профессор, убедились в своих предположениях насчёт того, куда именно удалялся блондин посреди ночи. Впрочем, это их не касалось, да и не особо волновало. Впереди их ожидали более важные дела.
Звук заведённого двигателя они услышали только после того, как скрылись в чаще. Видимо, обладательница янтарных глаз молчаливо провожала их взглядом какое-то время, прежде чем отправиться в обратный путь.
— Что она сказала мне? — всё же решил спросить блондин у лингвиста, хотя сперва пытался убедить самого себя, будто ему это совершенно не интересно.
— Если вернёшься из джунглей, найди меня. Ты знаешь, где искать, — ответил человек-ястреб, пробираясь через высокие заросли.
— «Если»? — хмыкнул блондин. — Быть может, «когда»?
— Нет, — голос лингвиста был спокойный и уверенный. — Она сказала именно, «если».
На вид эти джунгли не отличались чем-то особенным. Обычные заросли разнообразных растений, обычные, надоедливые насекомые, обычная влажность, наполняющая лёгкие. Правда шуршание ветра в ушах напоминало какой-то слабый шёпот, хотя никакого ветра тут и не было вовсе. Похоже, что это просто был шорох и гудение их собственной крови, несущейся по венам и артериям. Очень похоже.
— Похоже, нам стоит разбить лагерь для ночлега здесь, — произнёс блондин, оглядывая небольшую поляну, если такое слово вообще можно было применить к пятачку пространства, на котором просто было чуть меньше густой растительности, чем в остальных местах.
Солнце уже близилось к закату, поэтому двое других членов команды не стали спорить, внезапно ощутив нахлынувшую усталость. К тому же, тон блондина вовсе и не предполагал каких-то споров или обсуждений, скорее он просто поставил их перед фактом. Конечно, главой этой экспедиции считался профессор, и именно он задавал точки маршрута. Но вот что касалось рутинных, повседневных вопросов выживания, всё это было возложено на плечи блондина, и поэтому оспаривать его решения, по таким вопросам, никто и не собирался.
Пока профессор и человек-ястреб разбивали временный лагерь, блондин решил поставить силки, чтобы утром можно было полакомиться свежим мясом. Чьё именно это будет мясо, его не особо интересовало. Быть может это окажутся змеи, быть может какие-нибудь мелкие зверьки. В любом случае, о пропитании следовало начать думать уже сейчас, даже несмотря на провизию в рюкзаках.
— О да! Мяса здесь полным-полно, — прошептал профессор. — И оно просто чудесное. Просто чудесное.
Блондин недоумённо взглянул на профессора, но тот продолжал заниматься своими делами, как ни в чём не бывало, и даже не смотрел в его сторону. К тому же, в этот момент он находился достаточно далеко от блондина.
— Что вы говорите, профессор? — произнёс блондин. — Я не расслышал.
Профессор недоумённо вскинул брови, повернувшись лицом к блондину:
— Я? Ничего.
Блондин прищурился, всматриваясь в профессора, а затем махнул рукой, и продолжил своё занятие. Но всё же, теперь он решил быть повнимательнее с профессором, мало ли, что сейчас творилось у того на уме. Блондин ещё раз взглянул на профессора, а затем перевёл взгляд на лингвиста. Лицо человека-ястреба, как обычно, не выражало никаких эмоций, однако он будто прислушивался к чему-то. Или вернее даже сказать — будто слушал кого-то.
Они управились до захода солнца, поэтому сидели теперь вокруг небольшого костра, провожая последние лучи. Пёс, лежавший рядом, то и дело вскидывал голову, и всматривался в сгущающуюся темноту, однако быстро возвращался к обычному состоянию. Заметив что-то действительно угрожающее, он предупредил бы хозяина рыком, или даже лаем, но пока что пёс пребывал в относительном спокойствии. И это придавало дополнительного спокойствия троице мужчин.
— Так что там за легенды и мифы, вокруг этих джунглей, профессор? — тихий голос блондина будто отбивался эхом от языков пламени и ветвей деревьев.
— Я же, если память не изменяет, уже делился с вами этими… хм… мифами, — ответил профессор. — И вы даже заявили, что абсолютно не верите во всё это.
— Ну, верю я во что-то там, или нет, это не имеет значения, — пожал плечами блондин. — Находясь сейчас здесь, посреди этих джунглей, мне хотелось бы услышать от вас более детальную историю. Кто знает, быть может на этот раз я смогу проникнуться этими мифами. Представим это, как сказку, рассказанную перед сном.
— Пфф, — возмущённо фыркнул профессор. — На всякие сказки у меня нет, ни времени, ни желания. Впрочем, в сказках, как и в мифах, всегда есть какая-то доля истины, хоть и искажённая литературными приукрашиваниями. И вот эту самую истину, скрываемую за легендами и мифами об этих джунглях, я и хочу выяснить.
— Ну ладно вам, профессор, не обижайтесь, — примирительно вскинул руки блондин. — В мире множество мифов и легенд, но по какой-то причине вас привлёк только один из них. Причём, привлёк настолько, что вместо вина, блудниц и хорошей сигары, вы сейчас наслаждаетесь укусами насекомых. Так почему же? Какова причина?
Профессор недоверчиво уставился на блондина, но в итоге, всё же, ответил, по всей видимости решив, что хорошая беседа лучше, чем плохой сон. Потому что спать совершенно не хотелось:
— Ну хорошо. Только пообещайте, что не будете вставлять своих колкостей, и попробуете отнестись ко всему этому серьёзно.
— Пообещать относиться серьёзно, к чему бы то ни было, я вам не могу, профессор. Но колкости оставлю при себе, обещаю, — ответил блондин, внимательно, и без тени усмешки, глядя на профессора.
— О том, что в этих местах водятся племена туземцев, поклоняющихся своему богу-шершню, вы уже знаете из нашей прошлой беседы, — начал профессор, удовлетворившись обещанием блондина. — Как и слышали уже о влиянии этих джунглей на психику любого человека, углубившегося в эти заросли слишком далеко. Но, начнём всё-таки с мифов, чтобы немного освежить вашу память, и чтобы эта вечерняя история имела начало. Согласно легенде, ещё до начала времён, нечто, блуждающее в пустоте, вдруг захотело обрести… как бы это сказать… самого себя. Это нечто захотело узнать, кем, или чем, оно является, потому что вокруг него не было ничего, кроме пустоты. Как не было ничего и внутри него самого. Но если оно, это нечто, чего-то вдруг захотело, то значит и пустоту внутри уже нельзя было назвать — пустотой. Осознав это, нечто обнаружило, что пустота вокруг тоже начинает заполняться какими-то, совершенно непонятными ему, образами. Так была рождена вселенная. Так был рождён наш мир. Но, несмотря на это, нечто, создавшее материю из пустоты, всё равно никак не могло понять, чем же оно являлось. Оно могло создавать целые миры, могло создавать даже живых существ… даже мыслящих. Но всё это не приближало его к разгадке своей собственной природы ни на шаг.
Профессор остановился, чтобы подкурить сигарету о пламя костра, и, глубоко затянувшись, выпустил сладковатый дым, отдающий вишней.
