— Милочка, это же никакая не музыка, — наконец произнесла Шарон. — Ты когда-нибудь видела, чтоб под такое танцевали?
— Черт знает что! Какой-то похоронный марш! — добавила Джоэлла.
Но тут появился Фесс.
— Неслабо, Лу, — сказал он. — В этом есть душа.
При всей своей неприязни к Фессу Лоретта была готова тут же расцеловать его. Но прежде чем она успела это сделать, Фесс добавил:
— Но это душа белого. У тебя ничего не выйдет на этом пианино, пока ты не вложишь в него черную душу.
Теперь Лоретта готова была расплакаться. Она даже не знала, что такое «душа», и уж тем более не могла отличить «белую» душу от «черной». А Фесс намекал ей на то, что одна из них — хорошая, а другая — плохая.
Осудив Лоретту так же неожиданно, как похвалил, Фесс удалился в маленькую комнату, а девочки быстро направились к входной двери.
— Давай посмотрим, что делают мальчики! — бодрым голосом воскликнула Лоретта.
Из всех ее предложений за день это оказалось самым удачным. Джоэлла, Флоренс и Шарон обернулись разом, словно близняшки Кларис и Бернис, будто соединенные невидимыми нитями. Очевидно, мальчишки были тем предметом, к которому все трое проявляли одинаковый интерес.
То, чем в маленькой комнате были заняты ребята, к музыке не имело ни малейшего отношения: все помогали Вильяму установить станок и подготовить его к выполнению первого заказа — ресторанного меню.
— Неслабая машина, мужик, — возбужденно говорил Фесс, укладывая в стопку листы бумаги.
— Я думаю о том, как мы можем ее использовать. Можно, скажем, выпускать газету.
— Что это за газету вы собрались выпускать? — спросил Вильям, отрываясь от стола, на котором он смешивал чернила.
— Правдивую газету, — мгновенно откликнулся Фесс. — Мы можем просветить весь район, показать им, как освободиться от рабства. Ведь они до сих пор рабы! Зарубите это себе на носу.
— А кто собирается платить за все это дело? — поинтересовался Вильям.
— Послушай, мужик, у тебя уже есть печатный станок. Ну так не будь эгоистом. Неужели ты не хочешь помочь своему народу?
— Насколько я понимаю, — спокойно ответил Вильям, — ты просишь меня помочь тебе.
Но мальчишки были слишком возбуждены, чтобы обратить внимание на его слова.
— Старик, а как мы назовем эту газету? — спросил Фрэнк.
— «Правда за неделю», — тут же ответил ему Фесс; похоже, он уже давно все обдумал.
— За неделю? — недоверчиво повторил Вильям, но его голос потонул в общем гвалте.
— А сколько мы за нее будем брать?
— Нисколько. Мы будем бесплатно распространять ее.
— Ну ладно, старичок, а чего мы туда напишем? — спросил Джетро.
— Я же сказал — правду, — ответил Фесс. — Мы откроем им глаза на наших местных спекулянтов. Научим их, в каких магазинах отовариваться, а какие обходить стороной. И как через мэрию заставить домовладельцев отапливать их квартиры. И за кого голосовать на выборах. Вот в таком плане.
— А как насчет рассказов и стихов? — спросила Лоретта.
В ответ на ее вопрос раздалось несколько громких стонов. Фесс, однако, задумчиво посмотрел на Лоретту.
— А цыпа дело говорит. Само собой, рассказики, которые она имеет в виду, мы не станем печатать. Никаких стишков про цветочки и мотыльков.
— Откуда ты знаешь, какие стихи мне нравятся? — рассердилась Лоретта. — Ты вообще ничего обо мне не знаешь.
— Но парочку крепких стихов я бы напечатал, — продолжал Фесс, не обращая на нее внимания. — Ну, вы знаете, вроде того, в котором говорится о линче.
— Верно, старичок, нормальная вещь, — тут же поддержал его Джетро.
— И все мы можем написать рассказы. Массу рассказов.
— Только не я, — возразил Улисс.
— А почему вдруг не ты? У каждого из нас найдется о чем рассказать. Что-то такое ведь было в твоей жизни!
— Было, старик, но я писать не умею.
— А ты давай своими словами. Как было все, так и напиши!.. Короче, даю вам неделю, и чтоб каждый написал рассказ, — обращаясь ко всем присутствующим, приказал Фесс. — Потом отберем из них лучшие и опубликуем в газете.
Вильям нарушил его далеко идущие планы:
— По-моему, я еще никому пока не разрешил печатать газету. Как я, интересно, смогу работать, если вы будете все время галдеть вокруг меня?
Фесс медленно повернул голову и с удивлением посмотрел на Вильяма, словно совершенно забыл о нем и только сейчас вспомнил о его существовании. Потом ласково заметил:
— Ничего, привыкнешь.
После урока английского языка Лоретта задержалась в классе, выжидая, пока мисс Ходжес кончит говорить с пятью учениками. В конце концов класс опустел, и Лоретта осталась наедине с маленькой учительницей, перебиравшей за своим столом тетрадки.
— Ты хотела со мной поговорить, Лоретта? — приветливо улыбнулась ей мисс Ходжес. — О домашнем задании?
— Нет, не о домашнем задании, мисс Ходжес. Но я действительно хотела с вами поговорить.
— О чем же, милая? По моему предмету, насколько я знаю, у тебя не возникает трудностей. Стало быть, речь пойдет о другом.
Лоретта кивнула, но для того, что хотела сказать, не могла найти нужных слов.
— Ладно, бог с ним, — вздохнула Лоретта и направилась к двери, чувствуя, как ее лицо становится пунцовым от смущения. У темнокожих передо мной много преимуществ, подумала Лоретта, и одно из них — они не краснеют.
Она уже добралась до двери, когда за ее спиной раздался голос мисс Ходжес, почти такой же неуверенный, как ее собственный: «Лоретта!»
— Да, мэм? — обернулась Лоретта.
— Если ты хочешь что-то сказать мне, скажи, пожалуйста.
Лоретта все еще не могла решиться.
Мисс Ходжес посмотрела на свои часы.
— К сожалению, я могу тебе уделить только пятнадцать минут. Потом за мной должна зайти моя подруга, к которой я сегодня приглашена на обед.
Лоретта зажмурилась, набрала полную грудь воздуха и затараторила:
— Понимаете, я хотела у вас спросить: не найдется ли у вас времени после школы, чтобы поговорить с моим клубом, который я сегодня организовала. То есть это пока не совсем клуб, а просто компания ребят, и у нас, собственно, и клуба-то нет, а на самом деле это печатная мастерская моего брата, Вильяма, но ребята хотят выпускать газету, и я подумала, что, может быть, им нужна какая-то помощь. Я думала, они хотят организовать музыкальную группу, потому что там есть пианино, но похоже, они больше хотят выпускать газету, и я не знаю, что мне с ними…
— Где находится ваш клуб, Лоретта? — перебила мисс Ходжес.
— На Авеню, дом номер тринадцать сорок три.
— А когда ты хочешь, чтобы я к вам пришла?
— Как можно быстрее, мисс Ходжес. — В голосе Лоретты прозвучала настойчивая нотка. — Понимаете, Фесс хочет издавать газету, и я не знаю, что они собираются поместить туда, но, может быть, вы бы могли им помочь, и они…
Мисс Ходжес постучала по столу карандашом:
— Кто такой Фесс?
— Действительно способный мальчик, мисс Ходжес. Он писатель. Он ходит в «Эмерсон». И он хочет выпускать эту газету и назвать ее «Правда за неделю». Каждый будет писать в нее рассказы, но большинство из них не знает, как это делается. И я подумала, что, может быть, вы поможете им с правописанием, с грамматикой, ну и так далее.
— Звучит довольно заманчиво, — отметила мисс Ходжес. — Газета. Гм… Но, насколько я поняла, лично ты хотела организовать музыкальный ансамбль?
— Да — да, мисс Ходжес. Понимаете, там после церкви осталось пианино, и Джетро, и Улисс, и другие ребята всегда любили петь на улице, и я подумала, что, если Вильям пустит их, они тогда будут петь у него в мастерской, и я могла бы им подыграть. Но вот только они…
— …проявляют больший интерес к выпуску газеты, — подсказала мисс Ходжес. — По крайней мере, в настоящее время.
— Да, мэм.
— Лоретта, не надо называть меня «мэм», — мягко поправила ее учительница. — Так говорит прислуга. А ты слишком способная девочка, чтобы стать служанкой, когда подрастешь.
— Да, конечно, мэм, — ответила Лоретта и прикусила язык.
Мисс Ходжес улыбнулась и продолжала:
— Видишь ли, все не так просто, как тебе кажется. Во — первых, я не уверена в том, что твои друзья захотят, чтобы я присутствовала на их встрече. Им это может прийтись не по душе. В конце концов, ведь это их газета.
— Да, мэм, — машинально произнесла Лоретта.
Мисс Ходжес шутливо поморщилась.
— Во — вторых, я не совсем понимаю, о чем ты меня просишь. Ты действительно хочешь, чтобы я помогла твоим друзьям наладить выпуск газеты, или же ты ждешь от меня, что я помогу тебе отвлечь их от газеты и приобщить к музыке?
— А нельзя нам и то и другое?! — так поспешно воскликнула Лоретта, что забыла прибавить «мэм».
