Том первый
Ради перемен. Глава первая: Ваша земля
* * * Нашар. Три года назад. * * *
Главный коридор был шире и выше многих залов замка, но освёщен так же плохо. Две мохнатые и пернатые драконессы, идущие по нему одна за другой, всматривались в полумрак стрельчатых сводов. Герусет Аменемхат — тётя Анепут, потомок того самого Аменемхата, создателя государства Нашар — впервые отвела свою ещё совсем юную племянницу во Дворец Сталагмитов. Семнадцатиэтажный комплекс из спрессованной смеси минералов и кристаллов, что находился в центре столицы Нашара, Утгарда, имел сотни комнат и коридоров, разрастался вширь величественными корпусами, и ввысь — грандиозными друзоподобными башнями. Только вот поражаться величием древних мастеров-архитекторов было некому уже очень давно. У наружных стен строения прана — основа магии драконов — не действовала, зато чары Ярящегося Хаоса, поддерживаемые кристаллической структурой самого Дворца, испепеляли любого нерадивого крылатого, осмелившегося слишком близко подлететь к месту уединения сар-волода. С правителями вообще не шутят. И, надо сказать, Анепут гордилась тем, что у неё есть такая тётя.
Герусет, в отличие от племянницы, шагала не на четырёх, а на двух лапах, заложив передние за спину и выдерживая строгий и непоколебимый вид. Настоящий правитель, достойная своего знаменитого предка!
Восхищение Анепут только возросло, когда Герусет наконец привела её в свой тронный зал — протяжённый и с острым сводчатым потолком, заполненный артефактами и энергокамнями на постаментах, а главное — с огромным троном из серого камня, холодного и величественного. Он выделялся на фоне всего дворцового великолепия, словно гордый суровый сар среди лизоблюдов-придворных. Но что более всего поразило молодую драконицу — это огромная картина на противоположной от главного входа стене. Мохнатый и пернатый чёрный дракон с озверело оскаленной мордой, так похожий на Герусет в гневе, замахивался заострённой костью на другого крылатого. Тот выглядел безобидным и вовсе не производил впечатление дракона-Тёмного — ни испуганным выражением морды, ни солнечно-светлой шерстью и перьями. Светлый? Похоже, его ждала та же судьба, что и скелет на земле, из которого, похоже, Тёмный и добыл своё оружие…
Чёрно-белая драконесса заметила, куда смотрел её дорогой ребёнок, и сама нарушила торжественное молчание зала:
— Когда дух-создатель впервые сотворил дракона, первое, что этот дракон сделал — начал охотиться в лесах Триречья. Он жестоко убил добычу когтями и зубами, и демиург удивился его воинственности. Съев добычу, первый дракон сложил все кости в прежнее положение, собрав скелет как мозаику, и демиург восхитился уму своего творения. После дракон отломал конец кости, заострив её, и получил оружие, которое могло бить дальше, чем дотянется лапа, не чувствуя боли. Демиург поразился изобретательности и находчивости создания. Но первое деяние, что совершил дракон с помощью полученного грубого клинка — набросился на демиурга с этим костяным кинжалом, и первыми словами его были брань и проклятия, ибо демиург не дал созданию власти творить вселенную собственной волей, и обрёк разумного на животное существование с костылями магии и технологии. Демиурга дракон убить, конечно, не смог, но создатель ужаснулся тому, что сотворил, и уничтожил свою работу, удалившись делать следующего дракона, учтя свои ошибки — дракона скромного и покорного судьбе, творимой богами, не наделённого желанием превзойти своих создателей. Труп первого дракона дух-противник демиурга унёс на наш материк, разделил на две части и воскресил из них самца и самку — две части бывшего целого. Он показал им необжитую территорию и сказал им: «Ваш ар», что значит — «это ваша земля». Те ответили в согласии: «Наш ар», а демон с коварной улыбкой вернулся в нижние слои. Драконы эти и стали первыми Тёмными — свободными от законов создателями нового народа.
— Но крылатые так и не получили силы богов? — Анепут, слегка дрожа перьями, подняла большие глаза на усмехнувшуюся взрослую самку.
— Идём за мной, объясню, — Герусет повела племянницу в подвал.
По крутой лестнице мохнатые драконы спустились до зала, сокрытого под тронным, что был шире и короче, почти округлой формы. Купол поддерживали резные колонны с барельефами хищно оскалившихся драконов, словно готовых взлететь со стен под своды, чтобы спикировать на вошедших. Центр обширного помещения занимала каменная конструкция. Она показалась Анепут похожей на стол, только зачем снабжать его такой толстой и высокой столешницей? Молодая крылатая вопросительно взглянула на тётю, и та подвела её ближе к жертвеннику:
— Чтобы использовать свои божественные возможности, нужно только захотеть. Да, не все хотят этого. Кому-то дороже ложное сострадание к окружающим, побочным по отношению ко мне, и уважение другого, невесть откуда взявшегося мнения. Нет чужой свободы, только моя.
В её словах прозвучало нечто нехорошее, но юная самка не успела среагировать. Герусет подняла с пола ладонь передней, и в Анепут тёмной молнией метнулась крепкая чёрная лента, что обвязала драконицу прежде, чем та успела зарычать. Ни отчаянные дёрганья в путах, ни испуганный визг не разжалобили вдруг сошедшую с ума тётю. Анепут попыталась отбиться или высвободиться той магией, на которую уже была способна в своём юном возрасте, но лента сковывала и её энергетическое тело, не давая действовать чарами. Сар-волод взяла её в охапку и положила на камень, не отрывая взгляда от испуганных глаз, не думая смилостивиться и находя лишь наслаждение в чужом страдании. Ласковые поглаживания по ушам отнюдь не принесли Анепут спокойствия, напугали её даже больше, убеждая в безумии тёти, которая обратилась к потолку:
— Именем своим неименуемым зову тебя, Кьлеменетот, ты пишешь судьбу, а я читаю!
Детёныш с ужасом узрел, как потолок сначала зарябил тенями, а потом из него стало выбираться, хватаясь за колонны, осьминогоподобное существо — чёрное, с щупальцами в охват драконьих крыльев, со множеством глаз вокруг треугольного клюва. Это был один из сильных навов — существ, по легендам, воцарившихся в Нашаре вместе с насекомоподобными кракалевнами до того, как там появились драконы. Анепут не сдержала слёз — любимая её тётя безо всякой причины отдавала племянницу на съедение навам, и жизнь должна была оборваться в муках, что только обрадовало бы довольно поднявшую уши и расправившею крылья Герусет:
— Кровь моя за боль моих врагов! Стань мне родным через мою племянницу!
