожиданно донеслось до меня, и я услышала лай щенка. Самый младший представитель этой своеобразной диаспоры современных детей, восьмилетний Стасик, с восторгом давал команды собаке… собаке, которой в комнате не было, во всяком случае, я не видела ее здесь, обводя взглядом всех и каждого, в то же время по новым «приказам» мальчика понимая, что Лорд, как он называл кого-то, выполнял все команды его просто с блеском.
Уже больше не сомневаясь, что дети таким образом лишь разыгрывают меня, устав от моих назойливых дилетантских вопросов, я решила найти любой повод, чтобы, пусть даже и несолоно хлебавши, уйти от них, хотя мне и безумно хотелось остаться… Но и стать лишь посмешищем в глазах моих маленьких, но удаленьких современников не казалось мне также столь уж прекрасной перспективой.
– Лорд проснулся? – деловито спросила Агнесса у младшего брата.
– Ты же слышишь, что да. Сейчас брошу ему летающую тарелку…
Понимая, что больше терпеть нельзя и что шоу достигло расцвета, я решительно встала со стула и уже было начала прощаться с детьми… Но в этот момент мой взгляд невольно упал на брата Агнессы, потому что все это суперсовременное детское общество смотрело тоже только в его сторону, давая ему какие-то «собачьи» советы.
Ну надо же, как разыгрывают меня…
Но… на экране компьютера, находящегося в руках ребенка, действительно резвился какой-то веселый щенок. Или мне уже начало просто казаться. Побывав в таком обществе, это возможно. Но моя голова вдруг сама по себе повернулась в сторону веселящегося на экране щенка.
Щенок был… был… живой! И мне это совсем не мерещилось… Это был в самом деле живой щенок, живущий в компьютере, что-то вроде продолжения саги об инопланетянах, про которых только что прожужжала мне все уши Агнесса.
