до торта насыщенного лилового оттенка. С желтым кремом и сахарными бусинами поверху. – Чтоб Цисковской отправлял, что скорее у нее свадьба состоится… и вообще… я на конкурсе не выиграла. И… что с ним будет? С конкурсом?
- Ничего. Устроим прощальный бал для участниц, или не бал, на Ведьмину ночь костры разводят, гуляют все… ну а на следующий год снова.
- Зачем?
- Так Гор и не женился. И местные опять же просили. Говорят, такой торговли ни в один год не было. Гор еще предлагает добавить фестиваль реконструкторов… дед пока держится. И от переименования тоже… Говорит, что ему бы с Упыревкой сладить, с Упырьградом он точно не справится. Кстати, фэйри уже заявки на участие подали.
Торт был черничным.
Кажется.
И еще с медом. Наверное. Такое вот неуловимое, легкое, волшебное послевкусие.
- Точнее заявили, что желают участвовать и в ярмарке тоже… а если это станет известно…
Станет наверняка.
- То количество желающих приехать увеличится. Фэйри… не слишком охотно покидают свой лес. Ну и ярмарка… их сборы и травы, и заговоры… в общем, дед не рискнет ярмарку отменить.
- Надеюсь, обойдется без моего участия, - проворчала я, дотягиваясь до следующего торта. Нет, ну как можно выбрать-то, когда они все одинаково вкусные?
- Боюсь, что… разве что ты замуж выйдешь. Или о помолвке объявишь… - Лют поглядел на меня печально-печально. – Давай объявим, а? А то ведь и мне придется… вдруг кто приворотным напоит?
- Отпоим, - пообещала я. – А тот из чего?
- Кофейный кажется. И морковный. То есть, морковно-кофейный… или апельсиновый? С кленовым сиропом… забыл. Но у меня все записано! Так что, о помолвке не объявим? Исключительно в целях самозащиты…
На историческом, говорит, учился?
Ну-ну… я взяла и поверила.
- Посмотрим, - я растянулась на кровати. – Мне еще с родственниками посоветоваться надо. А ну как не одобрят…
Глава 43
Они пришли одновременно.
Дядя мой и женщина с волосами цвета лютика. И вправду никогда таких желтых не видела, главное, ясно, что не крашеные. И цвет вот… не золотой, не медовый, а именно желтый, насыщенный.
И глаза желтые.
Круглые.
Личико округлое. Брови… и все-то в ней округлое, мягкое.
Нечеловеческое.
Бабушка?
Да она моложе меня выглядит! Где вселенская справедливость-то? Хотя… знаю. Где-то там, во Вселенной.
А дядя совсем не изменился. И «Нива» та же, разве что еще больше запылилась. И вылезает он осторожно, явно оберегая ногу.
Только свет стал ярче.
И та, другая, его увидела. Прищурилась. Вздохнула и шагнула навстречу.
- Между нами нет войны? – спросила она, протягивая ладошку. И дядя принял её очень осторожно, словно та была из хрусталя.
- Нет, - согласился он. – Между нами нет войны, дева из леса.
- Кьора, - она робка улыбнулась. – Это означает ласточка.
- Дмитрий.
- У людей странные имена. Но тебе подходит.
А потом она повернулась ко мне.
- Мой муж сказал, что ты хочешь меня видеть.
Вот…
- А мне сказал, что ты хочешь меня видеть, - лучше уж сразу обозначить, чем играть в недомолвки. Кьора закатила глаза.
- Мужчины… трусы!
- Он храбро сражался, - встрял дядюшка. – Я видел…
- В сражении легко. Взял меч и убивай себе врагов, - бабушка возражение отмела. – А в жизни все вы… трусы. Но да, пожалуй… я рада тебя видеть.
- Я… наверное, тоже… не знаю.
Кивок.
И взгляд.
- Позволишь войти?
Я позволила.
И мы снова сидели на кухне, пили чай и молчали. Все трое. Она первой встала и сказала:
- Потом. В другой раз я найду правильные слова. Но в тебе нет ничего от моего сына.
Она прижала руки к груди. И столько боли было в её жесте, что дядя отвернулся.
- Я надеялась, что боги дадут мне еще дитя, но…
- Ты ведь не из лесного народа? – догадка приходит, когда она поворачивается чуть в сторону, и на щеке проступает рисунок, снова золото.
Не из лесного.
Кто-то… тоже древний. Наверняка. И тайный. Тот, о ком в обычных учебниках не пишут. Зато многое становится ясно. И…
- Подожди, - я выхожу ненадолго. И возвращаюсь. – Вот…
Камней у меня не то, чтобы много, но есть еще.
- Может быть, этого хватит…
Она смотрит на них. И на меня тоже. Глаза у нее яркие, цвета солнца. И желтизна волос неравномерная, если приглядываться, то в них проступает зыбкий узор… языков огня?
Её рука в моей подрагивает.
- Хватит… - шепотом говорит она. – Когда-то… когда Брюок ушел из дому, чтобы увидеть мир, он встретил меня. Мой народ живет на краю моря, где соленая вода целует желтый песок. А потом свет злого солнца плавит его, сотворяя камни… мой народ берет силу у огня, что обретается в жерлах вулканов. Мой отец не хотел отпускать меня…
История.
Которая случилась однажды. Но эта хотя бы со счастливым концом… или нет?
- Его мать была не рада. Никто не был рад. И все говорили, что боги не дадут этому браку состояться. Но Брюок нашел семь камней. И сам ходил к дубу просить. И хватило… этого хватило. И когда мое дитя увидело свет, никто больше не мог сказать…
Она замолчала.
Выдохнула.
- Когда его не стало, многие приходили… говорили, что род не должен прерваться. Что, если не желает он отказываться от меня, то пускай. Его дом достаточно велик, чтобы нашлось в нем место иной деве. Или не одной даже, ибо найдется вдоволь желающих…
Только дед отказался?
Вот ведь…
- Я и сама сказала ему, что… стоит подумать. Выбрать. Рискнуть… я… понимала… сколь важен наследник. И ему, и всем лесным людям… но он упрямый. Такой упрямый… как и мой сын.
Пальцы сжимаются.
- Если… выйдет…
То я стану племянницей, которая на три десятка лет почти старше дяди. Или тети. Или не почти. Не факт же, что получится сразу.
- Если выйдет, - повторила я. – То… этот ребенок не будет моим отцом.
- Знаю, - она чуть склоняет голову. – Он будет совсем-совсем другим. И боль в моем сердце не исчезнет. Но, может, в нем появится что-то кроме боли… Спасибо.
Она отступает.
И улыбается.
- Если захочешь увидеть мир, то, как кипит кровь земли в жерлах вулканов, или как проливается
