аварии мне не грозит. Да и вообще…
- Все одно, - говорю. – Будь осторожен. Люди… изобретательны.
И фантазия у них такая, что…
Но он уехал.
А я осталась. И стою вот, глядя на дорогу. А луна почти в полную силу вошла. И делаю вдох, а следом выдох. Голова кружится от запахов. А потом меня настигают и звуки.
Ветер.
Ветер играет на ветвях и листьях. И сверчки звенят, подхватывая мелодию. Гудят травы…
Ведьмина ночь?
Сегодня?
Я все-таки потерялась во времени. Вот совершенно… не должна быть сегодня. Но сила зовет. Сила кружит голову. И тапочки падают с ног. А я кружусь, кружусь, спеша обняться с луной.
И ветер растягивает волосы.
Обнимает.
Как и когда я оказываюсь на лугу? Не знаю. Главное, теперь я слышу, как поют травы, и земля полнится их голосами. И сами они, напитавшись силой, спешат вынести её вовне. Над лугом поднимается дрожащая зыбь.
Туман?
Он пахнет цветами, всеми и сразу, и от этого запаха голова окончательно идет кругом. И я спешу собрать с лепестков ночную росу.
Умоешься и красавицей станешь…
Старое поверье.
Но… умоюсь и стану.
Пусть унесет роса заботы. И болезни… на остров Буян, под камень-горюч… гори и горести, боль и тоску сердечную. И все-то что душе мешает летать. Ныне самое время расправить крылья.
- Ведьма…
Она идет навстречу, дева в золотом наряде, с золотым волосом, с золотою кожей, что покрыта мелкой змеиной чешуей. И глаза у нее тоже змеиные.
- Прости, - говорю ей, остановившись напротив. Руки мои полны росы и протягиваю её. – Я не сумела помочь…
- Отчего же? Он свободен.
- Он мертв.
- То был его выбор. Но он свободен. И я тоже.
- И что теперь?
- Вернусь в отцовы чертоги… а может… - она подставила ладони и роса упала на них невесомыми капельками. – Спасибо… сама я не умею…
Чешуя тает под прикосновениями. И змеиный хвост исчезает, и передо мной встает вдруг девушка, почти обыкновенная, только очень и очень красивая. На ней длинная юбка, прикрывающая босые ноги. И белая блуза смотрится, может, не слишком современно, но… ей идет.
Как и венок из цветов, что вырастают на волосах.
- У реки будут жечь костры, насколько я знаю, - говорю ей. – Или это завтра? Но в городе все равно весело… кафе там. Или клуб…
Не уверена, но подозреваю, что клуб в городе где-то да есть.
- Хорошо. Я… давно не гуляла меж людей. Уже и забыла, до чего неудобно это… привыкну.
Её пальцы пробежались по косе, разбирая пряди. А взамен мне протянули горсть.
- Змеевы камни?
- Они.
- Спасибо…
- То золото… ты видела. Тоже твое. По праву. Я держу свое слово… да и батюшка доволен. Просил передать, что ежели вдруг, то только позови. Он тебя в любой день в жены возьмет.
Змеевы камни горячи. И я не знаю, куда деть их.
- Кинь на землю, - посоветовала та, что подарила их. – Они запомнят руки. А утром соберешь…
Наверное, сила мне голову затуманила, если совет показался разумным. Да и травы сберегут. Я коснулась колючего листа осота, что скрылся меж мягких клеверов, попросив его приглядеть за сокровищем.
И осот сдвинул корни, принимая камни.
Когда я разогнулась, змеедевы уже не была. В город ушла? И мне бы… или нет. Меня тянуло в другую сторону. К дубу.
И я пошла. Сперва неспешно, но с каждым шагом быстрее. Сила, что наполнила воздух, теперь пела и в моей крови. Древняя. Исконная. Та, что сделала мир живым. И та, что сама была жизнью.
Лес встретил тьмой, расшитой россыпями светляков. И запахом травы, хвои. Шумом ветвей, гомоном птичьим. Этой ночью ни зверь, ни птица не уснет.
И не причинит вреда друг другу.
Этой ночью мир особый. Везде. И ноги несут меня к поляне. И отчего-то не удивляюсь, увидев княжича, который стоит рядом с огромным дубом.
Лют положил обе руки на кору. И голову запрокинул, разглядывая листву. А та светилась, переливалась то лазурью, то зеленью. И редкие желтые искорки то вспыхивали, то гасли.
Дуб…
- Красивый, - сказала я, останавливаясь. – Здравствуй.
- Здравствуй, - Лют повернулся. – Я… в сад вышел, а потом вдруг захотелось прогуляться… и так вот… гулял, гулял. А потом здесь очутился. Кажется, начинаю понимать, как Гор с Дивьяном заблудились. Хотя я не заблудился… но…
Его просто позвали.
И меня.
Сейчас вот. И я шагнула навстречу, протянув руку. А он коснулся этой руки. Прикосновение оказалось горячим, обжигающим. В крови запела сила…
- Ведьмина ночь, - сказала я.
- Да? Уже… я думал, завтра… по календарю завтра быть должна! Точно… костры ведь дед сказал готовить и…
И потому что завтра будет гулять весь город. Для многих Ведьмина ночь – повод для веселья. И шума… но настоящая, она другая.
Она для тех, кто слышит.
Для тех, кого позовет, земля ли, сила… и Лют понял. А луна, пробившись сквозь ветви дуба, плеснула светом. Щедро так… и в голове окончательно зашумела. И не знаю, кто из нас первый к кому потянулся, но это было правильно.
Розы?
Шампанское?
Что там еще положено… шелк простыней? Листья дуба тоже могут быть шелковыми. А трава пахнет так, что… наверное, сходить с ума можно по-разному.
Если так, как сейчас, то это даже приятно.
И хорошо.
И плевать… и только хочется, чтобы эта вот ночь длилась вечно. Ну или хотя бы до рассвета. И наверное, не только мне…
- Теперь, - Лют сорвал травинку и, скрутив кольцо, протянул мне. – Ты за меня точно замуж выйти обязана.
- Это еще почему?
Ночью тепло.
И ветер играет, скользит по коже. И до рассвета всего ничего, но пока еще есть время, просто лежать вот. Смотреть на листья дуба, луну или того, кто рядом.
- Завлекла темной ночью в лес… соблазнила добра молодца. Приворожила.
- Ведьма, - говорю.
- Как есть ведьма, - соглашается Лют.
И смеемся оба. И на смех этот дуб отзывается шелестом. И в нем мне чудится одобрение. А колечко, пусть травяное, но в пору пришлось.
[1] В реальной истории старший сын Константина был казнен по приказу отца.
Эпилог
Палец чесался.
Под кольцом.
Словно напоминая, что любые подарки нужно принимать осторожно, и что травяное
