суров к своей прислуге? Глухур обратил на это внимание совершенно случайно, заметив нескольких служанок у дальней стены, но вся обслуга в зале была крайне легко одета, хотя любой замок, как бы жарко не топили его камины и печи, в зимнюю пору был местом достаточно холодным и полным злых сквозняков.
Хотя, дело не только в прислуге. Король с удивлением обнаружил, что вся свита Владыки, стоящая неподалёку от трона, также не обременена тёплыми одеяниями. Особенно женщины по правую от него сторону.
Рыжая гномка, подходившая под описание Лони Меднобород, щеголяла в чёрно-красном платье с открытыми плечами. Роскошная тёмная эльфийка, в которой король сразу же признал магистра Башни Лионеллиан, вообще не утруждала себя платьем или мантией, символически прикрывшись лишь несколькими скудными полосками белой ткани, следуя традициям своего народа.
Рядом с ними стояла невысокая девочка в синем платье и, встретившись с ней взглядом, Глухур чуть не споткнулся. В нём сразу же поселилась уверенность, что в этом зале она, невзирая на кажущуюся хрупкость, вторая по опасности после самого Владыки. Нет… Возможно… В готовности убивать она была здесь первой.
Её нечеловеческие глаза на миловидном и невинно улыбающемся лице были полны бесконечного голода и присущего лишь хищникам любопытства к потенциальной жертве. Двойные зрачки внутри слившихся воедино вишнёвых радужек неотрывно следили за каждым движением короля, а когда девочка, заметив его взгляд, улыбнулась ещё шире и чуть качнула головой, за шевельнувшейся чёлкой Глухур увидел на лбу россыпь паучьих глаз.
Шарлотта. Чудовище в обличии ребёнка. О том, кто она такая, не знали ни Башня, ни дворцовые архивариусы. Она не походила ни на исчезнувших арахни, ни на какой-либо иной известный народ, однако ещё недавно она была огромным чудовищным пауком, выращенным Владыкой. Доклады сообщали, что она разумна и умеет говорить, но до сих пор никому не удалось узнать тайну её происхождения. Родом ли она из каких-то неведомых земель или являлась плодом экспериментов Владыки демонов и его личным питомцем?
Лишь одно было известно точно. Под пышной юбкой её платья скрывались паучьи лапы и острейшие клинки, испившие немало фиарнийской крови. И оставалось надеяться, что лишь фиарнийской.
Что до остальных спутниц Владыки, то с их определением у Глухура возникли серьёзные проблемы. Во-первых, среди них парила надменного вида девочка в голубом платьице, размером не больше ладони, про которую не упоминал ни один доклад или слух. Во-вторых, в стороне от них, особняком, но весьма уверенно, стояла странная смуглая эали, каких Глухур никогда прежде не видел. Если рога или чешуя у этой расы, бывало, встречались, хоть и нечасто, король не припоминал никого, кто имел бы одновременно и рога, и хвост, да ещё покрытый чёрной чешуёй. Ещё и одеяние её было совсем не под стать обстановке — на девушке красовался угольно-чёрный нагрудник, идеально повторяющий очертания торса, да тёмные штаны с латными сапогами.
Казалось, что она была тут лишней и не входила в свиту Владыки, смахивая на какую-то наёмницу, но как тогда она могла бы здесь находиться? У короля отсутствовали догадки на этот счёт, но присутствие этой эали немного его порадовало — не только он один казался здесь неуместным. Правда, причины у них были разными. В случае Глухура ею была его шуба, в то время как все вокруг, кроме, разве что, гвардейцев, щеголяли платьями, лёгкими костюмами и открытой кожей.
Король почувствовал, как снова начал потеть от волнения.
Быть может, они не мёрзли из-за какого-то заклинания Владыки демонов? Эта догадка показалась Глухуру вполне обоснованной.
По левую сторону от трона Камонбэйби Семнадцатый обнаружил уже знакомого ему Лаэнвеля, старого гоблина с посохом и в роскошной чёрно-белой мантии под стать гвардейцам, из-за чего Глухур определил как того самого Горта, и двух девушек-служанок. Однозначно весьма непростых. Они были не только одеты богаче остальной прислуги, но ещё и имели привилегию стоять подле трона. Позволить такое могли лишь личным высокопоставленным слугам, камердинерам и камеристкам, следовательно…
Король немного покопался в памяти и припомнил их имена. Эльфийку должны звать Эсми, а кошачью эали — Латика. По имевшейся информации, они были простыми служанками с бытовой магией при особняке Владыки, но видя, насколько странную и пёструю свиту собрал вокруг себя асани, Глухур не мог отделаться от мысли, что эти девушки тоже имеют несколько тайн под юбками.
Развратная магистр Башни. Гномка-кузнец из знатного подгорного клана. Непонятная парящая кроха. Обаятельное паукообразное чудовище. Наёмница из неизвестного племени. Шаман-разведчик.…И мэр? Вероятно, мэром можно пренебречь. Зато нельзя пренебречь массивным посохом с толстым фолиантом на навершии, что стоял возле подлокотника трона. Об этом фолианте, его разуме и речах ходили слухи уже по всему Браллаку.
Если уж эти двое находятся в подобной компании, да ещё и в личном подчинении у Владыки демонов, есть ли хоть один повод думать, что на досуге они не коротают время за чем-нибудь вроде диверсий или заказных убийств?
Однако Глухур не мог не отметить, что большинство приближённых Владыки оказались женщинами и это вогнало его в лёгкую тоску. Хотя среди обычной аристократии царила вольность нравов, при королевском дворе строго блюли традиции, заложенные предками. К примеру, у короля могла быть лишь одна официальная супруга и претендентами на престол считались лишь рождённые от неё дети. По мнению предков, для стабильности государства была безопаснее междоусобная война за трон внутри одной-единственной родовой ветви, нежели нескольких. Особенно с гоблинской плодовитостью. Да и количество служанок подле короля было строжайше регламентировано. На всякий случай.
Глухур в мудрости предков не сомневался, но… Будь у него две жены, возможно, у него не оказалось бы такой проблемы с наследником?.. Менее щепетильный правитель мог бы и сменить супругу по такому случаю, но Камонбэйби Семнадцатый свою королеву обожал и отвергать не собирался. Любовь оказалась сильнее монаршьего долга. Глухур знал, что среди аристократов были и те, кто разделял его убеждения — например, тот самый граф Вриду. Он тоже был однолюбом. Но у него хотя бы не было проблем с наследниками.
Барды могли бы сложить об этом романтическую балладу, что прошла бы сквозь века, но Глухуру от этого легче не становилось. Владыке же, похоже, подобная проблема совершенно не грозила, ибо он собрал вокруг себя настоящую сокровищницу из отборных, словно драгоценные камни редкой огранки, красавиц и никакие традиции над ним не довлели.
Среди многочисленных навыков и талантов любого гоблина, впитываемых им с молоком матери, имелось умение завидовать. И это умение немедленно пробудилось в Глухуре.
Неужто это тоже было приготовленным для него
