быть места недопониманию и трудностям во взаимодействии».
Это даже близко не было похоже на то, что мог бы сказать парень
своей девушке в качестве утешения. Видимо, все остается на мне.
- Милая?
Я подняла глаза. Мама смотрела на меня со странным выражением на
лице, ее вилка зависла над тарелкой. Мы всегда ужинали в гостиной,
накрывая для себя на большом обеденном столе, даже несмотря на то, что он
был рассчитан на четверых, а нас было двое. Ужин в нашем доме был
рутинным ритуалом: я готовила салат или овощи, иногда мы даже зажигали
свечи – для атмосферы. Ужинали мы всегда в начале седьмого, а затем мама
убирала со стола и загружала тарелки в посудомойку, пока я убирала остатки
еды в холодильник. Когда нас было четверо, Кэролайн с папой постоянно
вносили небольшой хаос – роняли ложки или проливали чай, но теперь,
когда были лишь мы с мамой, все проходило организованно и аккуратно.
- Да?
- У тебя все в порядке?
Как и всегда, когда она задавала этот вопрос, я мысленно пожелала,
чтобы хоть однажды смогла бы ответить на него честно. Я так много хотела
рассказать маме: например, о том, что сильно скучаю по папе и до сих пор не
перестаю думать о нем. Но мне уже долгое время удавалось прикидываться,
что все хорошо, и она верила этому, так что я просто не могла ее расстроить.
Поэтому я снова и снова упускала эти шансы. Никогда я не позволяла себе
забиться в рыданиях или угрюмо бурчать в ответ, но сегодня мне хотелось
разрыдаться в стиле Кэролайн, выпустить все из себя. Мне хотелось сделать
это и в день похорон, но тогда я просто затолкала чувства поглубже в душу –
так почему стоит позволить им вырваться сейчас? В этом нет никакого
смысла, да и ничего хорошего от этого не произойдет. Я слишком привыкла
качать головой в ответ на приглашении присоединиться к кому-то в
школьном кафетерии или улыбаться, как бы говоря «У-меня-все-хорошо-
спасибо». Да, иногда я буквально мечтала обнять маму, прижаться к ней, как
в детстве, спрятать лицо у нее на груди и расплакаться, но я не могла себе
этого позволить. Я ведь справляюсь, так? Значит, мне удастся сохранять лицо
и дальше. Нужно просто немного постараться.
- Просто устала сегодня, - пожала я плечами. Мама понимающе
улыбнулась и кивнула: это было знакомо ей. – Думаю, завтра будет получше.
- Это правда, - согласилась она. Интересно, она тоже притворялась, что
все хорошо, или действительно верила в это? Сложно сказать. – Конечно,
будет лучше.
После ужина я поднялась в свою комнату и обнаружила на экране
компьютера форму для нового электронного письма. Я так и не отправила
Джейсону ответ, хотя уже и напечатала все интересующие его данные по
кружкам и клубам, а также нашла электронную копию его сертификата
победителя в дебатах, организованных Дискуссионным клубом, которую он
хотел показать кому-то в лагере. Сев перед экраном, я глубоко вдохнула, а
затем позволила себе добавить в письмо кое-что личное. В конце концов, он
был моим парнем!
«Я знаю, что все эти драмы за информационной стойкой кажутся тебе
глупыми» - написала я, - «но я, правда, очень скучаю по тебе, и мне одиноко
находиться там, где меня заведомо терпеть не могут. Я буду безмерно
счастлива, когда ты приедешь домой».
Думаю, эта небольшая фраза будет сродни похлопыванию по плечу,
каким мы обычно одаривали друг друга в знак поддержки. По плечу
Джейсона не похлопать с помощью почты, а вот прочитать и почувствовать
то же самое он вполне может. Иногда бывает так, что тебе нужно каким-то
образом уложить чувства в слова. И мне так понравилось то, что я сумела
найти правильные выражения, что я, вдохновленная, сделала еще один шаг
вперед:
«Я люблю тебя. Мейси» - и нажала «Отправить», пока не передумала.
Закончив с письмом, я подошла к окну, открыла его и высунулась
наружу. Шел дождь, это был один из этих быстрых погодных скачков, что
обычно случаются летом, когда внезапно налетает ветер и холодает. Я села
на подоконник и прижалась лбом к раме. Из окна моей комнаты был виден
район «Wildflower Ridge», который собиралась застраивать мама, а вдалеке
сияли даже огни торгового центра, неподалеку от них возвышалось здание
университета.
В нашем старом доме моя комната была немного другой, из окна не
было такого шикарного вида. На самом деле, весь обзор загораживало
высокое дерево с раскидистыми ветвями, стучавшими в окно во время ветра.
Оно было таким старым и мощным, что по нему можно было
беспрепятственно спускаться вниз, чем мы частенько и пользовались. Ну,
если быть честной, то не я пользовалась, а Кэролайн.
Сестра была просто дикой. Другого слова для описания ее поступков
не найти, ведь в седьмом классе она стала, как это говорила мама,
«помешанной на мальчиках», и с тех пор родителям стало очень трудно
держать ее в узде и следить за всеми ее прогулками и вечеринками, особенно,
когда она стала старше. Были наказания. Домашние аресты. Запреты на
пользование телефоном. Отбирание водительских прав. Замки на мини-баре.
Обнюхивание у дверей на предмет употребления алкоголя. Это срабатывало
по-своему, и начинались скандалы, крики и хлопанья дверями, но затем все
успокаивались, а спустя небольшой промежуток времени истории
повторялись. И все это касалось лишь тех случаев, о которых знали
родители. Об остальных было известно лишь мне, когда посреди ночи дверь
в мою спальню открывалась, и ко мне тихонько проскальзывала Кэролайн с
туфлями в руках. Она подходила к моей постели, садилась на краешек и
дергала за кончик одеяла.
- Мейси, - шептала она ласково, но твердо, - тихо. Хорошо?
Она гладила меня по голове, а затем подходила к окну и открывала
створку.
- У тебя будут неприятности, - сонно бормотала я в ответ. Она садилась
на подоконник, высовывая ноги наружу.
- Подай мне туфли, - просила она, вылезая на ветку. Я выползала из
кровати и протягивала ей обувь. Где-то чуть дальше по улице уже
притормаживала машина – друзья приезжали за моей сестрой, всегда
выключив фары и не издавая ни гудка.
- Кэролайн.
Она поворачивалась ко мне на прощание.
- Прикрой окно, но не запирай, я вернусь через час. Сладких снов,
люблю тебя! – и, послав мне воздушный поцелуй, она спрыгивала с ветки и
бежала к машине. Заводился двигатель, и автомобиль отъезжал, все так же
бесшумно, а я стояла в темноте, глядя ему вслед. Кэролайн всегда говорила
одно и то же: «Я вернусь через час», но никогда это не было правдой. Я
долго лежала в постели, глядя в потолок, и она показывалась через два часа
или три, тихо влезая в окно и думая, что я уже сплю. Иногда она плакала и не
возвращалась в свою комнату, стирая макияж очищающим молочком из моей
косметички и сворачиваясь клубочком в моем кресле, так и не переодевшись.
Рано утром, с первыми лучами солнца, я слышала, как она просыпается и
уходит к себе. Всякий раз, слушая, как она крадется по моей спальне, я
обещала себе, что в следующий раз непременно запру окно, но никогда этого
не делала. Когда мы переехали сюда, Кэролайн уже училась в колледже. Она
все так же ходила на вечеринки, но теперь ей уже не нужно было прятаться и
прыгать по деревьям по ночам – все и так уже было позволено. Я думаю,
родители просто сдались после того, как ее средний балл стал равняться
трем, она устроилась на работу официанткой в местный загородный клуб и
поступила в университет.
После смерти папы сестра могла вообще не появляться дома целыми
днями. Мама рисовала себе ужасные картины – Кэролайн лежит где-нибудь в
подворотне, ограбленная, убитая или бог знает, что еще, но правда всегда
была куда более невинной. К тому времени она уже довольно долго
встречалась с Уолли из Релейна – разведенным посетителем загородного
клуба, с которым она познакомилась во время работы. Как и многое другое,
сестра держала его в секрете от родителей, но потом все стало серьезнее, и он
сделал ей предложение. Родителям могло показаться, что все произошло
слишком быстро, но на самом желе деле они просто достаточно долго
оставались в неведении. Но с другой стороны, все действительно развивалось
со скоростью света. Вчера Кэролайн прыгает с ветки на землю, чтобы
убежать к друзьям, а сегодня наш дядя Майк исполняет роль посаженного
