в каком веке.
…Вот и папа впервые замер, как столб, от такого откровения небес… Хотя по дальнейшему движению бровей и лукаво дернувшемуся левому уголку губ, легко было догадаться, что он тут же нашел самую простую версию, самое житейское объяснение убойного признания его сынка.
- Неужели?! - В глазах княжны вовсе не таким уж далеким огоньком сверкнула жизнь. – Тогда мне надо выжить!
- Кто бы сомневался, - потерянно буркнул Никита.
- Для лета вы слишком тепло одеты, - снова подал веский голос папа. – Слишком странно! Давайте попробуем хоть от куртки вас освободить…
С величайшей осторожностью, как новорожденную бабочку из кожуры-кокона, высвободили княжну из тяжелой лётной куртки с меховым воротником. Свитер с высоким горлом тоже смотрелся не по сезону, но тут уж делать было нечего… Княжна постанывала, но мужественно терпела.
- Берите ее на руки и поворачивайтесь к окну, - круто скомандовала Анна папе Андрею.
- А я… - Кит испугался, что его оставят одного.
Одному ему сейчас было оставаться – хоть вешайся сразу…
Папа, уже успевший бережно взять княжну на руки, и Анна посмотрели на него, словно печально раздумывая, избавляться от этого балласта или все-таки взять с собой…
- А можно? – тихо взмолилась княжна.
- Так. Тогда впереди вы, Андрей Николаевич, потом Никита, - сухо, но не сердито решила Анна на радость Киту. – Я попробую поднять этот дурацкий паровозик. Но если грохнемся с высоты ста метров, не обижайтесь…
Все вздрогнули.
- Шучу, - как-то очень к месту хихикнула Анна и тут же построжала. – Стройтесь! Кит, держись за папу крепче, вспоминай детство. Андрей Николаевич, задавайте направление.
Больше времени смыкался, обволакивал их таинственный защитный кокон, чем занял их полёт по прямой траектории до больницы Склифосовского. При посадке пришлось делать хитроумный вираж, чтобы не попасть в поле зрения камер видеонаблюдения, которые Анна засекла на подлёте каким-нибудь сорок шестым чувством. Хорошо, что стояла ночь и шумного флэшмоба по поводу прилета НЛО и высадки из него странной компании, разочаровавшей бы любого уфолога, удалось избежать.
Папа с княжной Лизой на руках сразу помчался в приемное отделение, успев только оглядеться и велев детишкам подождать его не на ночной улице, а внутри, на банкеточке, в безжизненном и холодном свете, всегда царящем в любом приемной отделении любой больницы.
- Если спросят, скажете, что просто гуляли в парке… Ночь теплая, кайфовали, родитель был при вас… А тут вот эта беда, - додумывал он на ходу «легенду» для сына и его чудо-сестрёнки.
Пока сидели на тощей банкетке у серой стены, Кит молчал и боялся поднять глаза на сестрёнку… Если бы она спросила, он бы честно признался, что еще не справился со стрессом и ему хреново – всего трясёт, озноб у него, несмотря на теплую летнюю ночь, случившуюся неделей раньше его благополучного – хотелось бы надеяться – возвращения из Греции вместе с целой и невредимой, пусть и слегка напуганной мамой.
Сестрёнка чутко молчала, не мешая своему какому-никакому, но всё ж таки крутому братишке брать себя в руки.
Папа появился минут через десять. Радостный, но очень озабоченный, судя по бровям, сошедшимся журавлиным клином.
- Успели! – доложил он. – Врачи сказали, что угрозы жизни нет.
Кита бросило в жар. В глазах поплыли круги.
- Я еще останусь тут, - сказал папа. – У нас немного времени. Скоро приедут менты.
- Кто, простите? – полюбопытствовала Анна.
- Полиция, - наконец, смог прорваться в реальность Никита.
- А вам, наверно, лучше уйти, - посоветовал папа. - Не надо им на глаза попадаться… Давайте вас провожу до проспекта. И вернусь.
Вышли наружу, пошли по пустому пространству заднего двора.
- Ты за ним присмотришь, дочка?
Кит опешил: это папа так дальновидно и прозорливо обратился к Анне.
- Лег-ко! – с лукавством пообещала сестрёнка. – Но я честно признаюсь: нашу степень родства можно установить только по инвертированным генам в двадцать второй хромосоме – больше ни у одного рода на Земле таких генов нет.
- Па! Короче, ты должен знать, - рванулся Кит вперед, на передний край, а то тут, и вправду, с ним, как со щенком обращались, честное слово. – Дед… ну, Вольф теперь на нашей стороне!
- Слава Тебе, Господи! – Папа весь распрямился… и перекрестился. – Значит, наш родственный разговор по душам не пропал даром.
Не хотелось разочаровывать папу.
- Типа того. Только теперь надо спрятать Анну в нашем времени. На нее охотится Председатель. Она умеет собирать миры.
- Ну, об этом я уже догадался, что с сегодняшнего дня она – самый нужный человек во Вселенной, - как бы в шутку, но на самом деле всерьёз сказал папа. – А вовсе не мы с тобой…
И обратившись к Анне, так лазерно-плазменно сверкнул глазами, что и сама Охотница могла бы позавидовать.
- Раз вы сынку моему сестрёнка…
- Лучше на «ты», Андрей Николаевич, - вежливо так перебила Анна папу Андрея.
- Раз ты сестрёнка, значит, решай – может, тебя совсем удочерить?
У Кита даже дыхание перехватило от такого поворота! Папа был в ударе!
- Мне бы тут год с небольшим тихо пересидеть, - выдала смущенный вид сестрёнка. – Но я не против. Я уже лет двести как круглая сирота… Если Кит не против.
Кит, вообще, чуть в обморок не свалился. А папе – хоть бы хны.
- Сынок, ты не против?
- Не-а, - то ли ответил, то ли поперхнулся Кит.
- Только тебе придется потесниться, сынок.
Кит теперь ясно слышал, как в глубине папиной души клокотал ацкий хохоток: папа уже кайф ловил, воображая, как они огорошат маму и какие чудеса-фокусы ей покажут, если она упрётся – да, пора было и ее брать в игру. Перетерпит пару обмороков, а потом, глядишь, привыкнет…
- У меня кресло раскладывается. А вот сестрёнке твою комнату отдадим. Ты не против?
- Не-а, - беспомощно и безоглядно откликнулся Кит.
- Раз она миры собирает, ей надо места побольше.
- Братишка, успокойся, - ткнула Анна Кита в бок кулаком. – Папа шутит. Я могу на ночь в чемодан поместиться. Мне там тесно не будет. Я же могу менять массу и объем.
В ее голосе Кит услышал эхо папиного ацкого хохотка.
Тут папа вдруг резко выступил вперед, развернулся – и грозно преградил Анне путь.
-
